Он словнозаконсервировалсяс
годами и останется таким доконцаднейсвоих.Япрохожупознакомой
прихожей и оказываюсь в столь же знакомой гостиной со старинной мебелью-
стиль ее так и остался для меня загадкой-исогромнымзеркаломнад
камином, сделавшимся от времени зеленым, как застоявшаяся вода.
- Мы можем выпить по чашке кофе, - любезнопредлагаетхозяин.-Моя
прислуга приходит только к десяти.
- Надеюсь, все та же?
- Да, все та же, жива и здорова. Чему тут удивляться, если дажеяеще
жив.
- Так и должно быть.
- Верно, так и должно быть. Когда жизнь человека теряетвсякийсмысл,
он обычно живет до глубокой старости.
- Зря вы на себя клевещете, - пробую я возразить. - Разве беспокойство,
причиняемое мной, не говорит о некой осмысленности?..
- А, пустяки.
Он небрежно машет рукой и уходит варить кофе, но я останавливаю его:
- Я хотел у вас спросить, не оставил ли господин Чезаре для меня...
- Оставил, - бормочет хозяин. - Только я оставил кофейник на плитке.
На душе у меня становится легче, и даже кажется, чтомрачнаягостиная
делается какой-то светлой, словно в ееокновнезапнозаглянулоосеннее
солнце.
Кофе принесен, разлит в хрупкие фарфоровые чашки и выпит. Старикснова
уходит.Продолжительноевремяпередвигаетсякакая-томебель,хлопают
дверки, инаконецписьмонесуществующегоЧезареуменявруках.Я
распечатываю конверт, внимательно читаю послание, затем навсякийслучай
перечитываю его заново, после чего, чиркнув спичкой, поджигаю листок перед
камином, чтобы превратить бумагу в пепел.
Из письма Белева я узнаю следующее:
"Лицо, проживающее под именем Андрея Горанова, тожесамое,скаким
Цанев встречалсявМюнхене.Япоканеуспелустановить,ктоонв
действительности. Но нет никаких следов самого Горанова.Втомжедоме
живет эмигрант по имени Лазарь Пенев,подвизавшийсянекотороевремяна
радиостанции "Свободная Европа".
Человек, который выдает себя за Горанова, ни с кемнеобщается-по
крайней мере с тех пор, как я за ним наблюдаю.Крайнеосторожен,весьма
подозрителен, почти не выходитиздому.Еслиподдерживаетскем-либо
связь, то, вероятно, через Пенева, который часто бывает в городе.
Не исключено, что Пенев меня заметил, когдаявпрошлыйразбылв
Мюнхене. Поэтому я все время старался следить за ним издали. Вчера,когда
я шел за ним следом, он меня видел, но узнал, нет ли - сказать трудно.На
всякий случай я пока прекращаю за ним наблюдение и оставляюдлясведения
эту справку".
Пока послание Белева постепенно превращается впепел,яслышуголос
хозяина:
- Могу ли я еще чем-нибудь вам помочь?
- Да. Дайте мне, пожалуйста, листок бумаги и конверт.
Мое письмо еще короче:
"Попытка ликвидировать Б. Он находится в городской больнице вЛозанне.
Предлагаю перейти к варианту "Дельта".
Запечатав конверт, передаю его господину Россу.
- Буду вам очень обязан, если высумеетеещедообедасвязатьсяс
братом Чезаре.
- Никак не сумею, - сокрушенно разводит руками старик. - Сегодня не тот
день. Только завтра.
Хорошо, что "тот день" - завтра,анечерезнеделю.Ноничегоне
поделаешь. Хозяин не радист, а всего лишь скромный почтовый ящик. Скромный
и слишком старый почтовый ящик,новсеещеприносящийпользувопреки
утверждению, что его жизнь уже лишена всякого смысла.
- Надеюсь, вашиделаскладываютсянетакскверно?-сочувственно
спрашивает хозяин.
Он понятия не имеет о том,чтособойпредставляют"нашидела",не
проявляет ни малейшего любопытства,ивсежевеговзгляденетрудно
уловитьтеньбеспокойства.Беспокойстванезасебя,азаэтого
неизвестного человека, за незваного гостя, которыйзабрелвэтоттихий
дом, чтобы обменяться какими-то загадочными письмами.
- Ничего страшного, - говорю в ответ. - Наши дела редко идут какчасы.
Даже в этой стране часов.
Наконец я подаю ему руку и спешу избавить его от своего присутствия.
Я снова в этом узком желобе, именуемом Гранд-рю, но, к счастью,теперь
я спускаюсь под гору, и пронзительный ветер дует в спину.
Итак, кое-что проясняется - по крайней мере то, что касаетсявчерашней
катастрофы. У тебя не было уверенности, узнал ли он тебя...Теперьтыв
этом убедился, хотя и слишком дорогой ценой. Дорогой для тебя, а длядела
и подавно.
Двумя годами раньшеБелевзанималсявМюнхенеизучениемнекоторых
людей, связанных со "СвободнойЕвропой".Его,разумеется,занималане
столько"СвободнаяЕвропа",сколькообратнаясторонамедали-ЦРУ.
Очевидно, тогда-то он и сталкивался сПеневым.И,очевидно,Пеневего
видел и запомнил.
Выслеживатького-то,думая,чтотебяниктонезнает,ивдруг
столкнуться с типом, которому ты хорошо известен,-конечноже,чистая
случайность, и Белев здесь ни в чем не виноват. Вина еговтом,чтоне
держался от Пенева на почтительном расстоянии. Слишком полагалсянасвой
профессиональный опыт и пошел за ним следом. И вот в пути натолкнулсяеще
на одну случайность, уже трагическую, и Пенев его заметил.
Ну заметил, так что из этого? Пенев, надо полагать, тоже не лыкомшит,
и было бы вполне логично,еслибыонсделалвид,чтоегониктоне
интересует, если бы прикинулся дураком и попытался разобраться, кто именно
и с какой целью за нимследит.Авместоэтогоондвумяднямипозже
совершает покушение на своего преследователя.
Нелепость какая-то. Но может быть, Пенев сам был под наблюдением? Может
быть,какразте,которыедержалиегоподнаблюдением,решилипо
собственному усмотрению убрать неизвестного прилипалу?Икактолькоон
попался им на глаза, они тотчас же осуществили свое намерение.