Принцесса почувствовала, как всю ее заливает жар неуемного стыда, словно она подглядывала за чем‑то непристойным. Между прочим, неслышимый советчик мог бы и предостеречь, но промолчал, собака.
А может, так лучше – с самого начала знать, что к чему?
Смущение сменилось злостью на себя. Да что она, девочка, что ли? Уж сколько раз купалась вместе со всей дружиной, а Милосердного князя тихрианского однажды умудрилась узреть во всей естественной красе (о чем он, к счастью, не подозревал); а тут вдруг… Да и вообще, почему – стыд? Сострадание тут уместнее.
Экс‑горбун устало опустился – не на скамью, занятую парадным одеянием, а прямо на каменный пол. Ни секунды не колеблясь, она приблизилась к нему и присела рядом.
– Может, тебе воды? – спросила она участливо. Он совсем не удивился, словно ждал ее появления.
– Принесут, – проговорил она с величавой простотой, как властитель, не сомневающийся в расторопности своих слуг. – А пока поговорим.
А вот продолжительного разговора она отнюдь не планировала. То, что хотела, она уже увидела – примитивный обряд полуварварского племени. Зрелище не впечатляющее.
– М‑м‑м… только недолго, хорошо?
Он слегка запрокинул голову, словно над нею было небо, а не выдолбленный в скале свод, и аскетическая замкнутость уступила место мягкой печали. Принцессе подумалось, что если бы уголки его губ не висели уныло книзу, как усы у сома, он казался бы намного моложе; зато серебристые нитяные просверки, которых прежде не разглядеть было в обманчивом свете луны, теперь явственно проступали в темных волосах, кстати, не черных, а какого‑то очень густого орехового тона. Они постоянно почти полностью закрывали его лицо – вероятно, незнакомец знал о том, что оно если и не столь уродливо, как его тело, то во всяком случае тоже малопривлекательно. Но, в самом деле, что это ей приспичило его разглядывать?
– Торопишься. – Он снова опустил голову, и летучая грива поспешила скрыть лицо. – Ты едва успела здесь появиться, а тебя уже кто‑то ждет… Вот что значит быть такой юной. Но подари несколько мгновений и мне. Итак, празднество позади. Куда же ты теперь направишься?
Он был совершенно уверен в том, что она настроена ему отвечать. И абсолютно правдиво притом. Его что, никогда не водили за нос?
Но у нее не было времени на хитрости.
– Я пойду искать Горона. Мне сказали, что он должен быть где‑то поблизости.
– Хм… – пробормотал он озадаченно. – Оказывается, кому‑то известно, где должен быть Горон. Между тем даже я этого не знаю. И кто же этот ясновидец?
– Да не помню я, кто именно… – Она действительно этого не могла припомнить. – Мы вместе играли в мяч.
Улыбка снова коснулась его губ.
– Мальчишки. Эти действительно знают все. Или им всегда везет на отгадки… И для чего тебе надобен Горон?
– Разве ты не слышал о нем? Он вроде здешнего пророка, всесильный и всеведущий..
– Россказни. Легковерное дитя, тебя обманули. Горон – это я, и как видишь, не в моей власти даже облегчить собственные страдания. Как же я смогу помочь тебе?
Можно было и раньше догадаться – ну да, это и есть Горон, но только он не таинственный маг, а попросту странствующий проповедник, из‑за своего увечья не способный прокормить себя честным трудом и потому кочующий из одного подлесья к другому в ореоле призрачного всемогущества – такая иллюзия легко достигается с помощью хорошо подвешенного языка. Ах ты, какая досада, а она‑то понадеялась, что Горон и будет тем искомым существом, который не является жителем ни Тихри, ни Джаспера, ни Земли и поэтому неподвластен заклятию, наложенному на Адские Горы.
Значит, опять ползать по руинам и болотам полудохлой Свахи, которая надоела ей уже до тошноты своей безнадежной принудиловкой «искать то – не знаю что»…
– Спрашивай. О чем ты хотела попросить Горона? – с мягкостью, напомнившей ей Алэла, проговорил странник.
– Это долгая история, – безнадежно отмахнулась она.
– Ничего. У меня есть еще немного времени.
У него, видите ли! Однако. Она что, прилетела сюда развлекать разных бродяг?
Доверься ему, девочка, потому что сейчас он стоит на стезе добра…
А вот всяким беззвучным советчикам рекомендовалось бы помолчать. «Девочка». И этот туда же.
Тебе что, трудно ему ответить? Будь мягче, добрее, великодушнее…
– В пустынном холодном краю, который лежит так далеко, что ты и представить себе этого не можешь, стоит заколдованная гора, – совершенно неожиданно для себя самой начала рассказывать принцесса. – Где‑то на склонах или на вершине этой горы спрятан человек. Мертвый или спящий – сейчас это не важно. Загадка в том, как его отыскать.
– Волшба. Не здешняя. А в чем, если точнее, заклятие? – деловито поинтересовался Горон.
– Гора одета колдовским туманом, таким густым, что в нем невозможно даже передвигаться. А уж что‑нибудь рассмотреть…
– Звездное Око. Только оно могло бы тебе помочь. А для полета – ручной Крылан‑Великан.
– Да, Горон, да! Где их найти?
– В сказках. Все это существует только в древних легендах, дитя мое.
Она не удержалась – вскочила, топнула ногой:
– Не может быть, чтобы на вашей земле не было магов и кудесников! Не может быть, чтобы под таким солнцем вы выжили без чародейства, амулетов и оберегов!
– Разумно. И, тем не менее, здесь, в горах кампьерров, нет колдунов и кудесников. Их надо искать в пустыне маггиров.
– И ты знаешь, где это?
– Знаю. Мне уже доводилось вести переговоры с маггирами. Собственно говоря, ни с кем другим они и встречаться‑то не желают, огораживая свои оазисы песчаной пеленой. Не пытайся пробраться туда, девочка, это только мне под силу.
– Скажи, что ты хочешь за то, чтобы проводить меня туда?
– Забавно. Ты предлагаешь мне плату?
Ты оскорбила его, теперь если хочешь чего‑то добиться – вымаливай прощение!
– Послушай, Горон, – заторопилась она; – я же не знаю ваших обычаев. Извини, если сгоряча я сказала что‑то, затрагивающее твое самолюбие. Будь настоящим мужчиной и не обращай внимания на такие мелочи. Итак, проводишь?..
– Тараторка. Ты напоминаешь мне песчаного кузнечика, который не перестает стрекотать даже жарким днем. Ты действительно не знаешь моих привычек, и мне жаль, что первая и наиглавнейшая из них такова: я путешествую только в одиночестве. И для тебя это тем более досадно, потому что сейчас я направляюсь именно к маггирам.
– Ну и прелестно! Я не собираюсь надоедать тебе, цепляясь за руку или за край твоего плаща. Ступай себе потихоньку, а я двинусь следом, так что ты меня даже не заметишь.
– Исключается. Быть на расстоянии взгляда – для меня это все равно, что находиться не дальше шага. Сожалею.
Она чуть было снова не топнула ногой.
– Ну, хорошо, хорошо! Ты нарисуешь мне план дороги. В конце концов, покажешь на пальцах. Я понятливая.
– Не только. Ты приставучая, как свежая смола, вот ты какая. И, скорее всего, для выполнения какой‑то задачи, о которой мне знать не обязательно, именно тебя и избрали благодаря всем твоим невыносимым качествам… Но, надеюсь, в их число не входит отступление от клятв?
– Мое слово нерушимо.