Машину возить газету нам безотказно давал Валентин Викторович Погожев (умерший в 2000 году, он у меня запечатлён в "Книге Мёртвых" вместе с Костей Локотковым в главе "Они будут нас ждать под сводами Национал-Большевистской Валгаллы") зав. автоколонной МТТ. Он любил нас.
В бункере ребята царили сами. Лишь иногда я вмешивался и наводил порядок, подправлял традиции. Так во время периода строительства возник обычай совместного обеда, во время которого я разрешал немного выпить. Обычай этот плавно перетёк в совместные застолья по случаю больших праздников. Долго этот обычай не продержался в нашей среде, я его вскоре прекратил, так как однажды мне пришлось отколов от бутылки дно с "розочкой" выставлять юных придурков, и не очень юного психа-фотографа Диму Невелёва.
Постепенно сложились и традиции лекций. Их читали как приходящие со стороны, так и свои. Так просвещал нас некоторое время специалист по левым движениям Алексей Тарасов, бородатый человек в палестинском платке, с палочкой. Единожды или дважды читал лекцию Александр Колпакиди. Его знания РАФовцев и Красных Бригад меня тем более удивили что, выяснилось,-он не знает иностранных языков. Впоследствии я даже останавливался у Колпакиди в Питере вместе с охранником Разуковым. У него отличные жена и двое детей. Но основным нашим лектором всё же был Дугин. Хотя он и взялся читать только тогда, когда заметил что у нас множество партийцев. Его лекции заранее объявлялись в газетах и потому приходили во множестве "не наши". Художники, женщины буржуазного типа, пахнущие духами мужчины.
ГЛАВА IX. ПАРТСТРОИТЕЛЬСТВО.
Я сейчас объясню раз и навсегда проблему, с днём рождения партии. 8 сентября 1993 года-дата регистрации Московского отделения Национал-Большевистской Партии не может считаться нашим днём рождения. Почему? По простой причине: тогда не существовало даже московской группы. И хотя я подписал в ночь с 20 на 21 сентября обращение политических партий к Президенту Ельцину от Национал-Большевистской Партии это не более чем жест сопротивления. Впоследствии сразу после Путча подлый "Московский Комсомолец" опубликовал на первой странице и Обращение и подписи, где моя подпись стоит рядом с подписью генерала Титова от Фронта Национального Спасения. Я горжусь тем, что поставил свою подпись в ту роковую ночь на правильной бумаге: Ельцин угробил Россию. Он уничтожил завоевания диссидентов и демократов, он убивал националистов, а в довершение всего поставил над нами человека из прошлого-Путина. Однако днём рождения Национал-Большевистской Организации должен думаю по праву считаться день выхода первого номера газеты "Лимонка". Ведь на самом деле "Лимонка" сделалась наше всё: наша программа, наш учебник политики, наш сборник легенд, наш устав партийной службы. Потому днём рождения партии я, её первый председатель и единственный живой отец-основатель объявляю 28 ноября 1994 года.
Выборы 1995 года, когда Дугин был зарегистрирован кандидатом по 210 округу в Питере, а я -в Москве на Северо-Западе столицы, я подробно и красочно описал в "Анатомии Героя". Там есть и Лиза в жакете от мух посетившая со мною два-три предвыборных митинга. У нас было мало шансов выиграть: председатель радикальной партии с неизвестными пенсионерам целями; и философ,-друг рафинированного авангардного музыканта Курёхина-на что мы могли надеяться? Но никто не мог помешать нам пытаться. Не следует думать, будто мы,-лидеры, отцы-основатели пользовались привилегией быть выдвинутыми. Я помню, что мы поощряли на подвиг региональных руководителей партии. Другое дело-что немногие смогли. Красивый, высокий, рассудительный Дима Волков из Екатеринбурга не сумел организовать сбор подписей, ещё двое других руководителей сошли с дистанции на стадии сбора подписей. На деле привилегия оборачивалась тяжёлым трудом. Следовало:
1) Организовать людей для сбора подписей, подымать их в атаку в течение месяца или более,-ежедневно.
Требовалось не менее тридцати или пятидесяти ежедневно стучащихся в двери граждан нацболов-молодцов-убалтывателей.
2) Нужно было в соответствии с требованиями Избиркома оформить подписи и другие документы.
3) Получив регистрационное свидетельство кандидата в депутаты, следовало как проклятому ещё полтора месяца ездить с утра до вечера по заводам, собесам, ЖЭКам, дебильным канальным телестанциям, в клубы пенсионеров, разговаривать с людьми тотально чужими.
4) А в это время-чтобы команды нацболов оклеивали округ листовками. Их брали в милицию, делали кандидату предупреждения, они мёрзли, были голодны. Следовало давать им деньги, обогревать их спиртным, воодушевлять.
В общем и целом, на выборы приходилось угробить месяца четыре, занимаясь только выборами. У меня уже был опыт выборов в Тверской области-северо-запад Москвы всё же был легче. Он не растянулся на триста с лишнмим километров, по крайней мере. В процессе выборов я влюбился в своих нацболов-пацанов и гордился ими. Мои доверенные лица: Мишка Хорс, Макс Сурков-были 18-летними. Сашка Аронов-чуть постарше. Все они-в чёрных джинсах, в косухах, у Макса Суркова ещё, по моему, был ирокез на круглой его голове-с достоинством занимались своими обязанностями. Я вспомнил соответствующую страницу в "Дневнике Неудачника": "Стоя за корявыми задубелыми отцами и матерями, дети, подростки,-туманно смотрят в будущее. Ради них стоит жить." Я предполагал, что так себя и будут вести пацаны-национал-большевики, если им дать обязанности. Но тут получил возможность убедиться.
Дугин в Питере собрал вокруг себя толпу ребят, и хотя он постоянно был недоволен ребятами-они собрали ему в срок подписи. Собственно говоря, до появления Дугина в Питере в конце лета 1995 года у нас там едва-едва проклёвывалась организация. В феврале того года я приезжал в Питер, выступал в "ДК им. Ленина", и туда прямо на сцену влез долговязый прыщавый парень,-отрекомендовался как Женя Веснин и потребовал, чтобы я представил его как руководителя питерской организации НБП. Я отказался его тьак скоропалительно выдвигать, но что-то он после стал делать, какие-то подвижки были. Потому, когда появился в Питере Дугин с целью стать кандидатом на выборах в ГосДуму-все стали стекаться к нему. Курёхин достал ему подвальное помещение на Погодинской улице, там сделали избирательный штаб Дугина и там впоследствие несколько лет помещалось питерское отделение НБП, деля его с чаеразвесочной фирмой. Завхозом и чаеразвесочной фирмы и штаба НБП был один и тот же человек: афганец Александр, отличный, душевный тип. Курьёзно, но здание, приютившее у себя в подвале НБП, при царях было публичным домом-голые феи, поддерживающие балкон на углу дома, сохранились до сих пор. В помещение пришли помогать Дугину: первые нацболы Питера-друзья и даже бывшие школьные товарищи Веснина (сам он успел уже отойти от партии-во какая была текучесть), помню, тогда пришла впервые в питерское НБП Маша Забродина, дочь моряка, чуть картавая девочка 17 лет, с большими-ну как бы это о партийном товарище, тем паче уже мёртвом, поприличнее выразиться-с большими шарами грудей. С нею явилась красивая девочка Таня Толстая, обе учились на историческом факультете ЛГУ. Графиня Толстая долго в партии не задержалась, но с нею познакомился, приехав в Питер по просьбе Дугина, Тарас Рабко, и влюбился в неё. Роман его с Татьяной продолжался лет пять. И затих лишь где-то год назад.
Т. е. на партийном поле встречались юноши/девушки, знакомились, влюблялись.
Как видим,-Дугину тогда собралась помогать разная публика. Его поддержала группа "Рабочая борьба", во главе с Дмитрием Жвания, такие суровые образованные мальчики троцкистского толка.