В любом случае, вне часов, отведенных на совещания, он никогда никого не вызывал по приятным поводам...
– Я получил известия из Триеста, – доложил политрук. – Там не все идет гладко...
Алехонян процедил сквозь зубы несколько отборных ругательств и протянул руку:
– Покажи.
Данченко открыл принесенную папку, достал лист бумаги, покрытый машинописным текстом, и подал его начальнику:
– Вот.
Алехонян еще раз затянулся, вынул сигару из тонких губ и начал читать:
МВД ОСОБО СЕКРЕТНО
Главное управление
Служба Е
5 Отдел Способ передачи:Радио
Место отправления:ТриестВремя приема:14 часов
Отправитель:Хирурго
Текст:
В дополнение к предыдущему сообщению, информировавшему Вас о несчастном случае, произошедшем с Францем Халлейном после разговора с нами. Узнав, что он назначил Менцелю встречу в нашем городе, но не зная, как она должна пройти, мы установили слежку за Артуром Ламмом, местным журналистом,скоторым Халлейн разговаривал перед тем, как пошел с нами. Ламм уехал в Полу, вернулся на корабле. По возвращении он вывел нас на Менцеля, остановившегося в третьеразрядной гостинице у Большого канала. Мы немедленно сняли там номер и подкупили служащего. Попытка ликвидировать Менцеля провалилась. Объект бежал через окно. Его след потерян. Безуспешно пытались похитить Ламма, вышедшего из дома. Захватили его в гостинице, из которой бежал Менцель. Ведем допрос, он неразговорчив. С целью предотвратить поспешные реакции перерезали провод телефона в доме Ламма, где осталась его сестра Эстер. Она калека, не опасна. Ждем дальнейших инструкций. Бросили все силы на поиски Менцеля с целью его ликвидации. Конец.
Алехонян отложил телеграмму, стукнул по ней кулаком и заорал:
– Идиоты! Идиоты чертовы! Ошибка на ошибке! Это надо прекратить!
Данченко вздрогнул. Лично он не видел в этом ничего ужасного. Хирурго сделал все, что мог... Не его вина, если...
– Идиоты чертовы! – разъяренно повторил Алехонян.
Искренне удивленный, Данченко сдержанно спросил:
– А что не так? Объясните...
Алехонян взорвался:
– Им никто не приказывал убивать Менцеля. Этот тип может быть очень нам полезен...
Данченко стиснул челюсти. Самым маленьким его достоинством была честность, которой так не хватало его начальнику. Он сухо возразил:
– Простите, товарищ Алехонян, но вы же сами...
– Что я сам?!
Данченко невозмутимо договорил:
– Вы сами дали мне инструкции, которые я передал Хирурго. Эти инструкции были ясны: уничтожить Менцеля, поскольку он ничем не может быть нам полезен. Речь шла...
– Нет! Если ты неправильно понял...
– Речь шла о том, – продолжал Данченко, повысив голос, – что нельзя позволить американцам захватить его.
Алехонян внезапно успокоился и без перехода, без объяснений сказал:
– Час назад сверху получен новый приказ. Менцеля надо брать живым. Любой ценой.
Данченко вздохнул. Язвительная улыбка приоткрыла его острые зубы.
– Это новость. – Потом перешел прямо к сути проблемы: – Это будет непросто. Похищение в Триесте – сложная операция. Раньше Менцеля можно было завлечь в ловушку, но теперь он понял, в чем дело, и будет держаться начеку. Может быть, он даже успел покинуть город, чтобы спрятаться где-то еще...
Алехонян покачал головой:
– Не думаю. У Хирурго есть возможность контролировать въезд и выезд из Триеста. Он должен был принять меры предосторожности.
– Надеюсь. Но это все равно не решает проблему. Надо иметь какую-нибудь приманку...
– Я об этом уже подумал, – сказал Алехонян. – Мы направим туда человека, которого он знает и не будет опасаться. Это Адольф Крейсслер, бывший административный секретарь Гамбургского «Физикалише Арбайтсгемейншафт», где работал Менцель. Крейсслер теперь член партии и полностью нам предан. Он умен и сумеет успешно справиться с заданием.
– Действовать надо быстро...
– Я распорядился. Крейсслер уже летит в самолете. Сегодня вечером он будет в Вене, а завтра утром в Триесте. Как можно скорее перешли Хирурго новые инструкции.
– О'кей, – сказал Данченко, вставая.
И они вместе рассмеялись этой отличной шутке, еще не успевшей приесться.
9
Стефан Менцель открыл один глаз, потом другой. В полумраке, царившем в комнате, он различил длинное белое пятно – Эстер, лежащую на диване.
Она не захотела подняться в свою комнату. Они просидели всю ночь и заснули только на рассвете.
Менцель шевельнулся. Все его тело затекло. С некоторым усилием он выбрался из кресла. Часы стиля ампир зазвонили... Десять ударов. Он вспомнил, где он и как сюда попал.
В железные ставни хлестал дождь, налетал порывами ветер. На улице, похоже, была настоящая буря.
Он сделал несколько движений, чтобы размять ноги; спину ломило. Его желудок был пуст и тоже болел. Он устал. Устал еще больше, чем до сна.
Менцель зевнул, едва не вывихнув челюсть, и подошел к дивану.
Эстер мирно спала со спокойным лицом. Ее небрежная поза была восхитительна. Прежде чем уснуть, она сняла очки, и это изменило ее внешность... Менцель не знал, какой она ему нравится больше: в очках или без них.
С сильно бьющимся сердцем, затаив дыхание, он долго любовался ею, потом тихо опустился на колени и прикоснулся губами к руке.
Эстер мгновенно проснулась и вздрогнула.
– О! Что это... Что вы здесь делаете?
Он быстро поднялся и застыл, благословляя полумрак, скрывавший красные пятна на его щеках.
– Я... Я хотел посмотреть, спите ли вы...
Она пришла в себя:
– Откройте ставни...
Когда он уже повернулся, она спохватилась:
– Нет, не надо. Вовсе необязательно, чтобы те знали, что вы у меня. Подходить к окну неосторожно...
Она приподнялась на локте.
– Включите свет, пожалуйста.
Менцель поспешил к двери, где был выключатель. Вспыхнул свет, заставивший их прикрыть глаза. Она взяла очки со столика, где стоял телефон, и попыталась встать, опираясь на трость. Он бросился к ней. Сначала она хотела отказаться, но потом устало согласилась:
– Да, вы правы...
Он взял ее под руку и почувствовал волнение, ощутив тыльной стороной ладони нежную упругость ее груди. До сих пор он не испытывал к ней сексуального влечения... Он густо покраснел и замер, потом убрал руку.
– Ну что же вы? Это так вы собираетесь мне помогать?
Эстер взяла его под руку сама, решив этим проблему, о существовании которой даже не подозревала.
– Отведите меня к окну. Я подожду, пока вы выйдете в прихожую, и только тогда открою.
Она тяжело опиралась на него, и он был от этого в восторге. Он хотел бы отнести ее на руках. Он видел несколько фильмов, заканчивавшихся так: герой уходил навстречу восходящему солнцу, неся на руках прижимающуюся к его груди героиню, одетую в белое и с такими же длинными светлыми волосами, как у Эстер.
Увы! До конца фильма было еще далеко... Шел дождь, тучи затянули солнце, а Эстер, возможно, вовсе не захотела бы, чтобы он взял ее на руки...
– Оставьте меня здесь.
Он ушел в прихожую, услышал, как она открывает окно, потом ставни. Напротив, среди деревьев парка, завывал ветер; по мостовой хлестал дождь. Отвратительная погода.
Эстер закрыла окно и задернула шторы.
– Выключите свет и идите сюда.
Менцель послушался. Тусклый серый свет едва пробивался в гостиную. Он хотел попросить у нее чего-нибудь поесть. Чашка хорошего кофе ему бы тоже не повредила. Стоя посреди комнаты и опираясь на трость, Эстер заговорила первой:
– Надо что-то делать. Мой брат не вернулся. Телефон перерезан... – Она посмотрела на аппарат: – Кстати, он все еще не работает?
Менцель подошел, снял трубку, послушал, покрутил диск. Тишина.
– Да, – сказал он, – все еще.