Вигмар вздрогнул и невольно подался назад, быстро убрал голову, успев заметить возле окошка белеющие кончики рогов.
«Сеть бы!» — осенило вдруг Вигмара, но тут же он понял, что выбросить сеть из тесного окошка не сумеет. Да и из чего сплести такую сеть, чтобы выдержала напор мертвого оборотня? Разве что, как цепь Глейпнир*, из женских бород, рыбьих голосов и прочего.
— Чего тебе нужно, гнилая шкура? — грубо крикнул Вигмар. Мертвецу все же удалось напугать его, и он злился. — Чего тебе не сиделось у себя в норе?
— Стро-оль! — Теперь голос мертвеца звучал угрожающе. Троллячий хвост, да помнит ли он еще хоть одно слово? —Ты — Стро-оль?
— Вот еще! — ответил Вигмар, накладывая стрелу и пытаясь прицелиться пониже белеющих рогов. — Твой Строль давно умер, его взяла Хель! Если он тебе нужен, так иди вслед за ним!
Он спустил тетиву, стрела коротко свистнула, тут же раздался звонкий щелчок — железный наконечник ударил в цель. Оборотень взревел, затопал — судя по всему, выстрел ему не причинил особого вреда. Бревна дома задрожали под напором нечеловеческой мощи. Вигмару было жутко, дом казался не прочнее плетеной корзины, лук — не надежнее детской игрушки. И сам он перед выходцем из мира мертвых был не более чем ребенок, беспомощный и напуганный. Чувства бессилия и страха не были Вигмару привычны, он злился на оборотня и на себя самого, лихорадочно искал хоть какое-нибудь средство. «Чего я тут сижу, как чердачный тролль? — возмущенно спрашивал он сам себя. — Надо наружу… Может, есть вторая дверь?»
Прихватив лук и две оставшиеся стрелы, Вигмар поспешно спустился вниз. Боргтруд уже стояла перед дверью, держа в руке связку талисманов. Вигмар разглядел в полутьме кремневый молоточек, вороний череп, медвежий коготь, черный железный наконечник стрелы с процарапанными рунами, какой-то корень, стебель чертополоха, чего-то еще, непонятное.
— Подзови его к двери! — велела старуха Вигмару. — Он уже знает твой голос. Я пошлю его в Хель искать Строля. Это ты хорошо придумал.
— Эй, обломанные рога! — непочтительно заорал Вигмар, готовый делать все, что только скажет Боргтруд. — Поди-ка сюда! Мы тебе расскажем, где найти твоего Строля, чтоб вас обоих сожрал Нидхёгг*!
Топот оборотня приблизился к двери. Эльдис, Гюда, хозяйка, работники забились в самый дальний от двери угол и сидели там, тесно прижавшись друг к другу и не дыша. Боргтруд со своими амулетами стояла перед самой дверью, в которой уже виднелось несколько пробоин от рогов. При виде этих пробоин у Вигмара шевельнулись волосы надо лбом, и он вынул меч — блеск острой стали придавал хоть какой-то уверенности. А Боргтруд приблизила лицо к дырам в двери и пронзительно затянула:
Плели заклинанья
могучие боги,
ковали замки!
Девы делили
дороги и тропы
на девять миров!
Черные тропы
протоптаны крепко —
путь в Нифльхель*!
Мертвый, оденься,
тьмою глухою,
света беги!
Дом твой у темной
дочери Лофта* —
к ней ты ступай!
Именем Тора
тебя заклинаю:
в землю иди!
Боргтруд пела то громче, то тише, то быстрее, то медленнее, ее голос то опускался до утробного мычания, то взлетал пронзительным криком чайки. У Вигмара от жути закладывало уши, и он так стиснул рукоять фьялльского меча, что рука онемела. А Боргтруд, сама во власти своего заклинания, стала приплясывать на месте, вертеться, приседать, бить ногами пол и с диким упоением выкрикивать:
Мйольниром сильным
и Гунгниром* быстрым,
и пламенем жарким,
корнем и ветвью,
рукою и рогом,
Слейпнира* зубом,
водою текучей,
и ворона криком,
лапой медвежьей,
щетиной кабаньей,
и камнем закрыта
дорога тебе!
Старуха замолчала, тишина колебалась — это ходили волнами древние силы, вызванные Боргтруд.
Люди затихли, не смея шевельнуться и даже вздохнуть. Мгновения повисли.
И вдруг стало легко. Вигмар вздохнул всей грудью, ощутил у себя на лбу холодный пот и вытер его краем ладони.
— Что — все? — робко подала голос Гюда. — Он ушел?
— Ушел! — Боргтруд села на край скамьи и тоже перевела дух. — Ох он и упрям! Сколько я живу, а не встречала такого упрямого мертвеца! А все оттого, что он набрал слишком много золота! Всю жизнь он копил золото, грабил на земле и на море, столковался, говорят, с горными троллями и свартальвами, и они давали ему золото, добытое в горах. Вы думаете, что в Медном Лесу есть только железо? Нет, там есть и золото тоже, только никто из людей не умеет его добывать. Вся сила Старого Оленя — в его золоте. Если он лишится своих сокровищ, то станет беспомощным. Но пока он их не лишился, одолеть его нельзя!
— А почему мы не слышали шагов? — с подозрением спросила Эльдис. Ей все не верилось, что мертвый оборотень действительно ушел.
— Потому что, девочка, он ушел сразу под землю. А уж под землей он поползет назад в свой дом!
— Почему же не к Хель? — с неудовольствием спросил Вигмар. — Уж Хель не выпустила бы назад такого красавца — как раз ей подходящая пара! А у себя в могиле он отсидится и опять пойдет пугать людей!
— Не пугать, ясень копья, не пугать! — Старуха затрясла головой, и теперь в ее глазах не было ни капли насмешки. — Теперь он начнет их губить. Те духи, что приходили сейчас, сказали мне: мертвец отсидится в могиле, снова наберется сил от своих сокровищ и уже на другую ночь выйдет снова. Но вы не бойтесь! — Боргтруд посмотрела на своих домочадцев, все еще жавшихся в угол. — Я повешу мои амулеты на крыльце, и Гнилая Шкура больше не придет к нам.
Вигмар тем временем откинул засов, взял факел и вышел. Посветив, он нашел на земле свою стрелу и вернулся в дом, разглядывая наконечник. Твердое железо было сплющено, как сырая глина.
— А, подобрал! — Боргтруд почему-то обрадовалась. Вигмар поднял на нее глаза. — Я не хочу, чтобы ты прославился бессмысленной гибелью! — продолжала старуха. — В тебе чуть побольше толку, чем во всех молодых. Среди вас уже не родится Сигурда, ну так пусть же не родится и Хёгни с Гуннаром. Умирать со славой стоит только тогда, когда жить со славой уже не можешь. Или нет? — Боргтруд испытывающе глянула на Вигмара, даже склонила голову набок, чтобы снизу вверх заглянуть ему в глаза.
А Вигмар молчал, ошарашенный и этой мыслью, и тем, что о славе взялась рассуждать старуха только что не из свинарника.
— Ах, да! — Боргтруд как будто спохватилась, корявой ладонью хлопнула себя по лбу. — Я ведь глупая старая троллиха, только что не нищая и не с хвостом под подолом — что я могу понимать в чести и славе высокородных людей? Я только хотела тебе сказать — славно жить труднее, чем славно умирать. Ты можешь плюнуть и забыть, а можешь и подумать. Но запомни — другому я и говорить не стала бы.
Вигмар не ответил — слова старухи взбаламутили его душу и он никак не мог разглядеть сквозь эту муть, есть ли хоть крупинки золота на дне.