К сожалению, в болота превратились не только моря: собственно, твердой сушей теперь оставались лишь полустертые временем и всевозможными катаклизмами горы, необозримые пространства двух сыпучих пустынь, да еще развалины когда‑то кипевших жизнью городов, разместившихся на возвышенностях. Все остальное было затоплено горькой отравной грязью – мрачная пародия на Амазонию. Впрочем, джасперяне, абсолютно невосприимчивые к инопланетным ядам, эту болотную жижу пили. И – ничего.
Но все же Юрг распорядился брать с собой воду с Джаспера. Эрромиорг, переправлявший походные обеды из замковой кухни прямо в командорский кораблик, как‑то предложил переслать заодно и плиту вместе с кастрюлями – для джасперянина, владеющего даром мгновенного перехода через ничто, это было бы проще пареной репы; но командор пресек эту инициативу из экологических соображений, распорядившись прибавлять каждый раз только бурдюк с водой (пластиковую канистру, прихваченную как‑то Юргом с Земли, брезгливый мажордом вышвырнул на служебный двор: по его мнению, в такой посуде можно было хранить только смазку для сервов).
Мысль о кухне вернула командора к действительности. Он искоса глянул на Пы. Тот уныло жевал какую‑то травинку. Ядовитую, естественно. Борб и Дуз терпеливо ожидали дальнейших распоряжений, и если первый, не мигая, вглядывался в искрящийся перед ними туман, то второй, полуобернувшись, не спускал глаз с двугорбого силуэта спаренных корабликов, заботливо помещенных поближе к командорской спине. Так было всегда: младший смотрел вперед, старший приглядывал за тем, что могло угрожать сзади.
– Располагайтесь. – Галантный жест Юрга относился к краю обрыва. – Ждать, похоже, придется долго. Кстати, время ланча.
Он мог бы этого и не говорить: Дуз уже протягивал ему увесистый пакет с теплыми пирогами. Как походный товарищ, Дуз в последнее время его просто восхищал, всегда оказываясь в нужное время и в нужном месте. На какой‑нибудь земной станции – в Антарктике или на марсианской орбите – он был бы просто незаменим.
Юрг, в очередной раз порадовавшийся тому, что промозглый, но пригодный для дыхания воздух Свахи позволял ему обходиться без шлема, принялся за свой завтрак, памятуя первую заповедь путешественника: «никогда не откладывать то…» и так далее. Тем более что Эрромиорговы «сухие паечки» поражали своим удобством, сочетающимся с максимальной сытностью: это были компактно уложенные куски жареного мяса или дичины и половинки крутых яиц, обильно пересыпанные зеленью и запеченные в тесте. Съеденные на первом привале, они позволяли до самого возвращения на Джаспер не вспоминать о еде (Пы был не в счет – у того, похоже, и мыслей‑то других не бывало, как о ломте кабаньего окорока). Но вот что совсем непонятно: как это мона Сэниа в своих полетах справлялась с таким гигантским кулинарным монстром, у нее ведь ротик всегда пленял своим изяществом. Впрочем, Юрг старался под любыми предлогами удерживать жену подальше от экспедиций в этот мир, которому какого‑то полушага не хватило до того, чтобы стать окончательно потусторонним. Сам же он пребывал в состоянии перманентного благостного ожидания: еще каких‑нибудь три‑четыре года, и сынишка достигнет того возраста, когда джасперяне преподают своим чадам первые уроки перелета через магический барьер, без излишнего мудрствования нареченного так емко и маловразумительно: «ничто». Он ни секунды не сомневался, что малыш получил от матери этот наследный дар; ну а что касается отцовских генов, то тут уж в первую очередь юный принц должен был унаследовать общечеловеческую страсть к уничтожению белых пятен если не на карте Земли (за отсутствием таковых), то, по меньшей мере, в атласе Вселенной. В тысячный раз он благословил мудрых праотцов джасперианского законодательства, которые отдали сыновей под неограниченную опеку отцов, оставляя матерям воспитание капризных и изнеженных дочурок…
Ну вот, размечтался.
В тысячный раз он благословил мудрых праотцов джасперианского законодательства, которые отдали сыновей под неограниченную опеку отцов, оставляя матерям воспитание капризных и изнеженных дочурок…
Ну вот, размечтался. Прожорливая молодежь, стряхнув с колен крошки, тактично глядит в сторону, а у командора кусок на полдороге ко рту. А как тут не погрузиться в нирвану, когда такая тишь да гладь…
Как же. Стремительно нарастающий гул не был ревом громадного зверя – в несмолкаемых раскатах чудилось что‑то от надвигающегося курьерского поезда устарелой конструкции. Край обрыва, на котором так беззаботно расположились дружинники, весьма ощутимо дрогнул, и в тот же миг все были уже в десяти шагах от него, на пороге спасительного кораблика.
– Спокойно, ребята, отставить панику. – Юрг жестом остановил своих спутников, уже готовых было убраться обратно на Джаспер, оберегая, естественно, не себя, а своего командора. – Тем более что с таким явлением мы ни разу…
Рев стал оглушающим, словно на них несся бешеный поток, соизмеримый по ярости с Ниагарским водопадом. Туман за кромкой обрыва пришел в движение: серебристые икринки, слипаясь в облачные комья, закружились, словно где‑то в глубине заработал гигантский миксер; вот в разрывах между ними начала проглядывать зелень, устилавшая дно долины; еще несколько секунд непрерывного грохота, и метрах в пятидесяти стал виден исполинский столб воды, точно там, внизу, разлегся гигантский кит – если предположить, что на Свахе водятся сухопутные киты.
– Гейзер, – уверенно произнес Юрг. – И, похоже, что перед нами целая долина гейзеров. Они не слишком опасны, потому что работают строго по часам.
Уплотнившиеся комья тумана уже таяли, обращаясь обыкновенным дождем, точно их выжимала невидимая рука.
– Надолго его не хватит, – уверенно пообещал командор; – обождем немного, сейчас он сдохнет, как миленький!
И точно – столб воды, окутанный облаком пара, послушно всхрапнул и опал, как будто его выключили. Дружинники смотрели на своего командора как на кудесника, словно это он единолично справился с водяным монстром. Туман рассеялся окончательно, теперь можно было и оглядеться.
С двух сторон сюда сбегали пологие горные складки, густо усеянные блеклозелеными шарами; казалось, легкого ветерка или тем паче – сотрясения почвы будет достаточно, чтобы вся эта нагорная флора сплошной лавиной покатилась вниз; ощущение было жутковатым, но ошибочным: здешний кустарниковый лес обладал поистине звериной цепкостью.
А под ногами открывалась уходящая вдаль узкая долина, стиснутая неправдоподобно прямыми красновато‑бурыми откосами и отнюдь не выглядевшая приветливой. Судя по камням, вокруг которых пузырилась чистая, не поросшая гнилостной ряской вода, в обозримом пространстве ожидалось не меньше трех гейзеров. И каждый мог рвануть в любой момент, без предупреждения.
– Сейчас будем спускаться, – распорядился командор. – Видите, вдоль правой стены какие‑то холмики? Судя по их упорядоченности, это – все, что осталось от крошечного поселка. Но ведь ёт‑Хриёр‑ёту, если он спасался от тамошней цивилизации, лучшего уголка было и не выбрать.
– Скит, где тепло, но сыровато, – со свойственной ему обстоятельностью констатировал Борб.
– Не исключено, что в Хриёровы времена чистая вода стала таким сокровищем, что твое «сыровато» приравнивалось к определению «как в раю»… Ну, двинулись!
Маленький отряд очутился внизу, куда струи природных фонтанов не должны были долетать; перенасыщенный теплой влагой воздух превращал этот уголок неприветливой Свахи в естественную оранжерею, где осыпанные мясистыми соцветиями вьюнки росли, извиваясь, прямо на глазах.