– Я не понимаю, о чем вы говорите, адепт.
– В каких именно отношениях вы состоите с Лаурентом Заем?
– Я – его старший помощник.
– И это все?
Хоббс усилием воли прогнала охватившие ее чувства и постаралась покориться правилам беседы с «серыми» – короче говоря, она решила вести себя так, будто отчитывается по-военному. Надо только говорить правду. Все прочее, что было у них на уме, и у нее когда-то было лишь на уме, не более.
– Я чрезвычайно уважаю капитана. В нашей дружбе с ним нет ничего выходящего за рамки профессиональных отношений.
– В дружбе?
– В дружбе.
– Вам известно, почему он отверг «клинок ошибки»?
– Я не… – Хоббс не стала договаривать. Вспомнила, что знает почему. – У капитана Зая нет причины умирать. И его помиловали.
– Он так поступил из-за связи с вами?
– Между мной и Лаурентом нет никакой связи, – ответила Кэтри.
Почему-то правду оказалось говорить труднее, чем было бы солгать.
– Лаурентом? Вы зовете капитана по имени? – прицепилась адепт.
Хоббс сделала глубокий вдох и закрыла глаза. Ее обнаженное тело снова словно огнем обожгло. Она понимала, что если ее сейчас возьмутся проверять на детекторе лжи, то выведают все, что пожелают. Голая, измученная, беззащитная – что она могла?
Но как бы то ни было, она говорила правду.
– Вы с Заем были любовниками?
– Нет.
– Лаурент Зай выбрал жизнь ради вас, Кэтри?
– Нет, адепт. Ради кого-то другого.
Лица аппаратчиков не выразили ни тени изумления, но Хоббс выиграла немного времени и почувствовала себя в некотором роде победительницей из-за того, что заставила мертвую умолкнуть.
– Ради кого, Кэтри? – в конце концов осведомилась адепт.
– Не знаю.
– Это кто-то из членов экипажа?
– Нет. Капитан Зай ни за что бы не… – Она сглотнула подступивший к горлу ком. – Я понятия не имею о том, кто это.
– Значит, это все же может быть кто-то из членов экипажа.
– Нет! Это кто-то с Родины, кажется.
Адепт качнулась вперед и уставилась на Хоббс так, словно та была каким-то несимпатичным образцом под стеклом микроскопа.
– Он просто хотел жить, Почтенная Мать. Ради какой-то возлюбленной, ради какого-то воображаемого будущего. Почему в это так трудно поверить?
Мертвая медленно моргнула и опять кивнула – ровно и плавно, будто робот. Хоббс показалось, что лицо адепта приобрело выражение – черты Тревим отразили что-то вроде удовлетворения.
– Я верю вам, старший помощник, – проговорила мертвая женщина.
Незваные гости покинули Хоббс, она легла в кровать и свернулась калачиком. Но ей было неудобно лежать даже на шелковых простынях. В ее каюту ворвались без спроса, выпытали у нее самую заветную тайну. Они все поняли, они увидели, чего она хочет, на что позволила себе надеяться. И оно вернулось – прежнее унижение, и усмешка мертвой женщины только усилила его.
Пытаясь успокоиться, Кэтри улеглась поудобнее и условным жестом включила ласковую музыку, которую так любила в детстве. В конце концов она осознала, что, вероятно, совершила ужасную ошибку. Аппаратчики по-прежнему жаждали крови капитана Зая, они страстно хотели отомстить ему за то, что тот отверг традицию. Они были готовы использовать против Зая все на свете. А она рассказала им о тайной возлюбленной капитана, которая ждала его на Родине.
Выходит, она предала своего капитана?
РЯДОВОЙ
Бассириц наблюдал за превращением.
Пленница легла на пол и прижалась щекой к стене камеры. Уже целых две недели каждый час она на несколько минут ложилась вот так.
Бассириц проверял по часам много раз, и всякий раз промежуток оказывался чуть продолжительнее часа. Во время своих дежурств возле камеры, где содержалась рикс, Бассириц никогда не видел, чтобы она нарушила этот ритуал. Ее действия были абсолютно регулярными, как будто у нее в мозгу нет ничего, кроме чисел, как будто она снова и снова отсчитывала десять тысяч секунд. Казалось, она больше машина, чем человек.
Бассириц так восхищался пленницей, что стал читать еще и еще и узнал, что у риксов тела больше чем наполовину искусственные. Головной мозг, мышцы, клеточная система – ни один из аспектов их физиологии не оставался незатронутым, и эта работа начиналась еще во внутриутробном периоде. Правду сказать, имперские познания о физиологии риксов ограничивались исследованиями трупов, поднятых после сражений, а за живыми представительницами культа удавалось наблюдать только во время боев, а тогда риксы производили впечатление скорее демонов, нежели роботов.
Женщина, за которой наблюдал Бассириц, была первым в истории Империи риксом, взятым в плен.
В течение последних двух недель Бассириц самым внимательным образом наблюдал за этими мгновениями, когда пленница становилась такой похожей на человека. Когда она к чему-то прислушивалась, прижавшись ухом к гиперуглеродной стенке, жесткие, свирепые черты ее лица смягчались, и казалось, словно она грезит наяву, уносится куда-то далеко-далеко от этой пустой, суровой камеры.
Поэтому Бассириц четко заметил все, как только это произошло.
Рикс резко открыла глаза, и ее взгляд наполнился радостью хищника.
От одного того, как раскрылись веки рикса, рядовой Бассириц вздрогнул, и у него препротивно похолодело под ложечкой. Гиперуглеродная стена, отделявшая его от пленницы, вдруг показалась ему не более прочной, чем стекло.
Бассириц вспомнил детство. Он тогда страшно боялся смотреть на отцовского тарантула, который сидел в террариуме над столом. Паук поглядывал вниз сверху, из прозрачного шара и, казалось, охранял свои маленькие владения, состоявшие из прутиков и песка. Бассирицу тогда казалось, что стеклянный шар – слишком ненадежная тюрьма для тарантула. Когда несколько субъективных лет назад Бассириц прилетел домой в отпуск и узнал о том, что Воришка-Время похитило его отца, он увидел, что стеклянный шар над отцовским столом пуст. Постаревшие сестры усиленно заверяли Бассирица в том, что тарантул давным-давно подох. Но в его воображении паук сбежал из террариума и теперь гулял, где хотел, потому что за ним больше не следил отец. С тех пор бравый морской пехотинец не мог спокойно спать в родном доме.
А теперь ему казалось, что в пленницу вселился дух того пропавшего паука, и что теперь тарантул наконец явился за ним.
Она смотрела прямо на Бассирица, хотя тот точно знал, что видеть его рикс не может.
– Приведите ко мне вашего капитана, – сказала она.
Бассириц тупо кивнул, не в силах противиться ее приказанию.
КАПИТАН
Лаурент Зай посмотрел на воздушный экран в командном отсеке и вздохнул.
Цвета изображения были неверными, терминология – метафорической, ровные, правильные контуры – чисто математическим построением. Иллюстрация носила исключительно гипотетический характер и являлась всего-навсего представлением теории о загадке. Когда кто-то предпринимал попытки разгадать тайну кванта, ни о чем определенном не могло быть и речи.
– Мы полагаем, что псевдоатомы физически отделены от кремниевого субстрата, – продолжала объяснения Тайер.
Зай обвел взглядом командный отсек. Он гадал, многие ли из присутствующих здесь офицеров на самом деле понимают все это. Все еще не успели толком отдохнуть после сражений и прийти в себя после окончания ремонтных работ. Да еще победа несколько вскружила его подчиненным головы. На протяжении последних пятнадцати минут вопросы лейтенанту-аналитику задавала только Хоббс.
– Кремний просто придает объекту массу? – осведомилась старший помощник.
– Придает массу, мэм, – ответила Тайер, – и служит полупроводниковой средой. Без полупроводника невозможно создать квантовые ямы.
Капитан Зай поморщился. Опять этот термин. Он всегда думал о квантовой механике как о чем-то безопасном, обитавшем в микромире и имевшем отношение к обработке данных и системам связи, и уж никак не соотносящемся с жесткой и «контактной» военной физикой. Стоило только хитрым законам квантового царства прокрасться в макромир – и результаты всегда получались обескураживающими.
– Пожалуйста, объясните еще раз, что такое квантовые ямы, лейтенант.
Тайер сделала глубокий вдох и явно попыталась скрыть раздражение.
– В некоторых полупроводящих средах электроны занимают определенное пространство, именуемое квантовой ямой. Внутри квантовой ямы электроны псевдоатомов принимают такую же организацию, как у нормальных атомов, но у этих атомов нет ядра – ни протонов, ни нейтронов.
– Нет реальной массы, капитан, – добавила Хоббс, – но есть бесконечный период полураспада. Даже трансурановые элементы при этом не выделяют излучения и не распадаются. Но точно так же, как изотопы, псевдоатомы из квантовых ям обладают теми же физическими характеристиками, как реальные атомы с таким же количеством электронов – твердостью, отражательной способностью, химическими свойствами.
– В имперских процессорах используются квантовые ямы, верно? – спросил капитан.
– В некоторых из них – да, – ответила Тайер. – В процессорах, установленных на борту «Рыси», используются квантовые биты, то есть информация хранится в спиновых состояниях электронных пар внутри захваченных атомов фосфора. Но это не квантовая яма. Это настоящие атомы фосфора.
Зай вздохнул.
– Но как создавать квантовые ямы, мы знаем, – заметил он.
– Да, сэр. Эта технология появилась еще до начала эры межзвездных перелетов.
– Если так, прошу вас, ответьте мне как можно проще, – попросил он, – что же риксы умеют делать такого, чего не умеем мы?
Лейтенант Тайер умоляюще посмотрела на Хоббс. Старший помощник кивнула и подняла глаза к потолку, стараясь собраться с мыслями.
– Сэр, мы умеем создавать квантовые ямы с фиксированным числом электронов и управлять ими умеем весьма относительно. А риксы нашли способ, с помощью которого можно добавлять или убавлять электроны по ходу дела, и менять элементарные характеристики вещества по собственной воле. По всей вероятности, объект способен обращаться к атомам так, будто они – нечто вроде регистров в памяти компьютера. В каком-то смысле объект и является квантовым компьютером.
– Компьютером, который способен превращать себя во все, что пожелает?
– Да, сэр. Процесс мышления объекта представляет собой превращение материи.
– То есть сознание и материя едины, – задумчиво произнес Зай. Хоббс прищурилась.
– Полагаю, да, сэр.
Лаурент Зай без особого удовольствия снова посмотрел на экран. Со времени его последнего вопроса лейтенант Тайер поместила на экран символическое изображение квантовой ямы. Выглядело похоже на любой трехмерный график – местность, покрытая островерхими горами, выстроившимися со странной симметричностью и из-за этого похожими на свиту вступающих в брак вулканов или на зубцы на спине здоровенного трилобита.
Мысли об эволюционном прошлом заставили Зая растревожиться. Его подчиненные, похоже, не слишком сильно опасались тех способностей, которыми был наделен объект, и вели себя так, словно подобрали какую-то таинственную, загадочную детскую игрушку. Для лейтенанта Тайер происходящее, судя по всему, представляло собой интеллектуальную игру. Казалось, риксский объект для нее – нечто вроде одной из извращенных инженерных головоломок, которые в аналитическом отделе очень любили придумывать и распространять между членами экипажа, как шахматные задачи. Для Хоббс это новое риксское изобретение означало всего лишь серию тактических преимуществ – словно новая разновидность оружия или усовершенствованная система гравитации.
Но Зай видел более серьезную опасность. Не только для Империи, но для всего человечества в целом. В объекте – Господи Всевышний! – была подвергнута пересмотру сама материя. Нужно было, чтобы его подчиненные осознали всю грандиозность этого научно-технического шага.
– Тайер, – сказал капитан, – скажите, все эти процессы внутри объекта будут происходить и при более высоких температурах?
– Будут, сэр. На самом деле повышение температуры может даже подстегнуть эти процессы. Честно говоря, мы пока понятия не имеем о том, как риксам удалось придать кремнию свойства полупроводника при той температуре, которая существует в глубоком космосе.
– И в условиях повышенной силы тяжести объект тоже будет существовать?
– Должен существовать, сэр. Мы уже пробовали обстреливать его легкими гравитонами, но, похоже, они не нанесли ему никакого вреда. Все это происходит в мире, где первенствуют электромагнитные силы. Гравитация тут относительно тривиальная.
– Следовательно, данный объект мог бы существовать на планете?
Тайер и Хоббс молчали. Другие офицеры, сидевшие за столом, вдруг выпрямили спины – словно бы очнулись от ступора, в который их вогнала лекция по физике. Зай выждал еще несколько минут, дал своей идее пустить корни в сознании подчиненных.
А потом задал более прямой вопрос:
– Этот объект мог бы без труда приспособиться к существованию на планете земного типа?
– Не вижу причин, почему бы такое не могло произойти, сэр, – согласилась Тайер.
– А мог ли бы он распространяться – подобно тому, как размножаются наноустройства?
– Вероятно, мог бы, сэр. Если бы в окружающей среде хватило кремния.
– Сколько процентов кремния содержится на средней планете земного типа, Тайер?
Хоббс покачала головой и вмешалась в разговор капитана с аналитиком.
– Пока мы далеко не уверены в том, возможно ли на самом деле расширение объекта по типу размножения, сэр. Но нам известно, что у него имеются ограничения. Он может изменять себя, но до сих пор он не превратился в звездолет и не стал нас атаковать.
Слово снова взяла Тайер.
– Такое впечатление, что объект не способен конструировать сложные предметы, мэм. К тому же в качестве реактивной массы объект располагает исключительно собственным кремниевым субстратом. Если бы он начал двигаться с ускорением, очень скоро запасы кремния истощились бы. А не имея атомных ядер, объект, естественно, не способен создать ни атомного двигателя, ни ядерного оружия.
– Надеюсь, вы правы, Тайер, – сказал Зай. – Как вы думаете, сколько на Родине мегатонн кремния?
– Мы можем насильно держать объект на удалении от любой планеты, сэр, – заметила Хоббс.
– А я бы не стал подтаскивать его и на миллиард километров к Родине, что бы там ни приказывал Император, – процедил сквозь зубы Зай.
Эти непочтительные слова заметно шокировали собравшихся в командном отсеке офицеров. Вот и славно. Наконец они обратили на него внимание. Теперь им придется вести себя поосторожнее с этим боевым трофеем.
Тут снова заговорила Тайер – принялась отвечать на предыдущий вопрос капитана.
– Кремний – самый распространенный элемент во вселенной, сэр. В коре планет земного типа только кислорода по массе больше. А в рамках космического пространства кремний по распространению превосходят только некоторые газы и углерод.
Наконец Зая вполне удовлетворила реакция подчиненных на прозвучавшую информацию.
– Слушайте внимательно, – сказал он. – Такое впечатление, будто бы мы схватили тигра за хвост. Самозарождающиеся интеллекты существуют давно. Как на том настаивают представительницы риксского культа, они являются естественным результатом деятельности любой системы данных петабайтного масштаба – точно так же, как биологическая жизнь стала естественным результатом того, что кислород и углерод миллиарды лет постоянно находились под воздействием солнечного света и геотермальной энергии. Но какими бы опасными ни казались нам гигантские разумы, до сих пор они всегда в своем существовании зависели от человечества. Это мы формировали субстрат для их мыслительной деятельности.
Зай обвел взглядом лица офицеров, сидевших за столом.
– Но теперь мы больше не нужны, – медленно произнес он.
Лаурент Зай внимательно наблюдал за своими подчиненными. Путь до Родины должен был занять почти два субъективных года. Для того чтобы все это время его команда была настороже, он должен был показать людям, какой угрозой является этот таинственный груз для «Рыси», Империи и человечества. Зародившийся в космосе гигантский разум являлся первым представителем нового вида, совершенно незнакомым существом, способным здорово проверить на прочность экипаж «Рыси».