Другой новый моментвыразилсявтом,что,хотяГорановтерпеливо
выслушал нашего человека и до конца держался вежливо, онвсежепроявил
недоверие к коллеге Караджова, не стал задавать ему никакихвопросов,не
предложил никаких услуг и всем своим поведением как бы говорил:"Ну,что
же тебе от меня нужно?"
Так что, хотя встреча и состоялась, прошла она снулевымрезультатом,
если не со счетом один - ноль в пользу противника. Однако, желаясравнять
счет, Цанев с решительностьючеловека,которомубольшетерятьнечего,
пустился выслеживать Горанова и, несмотрянавсеегопредосторожности,
добрался у него на хвосте до самого Берна и даже доегодома,надвери
которого, к своему удивлению, обнаружил табличку:
АНДРЕ ГОРАНОФ.
После чего сел в Цюрихе на самолет и явился к генералу с докладом.
Известно, ловкость необходима во всякомделе.Дажедлятого,чтобы
расколоть орех. Если, желая расколоть, ты егораздавил,тебеприходится
извлекать ядро крошку за крошкой. Таквышлоивнашемслучае.Кто-то
шибанул с размаху, и теперь приходится извлекать содержимоеэтойистории
по крошке, чтобы восстановить все, как оно есть.Толькокогдавыбираешь
крошки расколотого ореха, хорошо знаешь, как выглядело ядрышко, а воткак
выглядела определенная история, прежде чем ее "раздавили",никтозаранее
не может знать, и восстанавливать ее - дело нелегкое и весьма кропотливое.
Тем более что некоторые ее элементы могли быть раз и навсегда утеряны.
Одним из таких элементов мог быть и Андрей Горанов: по крайнеймерев
данный момент мы ничего не знали о нем. Разумеется, в целяхпроверкибыл
проделан необходимый эксперимент с Караджовым.Цаневсумел,хотяине
совсем удачно, сфотографировать человека, с которым встречался вМюнхене.
Была переснята и фотография Горанова, которой мы располагали.Смешавэти
снимки сомножествомдругих,мыпривелиКараджоваипредложилиему
показать своего знакомого по загранкомандировкам.
- Вот он. - Караджов не колеблясь ткнулпальцемвснимок,сделанный
Цаневым.
- А это кто? - спросилследователь,указываянахоленуюфизиономию
настоящего Горанова.
- Понятия не имею.
- И этот самый человек знаком тебе с молодых леткакАндрейГоранов,
друг твоего отца? - настаивал следователь, держа в руке снимок,сделанный
Цаневым.
-Онсамый,конечно,-подтвердилКараджов.-Хотяонзаметно
состарился.
Показаниепрозвучалодостаточноискренне.Ногораздоважнеебыло
другое: инженер увяз в этом деле по уши,инеимелоособогозначения,
Горанову давал он шпионские сведения или кому-нибудь другому. Разве что...
Да, разве что... Впрочем, тут начинается область самых смутных догадок,
которые практически в данной ситуации ничего изменить не могут.
Караджов не смог дать вразумительногоответаинадругойвопрос-
почему Горанов отнесся к Цаневу стакойосторожностью.
Онуверял,что
письмо было написано в совершенно определенномстиле,иэто,вероятно,
была правда, иначепредставитель"ЛипсиКь"едвалиявилсябына
свидание. Видимо, была допущена какая-то промашка в ходевстречи:может,
Цанев допустил ошибку, сам того не подозревая? Может, следовало произнести
пароль или сделать условный знак при появлении незнакомца? Однаковэтом
вопросе Караджов был предельнокатегоричен:ниводномслучаепароль
предусмотрен не был.
Так или иначе, результат был налицо. Один - нольвпользупротивника
или ноль - ноль черту на потеху. Вместо того чтобыраскрытьисторию,ее
"раздавили", и теперь приходится все начинатьсначала.Эх,втом-тои
дело, что не сначала. Куда труднее вытащить репу, у которой понеловкости
оторвали ботву.
Примерно в таком смысле повел свои рассуждения Борислав,раскуриваяв
тени экзотического фикуса ароматную сигарету. Что же касается генерала, то
ему сейчас не до общих рассуждений.
- Оставь это! Скажи лучше, где, по-твоему, коренится ошибка икакнам
быть дальше.
- Ошибок могло быть десяток... - роняет Борислав.
- Ошибка была одна-единственная, - обрываю я его. - Письмо.
- Что значит "письмо"? - поднимает брови генерал.
- Затея с письмом - чистейшая авантюра. Будь оно действительным, провоз
его через границу также был бы авантюрой. Хитрая лиса -вродеэтоготак
называемого Горанова - ни за что бы не поверила, что Караджов поставитна
карту собственную судьбу, отдав подобное письмо в чужие руки.Потомучто
прежние письма он писал за границей, на месте, без малейшего риска.
- Возможно, ты прав, - тихо замечает шеф.-Хотявписьменебыло
ничего такого, что дало бы сейчас повод сотрясать воздух громкимисловами
вроде "судьба", "авантюра". Ты прекрасно знаешь:вэтомотношениибыли
предельно внимательно взвешены все "за" и "против". Помимо всегопрочего,
это была единственная возможность.
Верно, конечно. Ведь прежде, чем созрело решение послать Цанева, другой
наш сотрудник был направлен в Лозанну - изучить характер "Липс и Кь". Этот
человек убил целых шесть месяцев на поистине жалкоеоткрытие:чтофирмы
под названием "Липс и Кь" нет вообще, но подтакимназваниемсуществует
почтовое отделение, где должны вручаться письма довостребования,только
никто и никогда им не пользуется.
Может,КараджовбылдляГорановаединственным(хотьивесьма
ненадежным) связующим звеном, и у него Горанов черпал при случае кое-какие
сведения, чтобы потом передавать кому-то другому? Будь этотак,всяэта
история подлежала бы отправке туда, где ей место, - в архив. Но так ли оно
на самом деле? Посколькуневозможнобылоинымспособомвыяснитьэтот
вопрос, созрело решение послать в Мюнхен Цанева.
- Была все-таки другая возможность, - отозвался Борислав с присущим ему
упорством. - Ждать. Вы сами говорили, что в иных случаяхпредпочтительней
всего - ждать.
- Ждать у моря погоды? - возражает шеф.