— Иначе и быть не может.
— А кому первому пришла в голову эта мысль? Наверное, вам?
— Прекратите, пожалуйста. Вы прекрасно понимаете, что даже в одном случае из миллиона карандаши не смогли бы случайно сложиться таким образом. Гудвин, ведь вы их тоже видели. Я правильно воспроизвел фигуру?
— В целом, да, — согласился я. — К сожалению, я не подозревал о существовании трупа в чулане, и потому обратил на них не столь пристальное внимание, как вы. Но раз уж вы меня спросили, я должен заметить, что острия карандашей не были направлены в одну сторону, как у вас. Кроме того, вот здесь, — я указал пальцем место, — лежал ластик.
— Что ж, тогда сложите карандаши по-своему.
Я встал, подошел к столу Вулфа, снял ластик с одного из карандашей и переложил их.
— Разумеется, вам следовало бы их сфотографировать, — заметил я. — Я не ручаюсь, что абсолютно верно воспроизвел картинку, но помню, что острия карандашей были направлены в противоположные стороны, а ластик лежал вот здесь.
— И вам не пришло в голову, что это зашифрованное сообщение?
— Конечно, пришло. Я сразу догадался, что столь оригинальным способом Хеллер решил сообщить мне, что вышел в туалет и вернется через восемь минут. Ведь карандашей ровно восемь, не так ли? Довольно остроумно с его стороны. А разве вы толкуете этот ребус как-то иначе?
— Да, иначе, — повысив голос, ответил Кремер. — Думаю, Хеллер специально повернул композицию боком, опасаясь, как бы убийца чего не заподозрил. Пожалуйста, подойдите сюда. Оба. И посмотрите с этой стороны.
Мы с Вулфом встали и посмотрели, как он предлагал. Одного взгляда оказалось достаточно. Вы увидите то, что увидели мы, если повернете книгу на девяносто градусов против часовой стрелки.
— Теперь вам ясно, что это четкое NW? — торжествующе произнес Кремер — Или есть еще вопросы?
— Есть, — возразил я. — Зачем здесь лишний карандаш, слева от W?
— Нарочно, для маскировки, чтобы было не слишком просто расшифровать. А возможно, карандаш закатился сюда случайно. Впрочем, это и неважно. В любом случае перед нами несомненное NW, — заключил он и, пристально взглянув на Вулфа, добавил. — Я ведь обещал, что докажу вашу связь с этим преступлением.
Вулф откинулся назад, сцепив пальцы.
— Вы, конечно же, шутите?
— Нет, черт меня побери! — Кремер возвратился к красному креслу и сел. — И именно поэтому я здесь. Заметьте, я пришел один. Вы отрицаете, что посылали Гудвина к Хеллеру, но я вам не верю. Гудвин признался, что пробыл в кабинете Хеллера десять минут только потому, что у него не было выхода. В вестибюле его видел привратник, а в приемной — пятеро посетителей. В ящике стола Хеллера нами найден адресованный вам конверт с пятью сотнями долларов. Но главная улика — вот это тайное сообщение. Сидя за столом, Хеллер уже знал, что видит перед собой убийцу и через несколько секунд погибнет. Он использовал эти секунды для того, чтобы оставить сообщение. Возможно, у вас есть сомнения относительно того, что оно может означать. Зато их нет у меня. Этот знак наверняка указывает на лицо или группу лиц, причастных к его смерти. Вы не согласны с моей версией?
— Нет, почему же. Я считаю ее весьма разумной.
— Значит, вы допускаете, что знак имеет именно такой смысл?
— Я не только допускаю, я даже уверен в этом.
— Тогда я прошу вас назвать какое-либо иное лицо или группу лиц, инициалы которых соответствовали бы буквам NW. А до тех пор, пока вы этого не сделаете, я буду вынужден держать вас и Гудвина под стражей. На улице в машине ждут мои люди. Думаю, окружной прокурор меня поддержит.
Вулф выпрямился, глубоко вдохнул и медленно выдохнул.
— До чего же вы несносный человек, мистер Кремер. — Он поднялся. — Прошу меня извинить.
Он обошел ноги Кремера, пересек кабинет, приблизился к стоявшему позади большого глобуса книжному шкафу, снял с верхней полки какую-то книгу и открыл ее. Быстро сверившись с оглавлением, он раскрыл ее посредине и принялся перелистывать страницу за страницей. Тем временем Кремер, стараясь казаться спокойным, вынул из кармана сигару, сунул ее в рот и сжал зубами, не зажигая.
В конце концов Вулф возвратился к столу, выдвинул один из ящиков и положил туда книгу, после чего запер ящик на ключ.
— Я не склонен предаваться фантазиям, — вещал тем временем Кремер. — Конечно, вы не убивали Хеллера, ведь вас там не было. Я даже не думаю, что его убил Гудвин, хотя он вполне мог это сделать. Я только хочу сказать, что Хеллер оставил сообщение, позволяющее найти убийцу, и это сообщение расшифровывается как NW, что означает Ниро Вулф. Отсюда следует, что вам должно быть кое-что известно, и я хочу знать, что именно. Ответьте мне «да» или «нет». Вы располагаете информацией, которая позволила бы установить, кто убил Лео Хеллера?
Вулф устроился в кресле поудобнее и кивнул.
— Да.
— Ага! Выходит, располагаете! Что это за информация?
— Сообщение, которое оставил Хеллер.
— Но в нем только две буквы — NW. Что же отсюда следует?
— Мне не хватает данных. В частности, мне нужно знать… Скажите, карандаши все еще лежат на столе Хеллера в том же виде, как вы их нашли?
— Да. Их никто не трогал.
— И там, разумеется, дежурит ваш человек. Позвоните ему по телефону, я хочу с ним поговорить. Не беспокойтесь, вы будете слышать каждое слово.
Кремер заколебался, идея ему явно не понравилась, но, видимо, решив, что в любую минуту сможет вмешаться в разговор, он все же набрал номер. Услышав на другом конце голос своего оперативника, он сказал, что передает трубку Вулфу. Вулф снял трубку со своего аппарата. Кремер слушал разговор с моего.
Вулф был вежлив, но краток.
— Насколько я понимаю, карандаши находятся на столе в том же положении, в каком их нашли. У всех карандашей, кроме одного, на тыльном конце имеются ластики, и этот отсутствующий ластик лежит посредине между двумя группами карандашей, правильно?
— Совершенно верно, — скучающим голосом ответил сыщик.
Я слушал разговор с аппарата, стоящего на столе рядом с глобусом.
— Возьмите ластик и попытайтесь надеть его на свободный конец карандаша. Мне важно знать, легко ли он влазит туда и не мог ли он соскочить случайно.
— Алло, инспектор, вы меня слышите? А как же ваш приказ ничего не трогать?
— Сделайте, что вас просят, — кашлянув, велел Кремер.
— Хорошо, сэр. Подождите немного.
Но ждать пришлось довольно долго. Наконец оперативник снова взял трубку.
— Ластик не мог соскочить случайно. Обломок его торчит из карандаша. Его разломили пополам, и поверхность слома еще совсем свежая. Я могу попробовать снять ластик с другого карандаша и сказать, насколько это трудно.
— Благодарю, не надо. Вы сделали все, что мне требовалось. Но для большей уверенности и соблюдения формальностей я бы советовал вам послать карандаш и обломок ластика на экспертизу, чтобы проверить, насколько точно они соответствуют друг другу.
— Мне это сделать, инспектор?
— Пожалуй, да. Только тщательно их пометьте.
— Будет исполнено, сэр.
Кремер вернулся в красное кресло, а я — в свое. Он переместил свою сигару в противоположный угол рта и произнес:
— Ну и что?
— Теперь вы сами прекрасно понимаете, что ластик был отломан и положен в центр композиции намеренно, — сказал Вулф. — Он является частью сообщения. Может, он играет роль точки после буквы N. показывающей, что это инициал, и работа Хеллера была навсегда прервана как раз в тот момент, когда он собирался поставить еще одну точку после W?
— Ваш сарказм ничего не меняет. Послание по-прежнему означает NW.