– Полагаю, я не особо интересуюсь боями, – заявил доктор Эберхардт.
– Эти вас обязательно заинтересуют, – настаивал на своем Харкнесс. – Нубийцы – лучшие атлеты во всей Африке. Сейчас здесь начнется борьба.
Европейцы решили полюбоваться зрелищем, но на первый взгляд на площадке ничего не происходило. Борцы пританцовывали друг вокруг друга, время от времени испуская пронзительные вопли. Все участники праздника были великолепно сложены и обладали прекрасно развитой мускулатурой. Рост большинства из них превышал шесть футов. Тела нубийцев были покрыты слоем белой золы, придающей борцам вид трупов. Некоторые из борцов были нагими, другие – в набедренных повязках. У некоторых с поясов свисали медные украшения вперемежку с полосками меха. У одного или двоих на запястьях и лодыжках красовались плетеные браслеты. Борцы резко выкрикивали что-то в лицо друг другу, плавно наступали и отступали и внимательно следили за противником. Наконец двое борцов сошлись вплотную и сцепились. Другие тоже приблизились друг к другу. Над площадкой поднялась туча пыли. Вот кто-то полетел на землю. Толпа завопила. Пыли прибавилось.
– Зачем они вымазываются золой? – поинтересовался Рибейра.
– Чтобы за них можно было крепко ухватиться, – пояснил Харкнесс. – Видите вон тех борцов с медными колокольчиками на поясе? Такие колокольчики имеют право носить только победители состязаний.
– А кто эти парни с повязками на руках и ногах? – спросил Отт.
Харкнесс присмотрелся повнимательнее и наморщил лоб:
– Честно говоря, не знаю. Но, наверное, это тоже что-то значит.
Уже довольно много борцов оказалось на земле, и, соответственно, клубы пыли стали еще гуще. Толпа ревела, но разобрать, что происходит, было трудно. Видны были лишь призрачные фигуры, движущиеся в серовато-коричневом облаке.
– Превосходные атлеты, – сказал Харкнесс. – Нубийские племена поставляют наилучших солдат. Эти борцы в основном из племени коронго. А видите людей, которые стоят вон там? Это те, кто дерется на палках. Они по большей части из племени масакинов. Полагаю, следующими выступят они. Вы будете поражены: они дерутся так, словно прошли обучение в европейской фехтовальной школе.
– А сколько это будет продолжаться? – спросил Эчеверрья.
– Ну, трудно сказать, – ответил Харкнесс. – Смотрите, на дальнем конце стоят бойцы с браслетами. Видимо, кау и фунгор. Совершенно первобытные племена. Они устраивают ужасные представления. Они наносят друг другу такие раны, которые для европейца оказались бы смертельными; но эти люди поразительно живучи. Ага, начался бой на палках!
Стало немного прохладнее. С запада налетел свежий ветер и развеял пыль. Действительно, некоторые из бойцов с палками уже сражались.
– Изумительно, не правда ли? – сказал Харкнесс. – Просто-таки гладиаторские бои.
Европейцы вежливо покивали.
– Теперь стоит посмотреть… – начал было Харкнесс, но его перебил Отт, лицо которого стало совсем желтым:
– По-моему, я заболел.
Отт повернулся, чтобы уйти, и едва не упал, но Эчеверрья успел подхватить родезийца. С помощью Эчеверрьи и Эберхардта Отт кое-как удержался на ногах. Эберхардт потрогал лоб Отта и внимательно посмотрел на его лицо.
– Кажется, это малярия, – сказал немец. – Но я не врач. Ему нужно немедленно показаться врачу.
– Это не похоже на малярию, – дрожащим голосом сказал Отт.
– Я только высказал предположение, – пояснил Эберхардт. – В здешних краях можно подхватить желтуху, дизентерию, сонную болезнь, холеру…
– Ладно, ладно, – прервал его Отт. – Я подцепил какую-то дрянь – это ясно. Потому-то меня ноги и не держат. Вы не поможете мне добраться до врача? Кстати, а в этой дыре вообще есть врач?
– В прошлом году, когда я здесь проезжал, был, – ответил Эберхардт. – Он останавливается в доме уполномоченного. Пойдемте, поймаем такси.
Эберхардт и Эчеверрья почти вынесли Отта из толпы. Такси они не нашли, но зато им удалось остановить грузовик «Форд» с водителем-арабом.
Рибейра, Мак-Кью и Харкнесс в нерешительности стояли на краю толпы. Ветер утих, и снова начал накрапывать дождь.
– Надеюсь, с ним все в порядке, – сказал Харкнесс.
– С ним будет все в порядке, если они найдут врача, – отозвался Мак-Кью. – Западному человеку трудно сохранить здоровье в тропическом климате.
– Я живу в этом климате уже пятнадцать лет, – возразил Харкнесс, – и ни разу не страдал ничем серьезнее головной боли.
– Везет, – хмыкнул Мак-Кью. – А я уже со счету сбился, сколько раз подхватывал дизентерию.
– Мне тоже не нравится этот климат, – сказал Рибейра, – и я достаточно мнителен, когда речь заходит о болезнях. Так что пойду-ка я в кофейню и укреплю свой организм порцией спиртного. Кто-нибудь составит мне компанию?
Харкнесс покачал головой, а Мак-Кью сказал:
– В той дряни, которую здесь подают, я бы даже руки не стал мыть.
Рибейра слегка кивнул на прощание и удалился.
Мак-Кью несколько минут смотрел на бойцов с палками, потом сказал:
– Да ну их к черту! Пойду лучше пройдусь. Не хотите?
– Нет, спасибо, – отказался Харкнесс. – И вы бы лучше остались. Вы же пропустите самую интересную часть соревнований.
– Именно это я и намерен сделать, – заявил Мак-Кью и тоже ушел.
Оставшись в одиночестве, майор Харкнесс почесал подбородок и задумался над тем, почему же остальные путешественники не захотели смотреть на такое увлекательное зрелище, как состязание нубийских борцов. Такого больше не увидишь во всем мире. Наверное, они из тех путешественников, которые предпочитают официальные экскурсии.
Майор снова принялся наблюдать за состязаниями. Сейчас в схватке сошлись два чемпиона по бою на палках. Харкнесс следил за ними с глубоким интересом. Он сам в юности недурно фехтовал на саблях; конечно, не так хорошо, как венгры, но достаточно прилично, чтобы входить в сборную Англии.
Глава 4
Водитель грузовика высадил Эберхардта, Эчеверрью и Отта у дома уполномоченного. К счастью для Отта, врач только что вернулся из поездки по северному Кордофану. Это был невысокий подвижный человек с холодным взглядом. Он молча осмотрел родезийца.
– Ну что ж, – сказал врач, закончив осмотр. – Больницы здесь нет, но, полагаю, я смогу найти для вас койку и подыщу какую-нибудь пижаму.
– А в чем дело? – спросил Отт. – Что у меня такое?
– Одна из форм гепатита, – ответил врач.
Эберхардт кивнул:
– Я так и думал, что это желтуха.
– Гепатит? – спросил Отт. – Черт меня побери! Слушайте, док, вы не можете сделать мне какой-нибудь укол от этого?
– Я ничего не могу с этим сделать, – сказал врач. – От этого нет лекарств. Вам нужно обильное питание и абсолютный покой. Ложитесь сюда на кушетку, я уберу ваши туфли.
– Оставьте мои туфли в покое, – возразил Отт. – Я отдохну, когда доберусь до Бейрута.
– Видимо, я недостаточно ясно выразился, – сказал врач. – У вас крайне серьезное заболевание. Без должного ухода гепатит зачастую приводит к летальному исходу. Но ваш организм сам о себе позаботится, если предоставить ему такую возможность. А для этого организму требуется абсолютный покой, причем немедленно. Вам нельзя даже вставать и ходить по комнате. Теперь вы меня поняли?
– И сколько я должен так лежать? – спросил Отт.
– Месяц, возможно, два, – ответил врач. – А теперь будьте так добры снять рубашку и туфли.
– Отстаньте от меня! – воскликнул Отт. – Ничего я не буду снимать! Я отдохну в Бейруте. Просто сделайте мне какой-нибудь укол, и все. Я сегодня вечером выезжаю поездом в Хартум.
– Никакой укол вам не поможет, – сказал врач. – В вашем нынешнем состоянии для вас опасен даже перелет в Бейрут. Что же касается поезда… Вы когда-нибудь ездили на поезде из Эль-Обейда в Хартум?
– Нет.
– Вот и мне так кажется. Если вы все-таки настоите на своем, вы можете превратиться в покойника еще до того, как проедете Вад-Медани.
– Я крепче, чем вам кажется, – бросил Отт, потом повернулся к Эберхардту и Эчеверрье. – Вы мне поможете в поезде?
Оба путешественника выглядели смущенно и неуверенно. Наконец Эчеверрья сказал:
– Я болел гепатитом. Мне очень жаль, но лучше бы вы подчинились врачу.
– Да, вам лучше будет остаться здесь, – поддержал его Эберхардт.
Отт посмотрел на своих спутников и попытался встать. Врач рванулся удержать его. В этот момент открылась дверь и вошел вспотевший и запыхавшийся Прокопулос.
– Друг мой! – бросился он к Отту. – Я встретил мистера Мак-Кью, и он сказал мне, что вы заболели. Что с вами? Я могу чем-нибудь помочь?
Врач еще раз объяснил, что у Отта гепатит и что больному нужен абсолютный покой. Отт признал, что он действительно болен, но сказал, что поедет в Хартум, даже если ему придется ползти к поезду на четвереньках.
– Доктор, мне случалось встречаться с этой болезнью, – сказал Прокопулос. – Вы правы, больному необходим покой. Но что поделаешь? Этот человек желает отдохнуть у себя дома, в Бейруте. Вы ведь не привяжете его к кровати?
– Поездка на поезде его убьет.
– Но если он так решил, что мы можем сделать? При таком настроении его может убить и пребывание в Эль-Обейде, разве не так? Поезд в Хартум не очень хорош, но, возможно, если друзья будут присматривать за больным, обеспечат ему удобства, будут оберегать его от…
– Я поеду поездом, – повторил Отт.
– Вот видите? – сказал Прокопулос. – Он стоит на своем. Его можно остановить лишь грубой силой.
– Именно, черт побери, – согласился с ним Отт.
– Но я лично берусь присмотреть за ним, – сказал Прокопулос. – Я уверен, что остальные европейцы мне помогут. Не так ли, джентльмены? Благодарю вас. Я знал, что вы не откажетесь. Доктор, я сделаю все, что в моих силах, чтобы обеспечить больному покой.
– Ну что ж, мистер Отт, поступайте, как знаете, – махнул рукой врач. – Я не могу силой заставить вас лежать в постели. Но я предупреждаю, что это самоубийство. Неужели вы не можете подождать несколько недель, а потом улететь отсюда на самолете?
– Нет, я не могу ждать, – сказал Отт.
– Вы – полный идиот, – заявил врач. – Все, что я могу для вас сделать, – попытаться забронировать место на авиарейс из Хартума в Бейрут. Там довольно оживленное сообщение, так что, возможно, вы улетите через день или два.
– Я вам очень благодарен, док, – сказал Отт.
– Не за что, – с горечью произнес врач. – Вы, конечно, понимаете, что броня пропадет, если вы приедете в Хартум в виде покойника. Вас просто закопают – и все. Надеюсь, у вас при себе достаточно денег, чтобы оплатить расходы на похороны.
– Что за страсти вы рассказываете, – поежился Отт.
– Я пытаюсь вколотить в вашу тупую башку простейшую мысль: вам нужен покой. Сейчас, немедленно, здесь, в Эль-Обейде. Вы же молодой человек. Потерянный месяц даст вам еще лет тридцать жизни. Ну что за гонка? Что такого важного в этом Бейруте?
– Это важно, – сказал Отт. – Я извиняюсь, но это действительно очень важно. Сколько я вам должен, доктор?
– Ничего вы мне не должны, – ответил врач. – Может, вы полежите здесь хотя бы до поезда? Или вы предпочтете пойти осматривать достопримечательности и убить себя прямо сейчас?
– Я побуду здесь, – сказал Отт. – Спасибо вам еще раз.
– Я останусь с ним, – предложил Прокопулос. – Джентльмены, вы потом вернетесь, чтобы помочь мне доставить мистера Отта к поезду?
Эберхардт и Эчеверрья кивнули.
– Я пойду поищу, чего тут можно выпить. Эберхардт, вы как?
– Да, мне тоже кажется, что выпить нам не помешает, – согласился ученый. Они ушли. Врач бросил на Отта еще один неодобрительный взгляд и тоже вышел из комнаты.
Отт прикрыл глаза. Он чувствовал сильную слабость, головокружение и боль в желудке, но это его не смущало. Гепатит, конечно, дрянь, но оставаться в Эль-Обейде нельзя. Если он проваляется здесь целый месяц, то к тому моменту, когда он встанет, под дверью его уже будут ждать детективы из Южной Африки. А на руках у них будут документы о его выдаче. И как только он сможет ходить, детективы тут же нацепят на него наручники и засунут его в самолет на Йоханнесбург.
Но нет худа без добра. Зато теперь в Хартуме ему обеспечено забронированное место на самолет до Бейрута. Возможно, таможенники не станут усердно копаться в его багаже, а на него самого и вовсе не обратят внимания. В Бейруте он будет в безопасности. И он будет богатым человеком. Все, что от него требуется, – выдержать эти три дня пути до Хартума.
Отт почувствовал какое-то движение и открыл глаза. Рядом с ним стоял Прокопулос с большой подушкой в руках.
– Я подумал, что так вам будет удобнее лежать, – сообщил грек.
– Да, спасибо. Не знаю даже, зачем вы так себя утруждаете.
– В таких глухих углах мы, европейцы, должны держаться вместе. Вот и все.
– Спасибо. Я вам очень признателен.
– Я рад, что могу чем-то помочь, – сказал Прокопулос и посмотрел на часы. – До поезда еще пять часов. Может, снимете туфли, чтобы удобнее было лежать?
Они посмотрели друг на друга. Мгновение спустя Прокопулос отвернулся и закурил.
– Мне достаточно удобно и так, – сказал Отт.
– Как хотите.
– Доктор еще здесь, не знаете? – спросил Отт.
– Думаю, да. Ладно, вы бы подремали.
Отт закрыл глаза. «Так вот в чем дело, – подумал он. – Интересно, как этот пронырливый ублюдок узнал про алмазы? Заботится он обо мне, как же. Еще одна проблема на время поездки в поезде».
Тело родезийца налилось свинцовой тяжестью. Это чертово тело пыталось убить его или засадить в тюрьму. Но до Хартума было всего три дня пути и еще несколько часов лета до Бейрута. Отт скрестил руки на груди, так чтобы правая рука касалась рукояти «беретты», лежавшей в наплечной кобуре. В другом углу комнаты Прокопулос листал старый журнал.
Глава 5
Полковник Рибейра решил, что все кофейни Эль-Обейда одинаково грязны, а потому вошел в большое, битком набитое заведение, расположенное в центре города. Он подумал, что в кофейне, где травят посетителей, не было бы столько народу. Зайдя внутрь, полковник отыскал свободный столик и попросил официанта принести стакан вина. Официант недоуменно посмотрел на него. Рибейра понял, что сказал это по-испански. Он повторил заказ по-английски.
Официант по-прежнему смотрел на него с недоумением. Посетители-арабы начали с любопытством рассматривать Рибейру и обсуждать, чего может хотеть этот иностранец. Официант громко и внятно спросил Рибейру по-арабски, чего ему нужно. Рибейра ответил по-английски, потом по-испански. Посетители придвинулись поближе к его столику, пытаясь придумать, чем тут можно помочь.
Рибейра порылся в карманах и обнаружил там англо-арабский разговорник. Арабского слова «вино» там не было, но зато полковник нашел фразу типа «Что у вас есть выпить?» и решил попытаться.
– Шу фи хаун лишширб? – спросил он. По утверждению разговорника, так это звучало на сирийском диалекте. Эта же фраза была приведена еще и на египетском диалекте. Не получив ответа, Рибейра зачитал и второй вариант:
– Э хене лишшурб?
Похоже, его опять никто не понял. Несколько секунд официант и посетители молчали, потом начали оживленно спорить, что же сказал иностранец. Некоторые утверждали, что он ищет место, где можно купить кувшин воды, другие же инстинктивно чувствовали, что он просит чего-нибудь выпить. Исходя из этого официант перечислил странному посетителю все напитки, имеющиеся в заведении, а также сообщил, где можно купить кувшин воды. Иностранец на это ничего не ответил.
Полистав разговорник, Рибейра обнаружил раздел, называющийся «В кофейне». Там он нашел следующие выражения: «Как пройти в кафе?», «Хозяин! Мне очень жарко, и я хочу чего-нибудь освежающего», «Мальчик! Принеси мне две чашки кофе», «Я бы выпил лимонада», «Я хочу бутылку ячменного отвара», «Стакан воды!» и «Есть у вас английское пиво?»
И ни малейшего упоминания о вине или виски. Рибейра решил заказать хотя бы пива.
– Джиблина каннинит бира инглизи'йи.