Дети ходят в школу, родители спускаются намашинахвгород,
чтобы к определенному времени вернуться обратно, фургоны торговыхфирмв
строго определенные часы развозят продуктыотдомакдому.Однакона
обширной территории населения так немного, что это движение в тени вековых
сосен и вечнозеленых кустарников почти незаметно.
Вилла, снятая для менямоимпартнеромДжованниБенато,можетбыть
отнесена к средней категории и вполнеподходитдлякоммерсантасредней
руки. Холл с небольшой смежной комнатой, а на второмэтажебиблиотекаи
спальня - кухня со служебными помещениями не в счет - таков моймаленький
замок, стоящий в запущенном яблоневомсаду,насчитывающемоколодюжины
деревьев.
По одну сторону со мной соседствует какой-то пожилой рантье с супругой.
Сами хозяева ютятся в нижнем этаже, тогдакакверхний,чтобыокруглить
доходы, сдают. Вначале все шло ктому,чтонаэтомэтажедолженбыл
поселиться я, но, пока думали-гадали, он был предоставлен какой-тонемке.
И тем лучше. Потому что теперь я оказываюсь в непосредственном соседстве с
Горановым, проживающим по другуюсторонуотменя.Подобноесоседство,
естественно,таитопределенныенеудобства.Вольноилиневольноты
привлекаешь к себе внимание, на тебяначинаютсмотретьнедоверчиво,за
тобой устанавливают наблюдение, наводят справки. Поэтомудолгоевремяя
вообще воздерживаюсьотвсякихдействий,способныхвызыватьмалейшее
подозрение. Веду такой образ жизни, чтобыокружающиесвыклисьсомной,
пускайсчитаютменячеловекомскучнымивидятвомнесовершенно
безобидного соседа.
Вопреки этим неудобствам близкое соседство с Горановым даетмнетакие
преимущества, каких неможетобеспечитьквартирарантье,хотяонаи
богаче. Между моим жилищем и виллой Горанова не более двадцатиметров,а
ограда, разделяющая нас, слишком низка, чтобы служить препятствием. Имей я
соответствующую аппаратуру,ябымогзапростоследитьзавсем,что
происходит напротив. Только в моем положении хранить такую аппаратуру было
бы непростительной глупостью. Надо быть слишком большим оптимистом,чтобы
полагать, что мой замок не будет посещаться итщательноосматриватьсяв
мое отсутствие.
Однако я вовсе несобираюсьутверждать,чтодействуюисключительно
голыми руками и не использую никакой техники. С нашей профессией и внашу
эпоху бурного прогресса это означало бы примерно то же, что отправиться на
охоту на слонов с рогаткой в руках. То ли по наивности, то ли из лицемерия
некоторое времяназадтысячилюдейподнялишумдонебеспоповоду
какого-то там Уотергейта, как будто онивпервыеузнали,чтосуществует
практикаподслушивания.Мненепозволенопроявлятьнаивностьили
чрезмерную щепетильность. Я не вправе обижаться, выражать свое возмущение,
а главное - совершить провал.
Так что кое-какая техника у меня все же имеется.
Мненепозволенопроявлятьнаивностьили
чрезмерную щепетильность. Я не вправе обижаться, выражать свое возмущение,
а главное - совершить провал.
Так что кое-какая техника у меня все же имеется. Свидуона,правда,
весьма безобидна, и таскаю я ее в карманах: фотоаппарат в видезажигалки,
рация с небольшим радиусом действия покоится в авторучке, а мояподзорная
труба вместилась в колпачок второй авторучки (ничего, что вид у неетакой
неказистый, онасильнеелюбогобинокля),микроскопическийприбордля
исследованиясекретныхзамков,несколькокрохотныхампулокразного
назначения -итолько.Всеэтоневесомо,незанимаетместаипри
необходимости одним махом может быть незаметно выброшено.
Было бы ошибочно полагать, что здесь ятолькотемизанимаюсь,что
караулю за шторами спальни, всматриваюсь в окнаГоранова,хотяитакое
занятие мне не чуждо. Еще более неуместно думать, чтоявечнодремлюв
своем уютном холле или день и ночь сгребаю осеннюю листву в саду. Легенда,
в которую я облечен, - это легендаотрудовомчеловеке,ионадолжна
повседневно и ежечасно подтверждаться.
День начинается с того, что я забираю продукты,оставленныеудверей
кухни моимипоставщиками,совершаютуалет,готовлюзавтрак.Домашние
хлопоты мне ни к чему скрывать массивными шторами: ведь я выступаю вроли
добропорядочного и скучного человека, у которого все на виду.
Ровно в десять утра я выгоняю на асфальтовую аллею"вольво",закрываю
ворота и еду вниз, к центру. Как и полагается добропорядочному искучному
человеку, маршрут у меня всегда один и тот же: Остринг,затемдлиннаяс
пологим спуском Тунштрассе, потом Кирхенфельдбрюке, который меня переносит
через реку, на Казиноплац, а уже оттудачерезКогергассеяпопадаюна
Беренплац, где расположена моя контора.
В сущности, контора принадлежит Джованни Бенато, но с той поры, как мое
предприятие,существующеелишьнабумаге,слилосьсегофирмой,
агонизировавшей под ударами банкротства, мы дружески сожительствуем в этом
чистом и тихом помещении, изолированном двойными окнамиотнесмолкаемого
шумаулицыиукрашенномдляпущейважностикартоймираидвумя
иллюстрированными календарями - Сабены и САС.
Не из суетного желания самовосхваления, а справедливости ради ядолжен
отметить, что если фирмаБенато-импортиэкспортпродовольственных
товаров - все еще существует, тоэтимвкакой-тостепенионаобязана
вашему покорному слуге, поскольку разнымипутямимнеудаетсявремяот
времени обеспечивать скромные сделки. Доходы фирмы невелики, такчтомой
партнер не видит смысла тратиться на секретаршу и сам ведетпереписку,а
так как этой переписки не так уж много, то наше рабочее времяпроходитв
разговорах на свободные темы. Вернее, на тему о катастрофах. О катастрофах
любых размеров, видов и оттенков.
Это тематическое своеобразие могло бы показатьсястраннымлишьтому,
кто недостаточно знаком с ДжованниБенато.