Лицо Хоббс вдруг как-то странно изменилось. Она прижала ладонь к уху.
– Сэр, – негромко проговорила она, – я получила сверхсрочное сообщение от морского пехотинца, охраняющего пленницу-рикса.
– Попытка к бегству? – спросил Зай. Он опасался, что присутствие рикса-боевика на борту фрегата вызовет сложности, как бы бдительно ее ни охраняли.
– Нет, сэр. Сообщение.
– Она решила заговорить?
– Не она, сэр. Сообщение… от гигантского разума, сэр. Лично для вас.
Лаурент Зай обвел взглядом перекошенные лица офицеров, но себе не позволил выказать изумление. Надо было привыкать. В течение двух последующих лет любые неожиданности должны были | стать в порядке вещей.
– Вот и началось, – сказал он, а больше он ничего сказать не смог.
Дав знак Хоббс следовать за ним, Зай вышел из командного отсека.
СТАРШИЙ ПОМОЩНИК
По дороге к камере Кэтри Хоббс проверила, надежно ли пристегнут к запястью пистолет, стрелявший дротиками.
Она сама намеревалась посетить пленницу, как только позволил бы график работы. Рикс-боевик представляла собой легендарное физическое явление и как пленница являлась подлинным уникумом в истории Империи. Она была единственным риксом, когда-либо взятым в плен живым и в сознании за все столетие вооруженного конфликта между Империей и Культом.
Для риксов битва не на жизнь, а на смерть была правилом, а альтернативой победе являлось самоубийство. Хоббс покопалась в архивах и нашла упоминание об одном-единственном эпизоде, когда в плен были взяты живые риксы. К концу Первого вторжения имперский рейдер проник на довольно большое расстояние на территорию, контролируемую культом риксов, и его экипаж осуществил захват небольшого звездолета, летевшего по какому-то далекому маршруту. Все шестнадцать риксов находились в состоянии анабиоза. Одного за другим их пробудили, но через несколько секунд пребывания в сознании они умерли. Имперские врачи пытались обнаружить и нейтрализовать тот механизм, благодаря которому пленницы кончали с собой, но никакие медицинские вмешательства не могли продлить им жизнь. Их организм отвергал седативные средства, не подлежал реанимации и даже – ходили такие слухи – отторгал священный симбиант. Впечатление создалось такое, будто риксы умели сознательно управлять жизненно важными функциями организма. Для рикса дыхание было задачей, сердечная деятельность – волевым выбором.
Самоубийство – просто-напросто решением.
«Может быть, – думала Хоббс, – они по-настоящему верят в собственную пропаганду. Если человеческая жизнь в конечном счете бессмысленна, то и собственное существование можно прервать усилием воли».
Но на борту фрегата находился рикс, элитный боевик, представительница культа, которая, судя по всему, решила, что ее жизнь в плену чего-то стоит. «Но сама ли она приняла это решение, – гадала Хоббс, – или таков была замысел гигантского разума?»
Когда капитан и старший помощник подошли к камере, морские пехотинцы, стоявшие на посту, вытянулись по стойке «смирно». Как только пришло срочное сообщение, Хоббс сразу выслала сюда подкрепление – троих пожарных, так что сейчас около камеры находилось пятеро охранников. Одним из них был рядовой Бассириц – тот самый парень, которого Хоббс в свое время выбрала для того, чтобы подавить бунт. И теперь она именно его назначила охранять рикса. Если уж кто-то мог сравниться с пленницей в быстроте реакции, так это Бассириц.
Живая посвященная из членов Политического Аппарата – женщина по имени Фарре – тоже стояла у двери камеры. Увидев ее, капитан неприязненно поморщился. Аппаратчики глаз не спускали с рикса и Раны Хартер со времени их прибытия на борт «Рыси». Предписание Императора давало Аппарату неограниченную власть над обеими пленницами.
– Капитан.
– Посвященная, – откликнулся Зай и обратился к Бассирицу.
– Она действительно что-то сказала вам, рядовой? – спросил он.
– Да, сэр. Попросила, чтобы вы пришли, сэр.
Хоббс посмотрела на пленницу через ложно-прозрачную гиперуглеродную стену. Рикс сидела в углу, грязная и одинокая, словно всеми забытая женщина в приюте для умалишенных. На протяжении нескольких месяцев плена она еще ни разу ни с кем не говорила. От нее слышали только те несколько слов, которые она произнесла, когда ее захватили в ледяной пещере, – слова скорби об умершей возлюбленной. Почему же она до сих пор ждала и лишь теперь решилась передать сообщение?
– Мы сможем сделать так, чтобы эта стена и для пленницы стала прозрачной? – поинтересовался капитан Зай.
– Нет, сэр. Внутри нет дисплея.
– Тогда давайте войдем в камеру.
– Сэр! – запротестовала Хоббс. – Пусть она как угодно крепко связана, но все же это рикс-боевик!
– Как я вижу, у нее на шее – шоковый ошейник. Рядовой, пульт от него у вас?
– Да, сэр.
Бассириц продемонстрировал небольшой пульт.
– Держите его наготове.
– Капитан, – вмешалась Посвященная. – Прошу вас, разрешите мне взять пульт.
– Посвященная Фарре, – ответил ей Зай, – у этого парня рефлексы гораздо быстрее, чем у вас. А вы можете подвергнуть риску нашу безопасность.
– Император тревожится из-за тех секретов, которые этой пленнице передал гигантский разум на Легисе, – сказала Посвященная. – Эта камера безопасна в плане секретности?
Зай взглянул на Хоббс.
– Специально камера не оборудована для сокрытия информации, сэр. Но по большому счету в этом смысле она довольно безопасна. Здесь нет камер наружного наблюдения, нет синестезических проекторов. К тому же наша пленница пока и не думала разбрасываться тайнами.
– Мэм, – немного нервно проговорил Бассириц, – есть еще один пульт, для смены караула.
«С двумя пультами нам будет безопаснее», – решила Хоббс и согласно кивнула.
Морской пехотинец вытащил из кармана еще один черный прямоугольник и подал его Фарре.
Зай сложил пальцы в условном знаке, но дверь не открылась. Хоббс вспомнила, что она устроена без всяких хитростей, на основе чистой механики, отключена от системы автоматики и даже от системы декомпрессионной безопасности. Хоббс кивнула морскому пехотинцу – старшему из всех по званию, и тот велел двоим пожарным открыть дверь вручную.
«Субординация во всей красе», – подумала Хоббс.
Первым в камеру вошел Бассириц.
Капитан Зай немного подождал. Он наблюдал за реакцией пленницы. Рикс встала, но из угла не вышла. Теперь Хоббс обратила внимание на то, что движения у нее какие-то неровные, резкие, как у напуганной птицы.
– Старший помощник, – приказал Зай.
Прежде чем шагнуть в дверной проем шириной в один метр, Хоббс провела рукой по запястью и ощутила выпуклость. Пистолет был на месте, и это ее немного успокоило. Яркий свет лился с потолка камеры, щедро забрызганного световолоконным спреем. Воздух был немного затхлый, но без вони. Пот рикса обладал способностью приобретать запах молока.
Следом за Хоббс в камеру вошли Зай и Посвященная. Все они встали в углу напротив рикса. При резком свете ее фиолетовые глаза ярко блестели, а лицо походило на физиономию какой-то древней ящерицы.
– Капитан Лаурент Зай, – проговорила пленница, и Хоббс распознала в ее акценте долгие гласные, характерные для северных провинций Легиса.
– Да. А ваше имя? – осведомился Зай. Хоббс и в голову не приходило, что у пленницы могло быть имя.
– Херд, – ответила рикс, и это слово она, видимо, произносила на родном языке. К звучанию гласной буквы примешалось странное гортанное жужжание.
– Вы утверждаете, что у вас есть для меня сообщение?
– От Александра.
«Боже милосердный, – подумала Хоббс. – И у гигантского разума тоже есть имя!» Зай только кивнул.
– Что за сообщение?
Рикс наклонила голову – так, словно попыталась к чему-то прислушаться. А потом пошевелилась, немного расправила плечи, насколько позволяла ее «смирительная рубашка».
– Александр хочет дать вам оружие.
– Оружие? – переспросил Зай. В конце концов ему не удалось скрыть изумление, и оно прозвучало-таки в его голосе. – Это технология?
– Нет, капитан. Информация, – ответила рикс. – Ее можно использовать против Императора.
Фарре наставила на пленницу пульт.
– Вот видите, капитан? Она обладает секретными сведениями.
Зай несколько секунд молчал, обескураженный тем, что сказала ему рикс. Хоббс посмотрела на рядового Бассирица. Вероятно, пленница специально пробовала ввести всех в замешательство, чтобы затем начать атаку. Старуха-Посвященная ни за что не смогла бы ее остановить. Рядовой морской пехоты, похоже, был готов ко всему. Он и к разговору-то, судя по всему, вообще не прислушивался, а только неотрывно и свирепо пялился на боевика, словно она была каким-то ожившим чудовищем из детской сказки. Хоббс сглотнула подступивший к горлу ком и снова положила правую руку на запястье левой, где под краем шерстяного форменного рукава был пристегнут пистолет.
– Я – слуга Императора, – сказал Зай.
– Он боится нас, и он уничтожит нас, если сможет, – сообщила рикс.
– «Нас»? – переспросил Зай. – Вас и?..
– «Рысь» и Александра. Нас. Теперь мы связаны воедино.
Капитан Зай молитвенно соединил ладони.
– Император не ведает страха, – произнес он фразу из катехизиса. – Даже смерть…
– Это ложь, – спокойно произнесла Херд. Фарре вскрикнула так, будто ее чем-то стукнули.
– Молчать! – воскликнула Посвященная. – Капитан, это помещение следует звукоизолировать. Немедленно.
Капитан возмущенно смотрел на пленницу. На мгновение у Хоббс мелькнула мысль о том, что капитан сейчас развернется, уйдет и оставит эту безумицу в ее одинокой камере. Как бы сильно ни изменился Зай за последние месяцы, все равно подобная хула на Императора его оскорбила.
Но Зай не подумал уходить. Он сделал глубокий вдох.
– Чего боится Император? – спросил Зай, и у него свело скулы – так тяжело ему дались эти слова.
– У него есть тайна, – сказала Херд. – Тайна, которую Александр раскрыл на Легисе. Если эта тайна будет раскрыта, власти Императора придет конец.
– Молчать! – взвизгнула Посвященная, и ее лицо перекосилось так, будто эти слова доставили ей физическую боль. Она сжала пульт обеими руками.
Рикс дернулась, ее тело внутри «смирительной рубашки» одеревенело и, ударившись о стену, оползло на пол. Она лежала, неподвижная, как статуя, а на ее лице застыла ужасная гримаса.
– Послушайте, Зай, – прошипела она с отчетливым риксским акцентом. – Мертвые…
Но тут ошейник все же одолел ее, и тело начало подскакивать на полу. Так дергается труп, который пытаются оживить с помощью электрических разрядов.
– Рядовой, – негромко проговорил капитан.
Бассириц нацелил на пленницу свой собственный пульт, и действие шокового ошейника пошло на убыль. Посвященная Фарре рухнула на колени, обхватила голову руками и так затряслась, словно ей тоже перепало от того шока, которому подвергли пленницу.
Не обращая внимания на Посвященную, Хоббс рискнула подойти ближе к пленнице. В метре от рикса она опустилась на колени и внимательно осмотрела ее лицо, уже не скованное спазмом.
Изо рта пленницы вытекала слюна. Но хотя бы она снова дышала. Хоббс бросила возмущенный взгляд на Фарре.
– Молчать! – снова взвыла представительница Политического Аппарата.
Бассириц наблюдал за происходящим со странным, немного испуганным выражением лица. Но при этом он был явно доволен, словно ему только что удалось прихлопнуть здоровенное ядовитое насекомое.
– Отключить аудиолинию от этой камеры, – распорядился Зай, повернувшись лицом к стене. – Впредь более никаких контактов с пленницей.
– Сэр? – удивилась Хоббс.
– Вероятно, ей действительно известны имперские тайны, Хоббс. И мы обязаны охранять эти тайны.
Хоббс протянула руку и прикоснулась к шее рикса, чтобы прощупать пульс.
– У них нет сердца, Хоббс, – заметил Зай. – По крайней мере такого, которое бьется.
Старший помощник кивнула. Кожа у рикса на ощупь оказалась комнатной температуры, и Хоббс вспомнила, что боевики-риксы обычно холоднокровны – чтобы их нельзя было заметить с помощью термальных датчиков.
Как мало в ней было человеческого!
– Уходим отсюда, – негромко распорядился Зай. Хоббс встала и отошла к двери.
Рикс шевельнулась, медленно повернула голову.
– Подождите, – прохрипела она.
– Заклинаю тебя, женщина, молчи! – умоляюще воскликнул Зай.
Херд покачала головой.
– Не тайна. Вопрос.
Капитан Зай оглянулся, посмотрел на Хоббс. Он на мгновение растерялся. Посвященная лежала на полу, обхватив голову руками. Она, похоже, ничего не слышала. А Бассириц стоял наготове с собственным пультом.
Старший помощник вернулась и снова опустилась на колени возле пленницы.
– В чем дело, Херд?
Рикс несколько раз вдохнула и выдохнула, потом облизнула губы. Наконец она с явной болью произнесла свой вопрос:
– Это правда, что Рана Хартер снова жива? – Рикс явно была смущена. Казалось, она заговорила о том, что давно скрывала. Помолчав, она сбивчиво добавила: – Я должна… увидеть… Рану Хартер.
Зай покачал головой.
– Почтенную Сестру нельзя беспокоить. Это никому не позволено.
Пленница кивнула.
– Но она жива.
Хоббс вдруг ощутила странное сочувствие к риксу. А у капитана выбора не было. Приказ Императора не оставлял никаких сомнений: даже остальным почтенным мертвым не позволялось разговаривать с Раной Хартер. В комнатке, смежной с ее каютой, разместилась адепт из Политического Аппарата, по рангу – самый главный аппаратчик на борту «Рыси».
– Он убьет ее, – проговорила Херд.
– Кто убьет? – спросила Хоббс.
– Император, – тихо ответила пленница. – Ваш Император боится, что она знает тайну. Но она не знает.
– Рикс, – сказал капитан Зай, – ни слова о тайнах.
– Позвольте мне увидеть ее, – умоляюще произнесла пленница и попыталась подняться с пола.
Но эта попытка оказалась слишком непосильной, и рикс опустила голову на пол.
– У меня есть четкий приказ, – сказал Зай. – Никого не подпускать к Ране Хартер.
Он отвернулся от пленницы и выбрался из камеры. Хоббс еще несколько секунд смотрела на инопланетянку. Она искала в ее глазах правдивость – ведь в глазах обычного человека непременно должна была отразиться правда. Но нет, лицо рикса снова стало жестким, отстраненным. Она снова превратилась в какое-то существо, не имеющее отношения к млекопитающим, – твердое и упрямое, как черепаха.
Хоббс дала знак Бассирицу, чтобы тот помог Посвященной выйти из камеры. Но что так повлияло на старуху-политика? Хоббс знала о том, что хула на Императора для наиболее круто «обработанных» членов Аппарата болезненна, что это больно даже для выходцев из «серых» семейств – таких, как капитан Зай, и все же она ни разу в жизни не видела, чтобы из-за каких-то слов человек вдруг рухнул на колени.
Хоббс вышла из камеры следом за Заем. Она гадала, как быть. Дверь камеры крепко-накрепко заперли, и стена стала совершенно гладкой, непроницаемой, как камень.
По пути к командному отсеку Зай вдруг сказал:
– Рана Хартер.
– Сэр?
– Я насчет приказа содержать ее в изоляции. На самом деле я такого приказа в глаза не видел. Чтобы почтенную мертвую держали как пленницу – это очень странно.
Когда Зай произносил эти слова, голос у него дрожал. Хоббс знала, что воскрешение Хартер, с точки зрения традиции, вызывало, мягко говоря, большие сомнения. Порой политики применяли симбиант из тактических соображений – чтобы допросить изменника или вернуть к жизни представителя местной власти, убитого повстанцами. Между тем официально считалось, что все воскрешенные мертвые почтенны. И поэтому, вероятно, ваданскую душу Зая ранило сознание того, что на его корабле воскрешенная мертвая содержится под арестом.
– Похоже, есть какие-то секреты, которые от нас скрывают, а, Хоббс?
– Почти наверняка есть, сэр, – отозвалась она. Он вдруг резко остановился и развернулся к ней.
– А вы как думаете, нужно ли нам оружие против Императора, Хоббс?