Давай сыграем.
Я был знаком с Косгроувом. На воле он занимался организацией хищений товаров – в основном, сигарет и виски. Кто‑то настучал на него, его схватили и засунули на десять лет. Сейчас он сидел уже шестой год и при удачном стечении обстоятельств мог года через два очутиться на свободе. Он был чемпионом зала "Си" по шахматам и вообще хитрым и умным человеком.
Я рассеянно сказал:
– Не сегодня, Косси.
Он искоса посмотрел на Смитона, стоявшего в двух шагах.
– Ты что, не хочешь выиграть по‑большому?
– Выиграть по‑большому? – удивился я.
– Ну да, большой турнир. – Он протянул доску. – Я тебя проинструктирую на этот счет, если поиграешь со мной.
Мы нашли свободный стол в углу зала, подальше от Смитона, и сели. Я спросил:
– В чем дело, Косей?
– Я твой посредник, – сказал он, расставляя фигуры. – Будешь говорить только со мной, больше ни с кем. Понятно? – Я коротко кивнул, и он продолжал: – Начнем с обсуждения денег.
– Если так, то сразу и кончим, отрезал я. – Ваша шарага уже поимела от меня пять тысяч, а я что‑то пока ничего не вижу.
– Ты же видишь меня? – Он оглянулся кругом. – Ты давай играй... Твой ход. – Я сыграл с2‑сЗ, и он засмеялся. – А ты осторожный парень, Риарден. Как тихонько начал.
– Прекрати финтить, Косей. Если есть, что сказать, говори.
– Да я ж не виню тебя за то, что ты осторожен, – сказал он. – Хочу сказать только одно: тебе придется заплатить крупную сумму.
– Но не прежде, чем выйду отсюда, – сказал я. – Я не такой молокосос.
– Понимаю тебя, – сказал Косей, – это все равно, что прыгать в темноте с завязанными глазами. Но как бы там ни было, нам придется сначала поговорить о деньгах, а нет, – так разговор кончен.
– Ладно. Сколько?
Он двинул королевского слона.
– Мы своего рода сборщики налогов, берем с суммы дохода. Ты закосил 173000 фунтов стерлингов. Мы возьмем половину, то есть 86,500.
– Не будь идиотом, – сказал я. – В вашем расчете слишком много дефектов, и ты прекрасно это знаешь.
– Например?
– Во‑первых, в посылке было товару на 120000 фунтов. Хозяева явно подзагнули, называя цифру.
Он кивнул головой.
– Может быть. Дальше?
– Дальше. Ты что, полагаешь, что эти брильянты можно продать за полную стоимость? Это же не легальная продажа, уж ты‑то должен это понимать.
– Играй, – сказал он спокойно. – За нами следят. Необработанные брильянты можно продать за полную стоимость, если иметь башку на плечах. А она у тебя есть. Эту работенку ты толково исполнил. Если в тебя не заложили, чисто ушел.
– Это не были необработанные брильянты, – сказал я. – Их отгранили в Амстердаме, и они вернулись обратно для оправки. Такие брильянты обычно просвечиваются рентгеном, фотографируются и регистрируются. Их пришлось подвергнуть новой огранке, а это сильно снижает их ценность. И еще – я не один. У меня был напарник. Он разработал эту операцию, а я осуществил ее. Доход – пополам.
– Да, ребята интересовались этим вопросом, – сказал Косей. – Они что‑то не могли понять, он тебя заложил что ли? Потому что, если это так, то у тебя нет ни гроша, и нам нечего терять время.
– Нет, это не он, – сказал я как можно убедительнее.
– А слух идет, что это он.
– Этот слух могли ведь подкинуть полицейские. – Форбс или Бранскилл, правда? У них есть на то свои причины.
– Могли, – согласился Косей.
– А кто твой напарник?
– Нет, так дело не пойдет, – сказал я решительно. – Я не продал его фараонам и не продам его вам. Кстати, это само по себе доказывает, что не он заложил меня. Мы со своим другом ладим хорошо, тихо занимаемся своим делом, и нам посторонние не нужны.
– Ладно, оставим это на время, – сказал Косей. – Я передам обо всем ребятам. Но это возвращает нас к вопросу о бабках. Сколько же вы взяли?
– По нашим оценкам – сорок тысяч, – сказал я спокойно. – И они в надежном месте. И доступ к ним только через меня.
Он слегка улыбнулся.
– В швейцарском банке?
– Ага. В надежном месте.
– Итак, все равно – половина. По тысяче за год. Дешево, конечно, да ладно. Мы беремся переправить тебя через стену и за пределы Англии. Если ты возвращаешься, это твои проблемы. Но послушай внимательно: не пытайся нас надуть, и лучше приготовь для нас башли. Если их не будет – то никто никогда тебя не увидит. Надеюсь, понятно?
– Понятно. Вы выводите меня отсюда и получаете ваши деньги.
– Значит, я поговорю с ребятами, а они сами решат, быть тебе нашим клиентом или нет.
Я сказал:
– Косей, если ваша компания так сильна, как ты говоришь, какого черта ты торчишь здесь? Не могу этого понять.
– Я просто посредник, – ответил он. – Меня уже здесь завербовали. Потом мне сидеть осталось два года. Дотяну как‑нибудь, и к чему рисковать? Меня ждет хорошая работа, и я не собираюсь отказываться от нее. – Он взглянул на меня. – А тебе туго придется, если ты вернешься в Англию.
– Это меня не волнует, – сказал я. – Я тут прохлаждался всего неделю, ничего об этой стране не знаю и не хочу знать.
Косей сделал ход.
– Шах. Еще кое‑что. Ты в последнее время приятельствуешь со Слэйдом, да? Говорите друг с другом о чем‑то.
– Он мне помогает заниматься русским, – сказал я, уводя короля.
– Этому конец, – сказал Косей, как бы невзначай, – отвали от Слэйда подальше, иначе сделка не состоится.
Я в изумлении посмотрел на него.
– Что за черт?..
– Именно так, – подтвердил он спокойно и сделал ход ферзем.
– Шах.
– Тольку не говори мне, что твои друзья патриоты, – сказал я и засмеялся. – В чем дело?
Косей посмотрел на меня с сожалением.
– Ты кто такой, чтобы задавать вопросы? Делай, что тебе говорят. – Он повернул голову в сторону Смитона, как раз проходившего мимо. – Знаете что? Риарден‑то чуть не выиграл у меня. – Это было, конечно, чистейшее вранье. – У него хорошие шансы на турнире.
Смитон посмотрел на него без всякого выражения и прошел мимо.
3
Итак, игра началась. Я внутренне напрягся, и на этот раз это было напряжение не безнадежности, а надежды. Я даже стал напевать себе под нос, когда скреб столы в зале, и старался не делать ни малейшей промашки. Смитон смотрел на меня одобрительно, во всяком случае, настолько, насколько он мог это показать. Я становился идеальным заключенным.
Я выполнил приказ Косгроува и порвал отношения со Слэйдом, который время от времени бросал в мою сторону укоризненные взгляды. Я не знал, почему последовал такой приказ, мне стало даже жаль Слэйда, у которого в тюрьме было не слишком много друзей.
Незаметно я наблюдал за Косгроувом, замечая с кем он общается, говорит. Насколько я мог судить, в его поведении ничего не изменилось, и он вел себя достаточно расковано, но поскольку я не изучал его раньше, то сказать, каков он был, затруднялся.
Через пару недель я подошел к нему в свободное время.
– Сыграем в шахматы, Косей? – предложил я.