Душа тут не было, но была ванна, и я заставил Джанки забраться в нее, помог усесться и услышал невнятное: «Спасибо, друг». На миг мне стало жаль этого несчастного жалкого дурня, захотелось оставить Джанки Стайна в его аду, уйти и поискать где-нибудь еще. Но он по-прежнему был моей единственной надеждой. Билли-Билли здесь нет, это очевидно, но где-то он был, и Джанки мог знать, где именно. Поэтому я заткнул дыру в ванне пробкой и пустил холодную воду.
Когда ванна наполнилась примерно наполовину, Джанки мало-помалу начал соображать. Начал, но не более того. Он открыл глаза и увидел меня, но не узнал.
— Что ты со мной делаешь? — осведомился он.
— Привожу в чувство, — ответил я. — Хочешь вылезти отсюда?
— Конец моим ботинкам, — сказал Джанки.
— Извини, но я не мог ждать целый день.
— Не надо было портить мои ботинки, — заявил он, все еще не узнавая меня.
Я помог ему вылезти из ванны и пошел в другую комнату за какой-нибудь сухой одеждой.
— На, переоденься, — велел я. — И чтобы был трезвым, когда выйдешь отсюда.
Джанки захлопал глазами. Это был тощий человечек лет сорока с небольшим, с морщинистым лбом и глубокими складками возле рта; он слегка дрожал, несмотря на то, что по всему городу уже начинали дымиться градусники.
— Где мы были вчера вечером? — спросил он меня.
— В раю, — ответил я. — Переодевайся, живо.
Я вышел из ванной и закрыл дверь. В дальнем конце комнаты стоял стол с разбросанными по нему картами. Я пошел туда и разложил пасьянс.
Наконец Джанки вышел из ванной в сухих брюках и рубахе, но босиком.
— В чем дело? — спросил он.
— Ты знаешь, кто я?
— Я, вроде, занимал у тебя деньги, а?
Я вздохнул, до полной ясности рассудка Джанки было еще далеко.
— Поди сюда и сядь, — велел я. — Сыграем в пьяницу.
— У меня горечь во рту.
— Иди, садись.
Он сел, я сдал карты, Джанки взял их и принялся разглядывать. Он моргнул раз-другой, снова уткнулся в карты, разложил их, оглядел комнату, потом опять посмотрел на карты и, наконец, поднял глаза на меня.
— Клей, — сказал он.
— Добро пожаловать, — ответил я.
— Что происходит, черт побери?
— Я привел тебя в чувство. Извини, Джанки, но это было необходимо.
— Привел меня в чувство?
— Когда ты отрубился?
— А сейчас сколько?
Я взглянул на часы.
— Без четверти пять.
— Нынче вторник?
— Ага, — ответил я. — Он самый.
— Я вернулся домой часа в четыре.
— И ширнулся?
— Видать, так, — он потряс головой, поморщился и прижал ладонь ко лбу.
— Ой, башка болит!
— Извини, что пришлось потревожить тебя, парень. Ничего, через минуту опять ширнешься.
— Иисусе… как же голова трещит.
— Джанки, послушай меня. Всего одну минуту.
Он прищурился и взглянул на меня исподлобья.
— Что стряслось, Клей?
— Ты сегодня видел Билли-Билли?
— Конечно. Часов в восемь, возле кинотеатра на углу Четвертой улицы и авеню Би.
— А потом?
— Нет. А что случилось с Билли-Билли?
— В каком состоянии ты его застал?
Он ухитрился выдавить кривую улыбку.
— В таком же, в каком ты меня. В отключке. Он валялся в проулке возле кинотеатра.
— И это было в восемь часов?
— Да. А что? В чем дело, Клей?
— Он впутался в убийство где-то после полуночи.
— Билли-Билли?
— Может, он заглядывал к тебе час или два назад?
— Да я только в четыре до дому добрался, Клей.
— Ладно. Весьма вероятно, что он придет сюда, и довольно скоро. Если это случится, задержи его и позвони мне. Немедленно. Хорошо?
— Ну конечно, Клей.
— Если он придет после девяти утра, позвони Клэнси Маршаллу, я буду у него в конторе.
— В девять я буду спать, Клей.
— Да, надо полагать. Извини, что поломал кайф.
— Черт, да ладно! Все равно надо было сперва пожрать, а уж потом отрубаться. — Он снова поморщился и потер лоб. Потом замер и спросил: — Так Билли-Билли поджаренный?
— Совершенно верно.
— И насколько, Клей?
— Только что не подгорает.
— Его могут снять с довольствия. Клей? Он ведь мой друг, ты знаешь, я не продам его, как Иуда, и не буду держать тут взаперти, чтобы ты пришел и угробил парня. Поищи кого другого, Клей. Билли-Билли — мой кореш.
— Не волнуйся, Джанки, не ты один его друг. Мне велели уберечь его и вывезти из города.
— И далеко?
— Никто не собирается его убивать, — сказал я, начиная злиться, Джанки Стайн — не тот человек, который должен решать судьбу Билли-Билли.
— Ладно, — ответил он, — если увижу — задержу.
— Куда еще он мог податься? Он знает, что его ищут, и ему нужно где-то отсидеться. Куда он пойдет?
— Ума не приложу, Клей. Сюда, наверное. А может, попытается своим ходом убраться из города.
— Сомневаюсь. Во всяком случае, надеюсь, что нет. Если он попробует сбежать, наверняка попадется.
— Ну, тогда не знаю, Клей. Он бы пришел сюда. Понятия не имею, к кому еще ему идти.
— Как насчет покупателей?
— Да нет, черт возьми, — Джанки потеребил свой лоб дрожащими пальцами.
— Есть одно место, в которое он иногда захаживал, но только днем, насколько я знаю. Как-то раз он заглянул туда вечером и вернулся без гроша.
— Без гроша?
— Он ходил туда за деньгами. Одно время я думал, что он сдает кровь в какой-то больнице. Ну, что-то в этом роде. Но нет: суммы-то были разные. Да и нечасто он туда ходил, понятно? Только когда оставался совсем без наличных. Последний раз он был там месяца два назад, когда ты искал его из-за просроченного долга. Там-то он и достал деньги.
— И ты не знаешь, где это место? Тебе ничего о нем не известно?
— Мне очень жаль, Клей. Он сказал только, что ему не велели болтать. Билли-Билли даже под кайфом никогда об этом не говорил.
— А больше он никуда не мог пойти?
— Насколько я знаю, нет, Клей.
— Ладно. Ты можешь какое-то время обойтись без иголки? На тот случай, если он объявится?
— Голова чертовски болит, Клей.
— Попробуй, ладно? Мне необходимо разыскать этого парня.
— Я ни за что не ручаюсь, Клей. Смотри, — он протянул руки. Они тряслись. — Видишь?
— Хорошо, тогда вот что: не возражаешь, если кто-нибудь недолго посидит у тебя?
— Черт, да не возражаю я!
— Прекрасно. Держись.
Я подошел к телефону и позвонил парню по имени Джек Эберхардт. Вообще-то он работает громилой, но сейчас мог посидеть здесь и подождать Билли-Билли. Кроме того, он не колется.
Джек спал, но, когда я втолковал ему, что мне нужно, обещал тотчас приехать. Я положил трубку и вернулся к Джанки.
— Ты слышал, что я говорил?
— Конечно. Кажется, я не знаю этого парня.
— Здоровый такой, — сказал я. — Брюнет со сломанным носом.
— Ладно.
— Потерпи до его прихода, хорошо?
— Договорились, Клей.
— Еще раз прости, что разбудил.
— Ничего, Билли-Билли — мой друг.
— Еще увидимся, Джанки.
— Конечно.
Он прищурился, посмотрел на свои карты, лежавшие рубашками кверху, и снова принялся тереть лоб ладонью.
Я ушел.
4
Колесные колпаки были на месте, и это меня несколько удивило. Я залез в машину и посидел с минуту, размышляя. У Билли-Билли не было друзей, кроме Джанки Стайна и этого неведомого европейца. И еще, быть может, содержателя, о котором мне говорил Джанки. Надо попробовать выяснить что-нибудь об этом источнике средств.
Билли-Билли мог пойти к одному из своих покупателей, хотя я сомневался в этом. Толкач старался не ставить себя в такое положение, когда он чем-нибудь обязан покупателю. Прийти к Джанки — единственное, что имело смысл.
Если, конечно, его не загребли легавые.
Очень умная мысль, нечего сказать. Я запустил мотор и поехал прочь от центра. Было почти шесть часов, быстро светало. Улицы приобрели унылый серый цвет, как бывает всегда на границе ночи и утра.