На это ее отец сетовать не стал бы, да еще и после столь долгого перерыва.
– Совсем недавно мы похоронили младшего… – Сэниа задохнулась – это был единственный из братьев, кого она любила с неожиданной для себя нежностью, которую невозможно было спрятать от насмешек старших. – Это не был честный поединок, его заманили в болотную ловушку, и щупальца жавра не позволили ему уйти в ничто. Говорят, что в этот миг он звал тебя… Когда мои ратники его отбили, у него уже был сломан позвоночник.
– Его голос до меня не долетел, – с отчаянием прошептала принцесса. – Наверное, я была…
Она запнулась – ему незачем было знать о ее полетах на другие планеты.
– А сегодня ночью на моих руках умер Наследный. Его привязали к дереву и подожгли, – безжизненным голосом закончил король.
Но она почувствовала, что за пеленой монотонности, рожденной безграничной скорбью, скрывается обвинение: если бы она была покорной и кроткой дочерью, если бы она не заставила эрла Асмура назвать ее своей женой и не бросилась следом за ним в неоглядные просторы Вселенной; если бы из своих странствий она не привезла на Джаспер незваных чужаков, которых священные Анналы именовали «звездными волками», и если бы те, в свою очередь, не начали бессмысленную еретическую борьбу с крэгами, неразлучными поводырями слепорожденных джасперян, в согласии с которыми его народ безбедно прожил столько столетий…
– Твой крэг с тобой? – Мона Сэниа прервала затянувшуюся паузу резче, чем следовало – ведь она сама недавно познала родительское горе.
– Нет.
– Тогда скажи прямо, чего ты от меня ждешь, отец.
– Я и сам не знаю…
– Скажи, чего ты хочешь, король Равнины Паладинов!
Теперь он колебался лишь мгновение:
– Наша земля объята войной, и я не знаю, что хуже, бунт, поднятый твоим супругом против крэгов, или это кольцо мятежей, смыкающееся вокруг моей столицы. На востоке восстали «ревнители крэгов», которые требуют вернуться к полному повиновению пернатым поводырям и уничтожить светоносные офиты, дарующие зрение моим подданным.
– Я слышала об этих фанатиках, отец.
– Если бы только это! На севере поднял восстание Оружейный эрл, который, напротив, поклялся перебить всех крэгов Джаспера, но пока не преуспел в этом… не знаю, к счастью, или к сожалению. Так что теперь в моем распоряжении только то оружие, которое хранится в дворцовом арсенале. И как в законном порядке эти запасы пополнить, я не знаю.
– Еще никогда в жизни я не слышала от тебя так часто повторяемого: «не знаю», – безжалостно отметила принцесса.
Зато мне известно другое, – продолжал голос, дребезжащий, как у человека, вступившего в пору далеко не безмятежной старости, – несколько западных эрлов, объединившись, заявили, что больше они не подчиняются никому, потому что намерены образовать государство без короля. С крэгами или без – это неважно.
– Очень мило, – заметала принцесса. – Но как они собираются прокормиться? На западе нет никаких плантаций, а дичь в лесах они перебьют за пару месяцев. Это несерьезно, отец.
– Это было бы действительно несерьезно, если б они одни оказались против всего остального королевства. Но оно во власти мятежников. Даже на крайнем юге, в прибрежных скалах, угнездились какие‑то безумные выродки, которые собираются жить, как они говорят, «по заветам древних предков». То есть так, как существовали полулюди до возникновения современной цивилизации, до полетов к другим созвездиям, до появления крэгов.
– В звериных шкурах и с каменными топорами, – подхватила мона Сэниа.
– Что ж, может быть, это – единственная возможность оставаться независимыми и счастливыми. Во всяком случае, хоть они‑то никому не мешают.
– Да, но понятие «первобытность» они толкуют слишком буквально: стало известно, что они практикуют… каннибализм. И это в моем королевстве!
Мона Сэниа почувствовала себя так, словно глотнула морской воды.
– Таких вешать без суда, – жестко проговорила она. – Но это окраины. А что же столица, что твой болтливый Диван?
– С тех пор, как крэги воскресили младшего сына верховного судьи…
– Воскресили?! – мгновенная вспышка памяти помогла ей понять, что произошло.
Это было год назад, когда после их возвращения с Тихри она впервые позволила своим дружинникам посетить Королевские Сады, благо на них не распространялся запрет, наложенный венценосным крэгом на Сэнни и Юрга. Тогда она напомнила им о клятве, на которую ее вынудил венценосный диктатор: рассказывать о том, что случилось с ними на Тихри – но правду и только правду. Но для нее не лгать – это было так естественно, что она даже не задумалась о подоплеке такого требования. Вот ее простодушные воины и рассказывали каждому встречному о том, как милостивы бывают тихрианские крэги, то бишь анделисы, воскрешая некоторых умерших.
Ей, неискушенной в хитросплетениях политических договоров, в голову не пришло добавить: рассказывать следует правду, но не всю правду.
– А!.. – продолжал король, и по его тону нетрудно было догадаться, что Его Величество безнадежно махнул рукой. – Я‑то вполне допускаю, что бедняга был попросту мертвецки пьян. Но родные сочли его усопшим и поместили в замковую часовню, куда слетелись все крэги семейства Тсу. Наутро покойный, как ни в чем не бывало, прошествовал к завтраку, чем и положил начало новой волне безудержного почитания наших пернатых сожителей. С тех пор им строят миниатюрные замки, украшают драгоценностями, окуривают благовониями. И все мои советники вместо того, чтобы думать о судьбах королевства, день и ночь ублажают собственных крэгов в надежде на то, что когда придет их собственный смертный час, крылатые чудодеи подарят им еще одну жизнь. Теперь крэги больше не простые поводыри – их возвели в ранг божества…
– Ну, так у них и надо спросить, что тебе делать дальше.
Раздался тяжелый вздох:
– Ты думаешь, я не спрашивал? Они не снисходят до ответа. Но я убежден – поверь, Сэнни, я это чувствую: в гибели моих детей повинны именно они. Это их воля, их коварство!
Но принцессу в этом убеждать не было необходимости: она также не сомневалась, что за всем происходящим кроется неутолимая жажда власти пернатой нечисти.
– Но почему ты обратился ко мне? Бунт подняли твои вассалы, и ты – король. Карай и милуй.
– Потому, что всех их объединяет одно: твое имя. Это ты, ты объявила, что любой джасперянин волен выбирать, какому богу поклоняться, и теперь на каждом мятежном знамени начертано: «Ненаследная Сэниа».
– Я говорила о свободе выбора, так сказать, кумира, но не о восстании против верховного властителя!
– А чем они разнятся – бог и король? На Джаспере давным‑давно позабыли о том, что такой вопрос вообще может встать перед королевским подданным. Почитание крэгов и служение монарху никогда не вступали в противоречие. И только ты так безрассудно извлекла эту проблему из праха веков!
– Нет, – с отчаянием прошептала принцесса, – нет, не я. Это тоже было волей проклятых крэгов.
– Но произнесено это было твоими устами. И теперь ты одна можешь исправить содеянное. Ты, с твоей волей, решимостью… и жестокостью.