— Подумать надо…
И тут раздался СТУК в дверь.
— Не открывай, не открывай, не открывай! — шептала Сусанна, цепко держа Петьку за руку.
В дверь колотилось кулаков шесть — не меньше.
— Попадёт, попадёт, попадёт! — шептал Петька.
— Не открывай, не открывай, не открывай…
— Попадёт, попадёт, попадёт… Вдруг — тишина. Тишина — вдруг.
— Ломать будут, — всхлипнув, сказал Петька. Он и в спокойной-то обстановке всегда туго соображал, а сейчас вообще понять не мог, что происходит. — Ломать будут! — жалобно повторил он. — Попадёт…
— Иди, — Сусанна подтолкнула его к дверям, — скажи им…
Он, хныкая, направился в коридор, остановился у дверей и заревел во весь голос.
Но было уже поздно.
Замок взломали.
Дверь открылась.
— Засоня! — сказал отец и дал ему подзатыльник.
— Жизни моей больше нет! — сказала бабушка.
— Это не я! — с рёвом ответил Петька. — Не мне по затылку надо, а Сусанне! Она меня за руку держала! Дверь не давала открывать! Можете проверить! Можете у нее спросить! Тут она! Сама обо всём расскажет! Вобла несчастная! Селёдка недожаренная!
Обыскали всю квартиру.
Даже на балкон выглянули.
Злой девчонки нигде не было.
Ни-где!
Ис-па-ри-лась!
У-ле-ту-чи-лась!
Пришлось Петьке отвечать одному. И за то, что засоня, и за то, что соврал насчёт Сусанны.
Но он не плакал.
Он думал о том, куда могла деться злая девчонка.
А попало ему здорово. Так попало, что я даже не буду описывать — как.
Сами догадайтесь.
Но повторяю: он не плакал.
Он думал о мести.
НЕВЕРОЯТНЫЙ ПРЫЖОК!
Только в нашей программе!
НЕВЕРОЯТНЫЙ ПРЫЖОК!
Куда же исчезла Сусанна?
И как?
А вот как.
Вышла она на балкон.
Пятый этаж.
Никуда не спрячешься.
Любой человек на её месте растерялся бы.
Но Сусанна не растерялась. Она перелезла через перила. О чём — интересно — думала она в этот момент?
А думала она о том, как попадёт Петьке-Паре. Причём ему попадёт ещё больше, если она исчезнет из его квартиры. Ведь он обязательно скажет, что всё это придумала она, а её нету!
Пятый этаж.
Правда, расстояние между балконами небольшое, но какой надо быть злой, чтобы…
Сусанна —
прЫгНуЛА!
Хихикая, перелезла через перила соседнего балкона, одёрнула платьице, вновь превращаясь в куклу из магазина «Детский мир».
И шагнула в комнату.
Лёлишнин дедушка пил молоко.
Увидев девчонку, он выронил из рук чашку.
Сусанна бросилась к выходу, но споткнулась и упала.
Раздался стук — это её голова ударилась об пол.
Вииииииииииизг раздался.
Если бы я был злым человеком, то хохотал бы сейчас во всё горло.
А если бы я был совсем злым человеком, то написал бы, что она завизжала как поросёнок.
Но я пожалел Сусанну: так здорово она грохнулась.
А ещё больше мне жаль дедушку. Ведь он очень испугался.
Сусанна тоже испугалась и на четвереньках уползла в коридор.
А дедушка долго-долго не мог прийти в себя.
Когда Сусанна вышла во двор, на лбу её красовалась шишка.
Малыши дружно рассмеялись.
Бабушки всплеснули руками, и клубки шерсти раскатились в разные стороны.
Сами понимаете, как рррррразозлилась Сусанна!
И — наступила тишина.
Тишина наступила.
Шишка на Сусаннином лбу стала разноцветной.
Кажется, впервые в жизни она (то есть злая девчонка, а не шишка) разревелась по-настоящему, от всей души, а не для того, чтобы кого-нибудь подвести или что-нибудь выпросить.
Она ревела так громко, что ничего не видела и не слышала.
А малыши прыгали вокруг неё и пели:
— Так тебе и надо! Так тебе и надо!
А бабушки прихлопывали в ладоши и даже при-то-пы-ва-ли.
На балконе появился Петька.
Увидев Сусанну, он что, по-вашему, сделал?
Конечно, плюнул.
Но — промахнулся.
— Эй, ты! — крикнул он. — Берегись! Я из тебя котлету сделаю! На постном масле! С луком тебя изжарю, вобла полосатая!
И плюнул.
И опять — промахнулся. Потому что очень нервничал.
Продолжаем нашу программу
Выступают артисты разговорного жанра — бабушки и дедушка
Лёлишнин дедушка, придя в себя после внезапного появления Сусанны, сказал:
— Это безобразие. Надо принимать меры.
Но какие меры и как их принимать, дедушка не знал.
Он сидел, пил молоко и повторял:
— Это безобразие.
Вдруг раздался резкий звонок. Дедушка открыл дверь и увидел двух бабушек.
— Это безобразие, — сказали они, — надо принимать меры.
— Правильно, — согласился дедушка, — это феноменальное безобразие. Прошу вас в комнату.
Но бабушки даже порога не перешагнули, сказали:
— Надо её наказать, обязательно надо наказать. Обязательно и феноменально.
— Правильно, — опять согласился дедушка, — надо её наказать. Феноменально и обязательно.
Тут бабушки переглянулись между собой и спросили:
— А кого наказать?
— Её, — ответил дедушка.
— Кого — её?
— Я забыл, как её зовут, — виновато признался дедушка.
— Ха! Ха! Ха! — сказали бабушки. — Он забыл, как зовут его внучку. Смешно в высшей степени!
— Я не забыл, как зовут мою внучку, но…
— Её, её надо наказать! — перебили бабушки. — Она изуродовала нашего ребёнка! Сделала ему шишку! На лбу! В самом центре!
— Неправда. Шишку вашему ребёнку сделал, видимо, я.
— Вы?!
— Я, — дедушка виновато улыбнулся. — Понимаете, я пил молоко, кипячёное, конечно, и ноги мои в это время были вытянуты, а ваш ребёнок запнулся и…
— Ах! — воскликнули бабушки и пошатнулись, и стукнулись друг о друга. — Вас надо отвести в милицию. Нет, вас надо положить в тюрьму!
— Меня?
— Вот именно — вас!
— Пожалуйста, — вздохнув, согласился дедушка. — Если вы считаете, что я виноват, пожалуйста. Но я думаю, что виноват не я, а ваш ребёнок.
— Он не может быть виноват!
— Он виноват, — упрямо, но тихо возразил дедушка. — Из-за него, то есть из-за неё, я испугался и пролил стакан кипячёного молока.
— А чего это он испугался? — спросили друг друга бабушки.
— А как она попала в нашу квартиру? — спросил дедушка.
— Как она попала в его квартиру? — спросили бабушки насмешливо. — Ха! Ха! Ха! Уж не хочет ли он сказать, что она прилетела в окно? Ха! Ха! Ха!
— Да, я хочу сказать, что она вроде бы прилетела. Только не в окно, а на балкон. — И дедушка неуверенно добавил: — Ха. Ха. Ха.
Бабушки сказали:
— Пожилой человек, а врёт.
— Я не вру, — покраснев от обиды, сказал дедушка. — Даю вам честное пенсионерское, что ваш ребёнок вошёл не в дверь, а откуда-то появился на балконе.
— Всё ясно, — покачав головами, озабоченно произнесли бабушки, — его надо отправить не в тюрьму, а посадить в больницу.
Больницы и врачей дедушка боялся больше всего на свете. Поэтому он испуганно захлопнул дверь и убежал в комнату.
В это время проснулся Эдуард Иванович.
— Я спал, как Петька из тридцать восьмой квартиры, — сказал он. — Что тут происходило? Сквозь сон я слышал стук, визг, звонок и разговоры. Что случилось?
— Случилось безобразие, — ответил дедушка, — я попал в историю.
— Пустяки, — успокоил его дрессировщик. — Вся жизнь состоит из того, что попадаешь в истории. Главное, чтоб вас не съели. Всё остальное — пустяки. Ну, я на вокзал. Приходит поезд с животными. Как-то они перенесли дорогу? Гастроли начинаются через три дня. Надеюсь, что вы с внучкой будете частыми гостями в нашем цирке.
И дедушка сразу повеселел. Он очень любил цирк. Он даже забыл спросить: а кто же и за что может его, дедушку, съесть?
Только часа через полтора дедушка сообразил, что едят потому, что хотят есть.
Весь вечер на ковре Петька-Пара!
Петька караулил Сусанну.
А она лежала дома на кровати, а вокруг бегали:
две бабушки,
одна мама,
один папа.
Они часто налетали друг на друга, спотыкались, хватались руками за голову и сердце, потому что не знали, как спасти любимого ребёнка.
Ведь любимый ребёнок заявил:
— Если не будете меня слушаться, я умру. Или купите мне тигрёнка. Живого. Полосатого. С хвостом. Такого, какой на афише нарисован.
— Солнышко моё! — воскликнула одна мама. — Мы бы тебе целого тигра купили, но их не продают.
— Не продают, — подтвердил один папа.
— Не продают, — подтвердили две бабушки.
— Меня это не интересует! — крикнул любимый ребёнок и закрыл глаза.
И простонал.
— Доктора! Доктора! Доктора! — закричали две бабушки.
— Врача, — прошептала одна мама.
— Доктора! — приказал один папа.
— Тигрёнка! — громче всех крикнул любимый ребёнок.
И снова забегали, засуетились, заспотыкались, заналетали друг на друга:
две бабушки,
одна мама,
один папа.
Всё это Петька слышал. И захотелось ему на это посмотреть. Он влез на водосточную трубу, откуда до открытого окна было рукой подать.
«Тигра захотела! — подумал он. — Сама ты тигра бесхвостая! Я тебе покажу тигра! Вобла ты в крапинках!»
Хотел Петька слезть на землю, но не смог оторвать ни ног, ни рук.
Прилип.
Труба-то была недавно покрашена — он это заметил ещё тогда, когда лез.
А сейчас вот — прилип.
Да накрепко.
Подошла Лёлишна, спросила:
— Что делаешь?
— Ничего, — ответил Петька, — просто так.
— Слезай. Труба выкрашена.
— Зачем это я слезать буду, если мне здесь нравится?
— Вымажешься.
— Ну и что? Чего ты ко мне пристала?
Подошёл Виктор, спросил:
— Пара, ты что тут делаешь?
— Ничего, — ответил Петька, — просто так.
— По-моему, он прилип, — сказала Лёлишна, — но не сознаётся.
— Пара, ты прилип? — спросил Виктор.
— И чего вы ко мне пристали? — возмутился Петька. — Нельзя человеку на трубе посидеть.
— Ты, пожалуйста, сиди, — сказала Лёлишна, — сиди сколько тебе угодно. Но мне кажется, что ты прилип.
— Да, прилип, — гордо отозвался Петька, — а какое ваше дело? Что, нельзя человеку и прилипнуть?
— Можно, — насмешливо согласился Виктор. — А как отлипать будешь?
— Не знаю, — сказал Петька, — просто понятия не имею. Больно отлипать-то. Как начну руку тянуть… о-о-ой!
— По-моему, надо ждать, — задумчиво произнесла Лёлишна. — Он вроде бы как яблоко, а труба — это вроде как дерево. Вот и надо ждать, когда он оторвётся.
— Под силой собственной тяжести? — с трудом сдерживая смех, спросил Виктор.
— Как яблоко, — ответила Лёлишна.
— Я бы лучше вроде как арбуз был, — грустно сказал Петька, — или тыква. Лежал бы под силой собственной тяжести, а не висел. О-ё-ёй!
— ЧТО ТУТ ПРОИСХОДИТ? — раздался грозный голос, и ребята увидели в окне Сусанниного папу. — ЧТО ТЕБЕ ЗДЕСЬ НАДО?
— Ничего, — ответил Петька.
— ТОГДА УБИРАЙСЯ ОТСЮДА!
— Убирайся, убирайся, — пробормотал Петька. — А как? Вы что, не видите? Я прилип.
— МЕНЯ ЭТО НЕ ИНТЕРЕСУЕТ! — закричал Сусаннин папа. — ЕСЛИ ТЫ СЕЙЧАС ЖЕ НЕ УБЕРЁШЬСЯ, Я СБРОШУ ТЕБЯ!
— Нет, вы посмотрите на него, — сказал Петька ребятам. — Ему досталось от любимой доченьки, так он на мне злость срывает. А доченька у него тигра просит.
— НЕ ТИГРА, А ТИГРЁНКА! — снова криком ответил Сусаннин папа. — УЙДЁШЬ ТЫ ИЛИ НЕТ?
А Петька устал. Но стоило ему расслабить руки, как кожу с ладоней начинало тянуть — больно очень.
— Разрешите ему, пожалуйста, повисеть здесь ещё немножко, — попросила Лёлишна Сусанниного папу. — Он бы с удовольствием слез, но прилип.
— Так тебе и надо! Так тебе и надо! — Это уже дразнилась Сусанна, показавшись в окне. — Пара-тара! Пара-фара!
Не успел Петька подумать, как — плюнул. И не промахнулся. Попал злой девчонке прямо в носик. Она так заревела, что Петька испугался и разжал руки.
Руки-то оторвались от трубы, и он
п
о
л
е
т
е
л
г
о
л
о
в
о
й
в
н
и
з.
Тогда отлипли и ноги. Петька грохнулся на асфальт.
— ОТВЕЧАТЬ БУДЕШЬ! — гремел голос Сусанниного папы. — НЕГОДЯЙ! ХУЛИГАН! БАНДИТ!
Но если вы думаете, что Петька, грохнувшись на асфальт, заревел, то ошибаетесь. Он вскочил на ноги и крикнул:
— Наплачетесь вы ещё с вашей доченькой! Она у вас скоро бегемота запросит! Или крокодила рогатого!
Что тут началось! Сусанна визжала. Папа её кричал. Бабушки возмущенно рыдали.
А мама, упав на колени, воскликнула:
— Будет у нас тигрёнок, только замолчите!
Следующий номер нашей программы несколько задерживается по вине автора
Прошу извинить меня за непредвиденную задержку. Должен вам объяснить, чем она вызвана.
Мне надо потолковать с вами на одну важную тему.
И очень сложную.
И по секрету.
Если кто-нибудь из вас думает, что писатели сидят и сочиняют всё что им придёт в голову, то ошибается.
Вот с этого и начинается наш с вами секретный разговор. Учтите, что ни в одной книге, которую я написал для взрослых, я об этом даже не упоминал.
Только вам расскажу.
Кое-кто из взрослых думает, что нет ничего на свете легче, чем написать книгу.
Не верьте.
Конечно, я имею в виду не всех взрослых. Есть среди них и такие, которые понимают, что написать книгу — ох не так просто!
А я люблю писать для вас. Вы-то верите, что какие бы события ни происходили в книге, — не писатель их выдумал. Они были на самом деле.
Ведь самое смешное, самое скучное, самое занимательное, самое страшное, самое светлое, самое злое, самое храброе, самое трусливое, самое тёмное, самое разноцветное выдумывает не писатель, а жизнь.
И сколько бы писатель ни выдумывал, никогда ему и не придумать больше того, что бывает в жизни.
Вот, например, всегда ли слушаются герои автора?
Как бы не так!
Они, то есть герои произведений, частенько совершают поступки, которых от них автор и не ожидал.
Почему?
А вот слушайте.
Когда Петька прилип к трубе, я рассердился на него.
Тем более, я вовсе не хотел, чтобы Сусанна прыгала с балкона на балкон.
Но всё это случилось — и что мне делать?
Выхожу я из дому, сижу, разговариваю с ребятами про разные разности.
А сам о том думаю: почему меня мои герои не слушаются и что мне с ними в таком случае делать?
Жалуюсь на них ребятам.
А ребята смеются.
И мне становится смешно.
Всё объясняется просто. Феноменально просто, как сказал бы Лёлишнин дедушка.
Оказалось, что и Петька к трубе прилипал, и Сусанна с балкона прыгала, только я об этом не знал.
Но — догадался.
Считаешь, что придумал, а оно — обязательно было.
А теперь, уважаемые читатели, продолжаем нашу программу!
Эдуард Иванович вышел из дому и увидел вымазанного краской Петьку.
— Кто это вас выкрасил, молодой человек? — удивлённо спросил укротитель.
— Он сам, — ответила Лёлишна, — к трубе прилипал.
— Я прилип, я и отлип, — пробормотал Петька. — Но попадёт мне здорово. Второй раз за один день.
— Это бывает, — весело сказал Эдуард Иванович. — Мне в детстве иногда по шесть раз за один день попадало, а когда вырос, стало раз по восемь за один день иногда попадать. Главное, чтоб вас не съели. Остальное — пустяки. Честное укротительское. Лёля, я вернусь часов в десять.
Он скрылся за углом дома.
Петька крикнул: