То есть Машу.
Между тем Маша тряслась от страха. Поэтому, когда послышался звук подъезжающей машины, она восприняла его как спасение. Красный «джип-чероки» мягко притормозил возле арки со стороны шумной улицы, и Маша кинулась к нему.
За рулем сидел верзила в белом спортивном летнем костюме, которого Маша видела первый раз в жизни. А рядом с ним — Кирилл. Его новенькая синяя с белым бейсболка разве что не сверкала — настолько была вызывающе красива. Да и сам Кирилл, тоже загорелый и во всем белом, не хуже водителя, выглядел потрясающе. Он сильно подрос за лето, и чувствовалось, что знает об этом и гордится.
— Привет, — он вышел из машины, помог Маше сесть на заднее сиденье, после чего сел рядом с ней. — А я думал, что тебя родители не отпустят.
— Вообще-то я им ничего не сказала, — шепнула она ему на ухо, не желая, чтобы водитель был свидетелем ее признания.
— Да ты не обращай на него внимания, — махнул в его сторону Кирилл. — Он нем как рыба. Водитель моего отца.
Отец Кирилла прежде работал директором овощного магазина, что находился прямо в соседнем доме на первом этаже. Но это было довольно давно, а теперь этот магазин стал небольшим и дорогим супермаркетом. А вот чем занимался Атаев-старший, можно было только догадываться. «Мой отец — бизнесмен» , — говорил Кирилл. Но в чем состоял его бизнес, так никто и не знал.
— Купальник взяла?
— Взяла, а что, там у тебя речка есть?
— Речка-то, само собой, есть. Но есть и бассейн. Увидишь — закачаешься.
Маша расслабилась и закрыла глаза. Ей вдруг показалось, что она стала совсем взрослой.
— Подумаешь, бассейн… — проговорила она, пожимая плечами. — Если бы ты видел, в каком аквапарке мы с Никитой были… Да и что такое бассейн по сравнению с Черным морем…
Горностаев с Дроновым пытали Никиту: где Маша.
— Лично я ей не верю, — сказал Дронов. — Прежде чем идти к Монастырскому, она должна была рассказать нам, посоветоваться.
— А чего тут советоваться, когда речь идет об уроках французского? — защищал Машу Сергей. — Думаю, что она приняла правильное решение — не откладывать в долгий ящик встречу с нашим потенциальным клиентом.
Ему нравилось это слово «потенциальный», что в его понимании означало «будущий», «почти готовый к употреблению».
— А я ей не верю, — продолжал стоять на своем Сашка. — Она говорила с тобой об этом вчера вечером?
— Нет, — покачал головой Пузырек. — Она была вечером занята совершенно другим. Ей кто-то прислал розы. Огромный букет. И оставил прямо на пороге.
— Я знаю кто, — даже не дослушав его, предположил Дронов. — Это ее преследователь. Она нам морочила голову, потому что боялась признаться в том, что за ней ухаживает взрослый мужчина.
— Саш, по-моему, ты спятил. Машке всего тринадцать лет, а этому чертяке — под тридцать будет. Это уголовщиной пахнет… И вообще, как ты можешь подумать такое о Маше?
— Ну ты, Дрон, даешь, — не выдержал и Никита. — Да Машка его, знаешь, как боится? Нет, здесь ухаживанием не пахнет. Здесь что-то другое…
— Ну, раз так, Машки нет, займусь-ка я своей фоссой, — сказал Сергей.
Глядя на него, можно было подумать, что у него случилось несчастье — так он расстроился из-за внезапного исчезновения Маши.
— И как же ты этим будешь заниматься? — спросил Дрон.
— А я по компьютеру определил адреса чучельников. Позвоню, договорюсь о встрече и попрошу сделать мне чучело. Хотя шансов у меня мало: где они возьмут в Москве фоссу? Другое дело, что у кого-нибудь из них она уже есть.
— Тоже мне, занятие нашел… А кто останется на телефоне — принимать заявки? То есть я хотел сказать, отвечать на звонки клиентов? — спросил Сашка.
У него тоже было испорчено настроение, а потому он не мог сейчас нормально реагировать даже на обычные слова своего друга, не говоря уже о его непонятном желании потратить кучу денег на какую-то мертвую высохшую мадагаскарскую кошку.
— Предлагаю не обсуждать мое решение, тем более что я не собираюсь делать ничего такого, что могло бы помешать нашей работе, — сухо ответил Сергей. — С Машкой мы еще разберемся, а пока советую не срывать на мне свое раздражение. Вот и Никитка раскис… Что с тобой? У тебя такой вид, словно ты вот-вот разрыдаешься…
Но Никитка молчал. Он дал себе слово, что будет молчать до тех пор, пока пленка в его фотоаппарате не кончится. А потом… А потом они все поймут, что на Земле идут тайные приготовления к всемирному потопу…
Сергей достал свою записную книжку, куда он вписал телефоны чучельников, которые работали при Зоологическом музее, и позвонил по первому.
— Это квартира Родионовых? Здравствуйте, я бы хотел заказать чучело одного животного. Но не хотелось бы говорить об этом по телефону…
Дронов, который во время разговора смотрел на Сергея, заметил, как его друг сначала густо покраснел, потом побледнел, после чего и вовсе опустил голову и положил трубку на место.
— Ты чего? Что тебе такого сказали?
— Сказали, что звонить по такому поводу безнравственно… Что у людей горе, а я звоню…
— Может, этот мастер умер?
— Даже и не знаю. Надо позвонить по другому телефону…
Он набрал следующий по списку номер. Но там ему ответили еще более странно: мол, телефон находится на прослушивании, и теперь до него, то есть до Сергея Горностаева, доберутся…
— Он что, назвал твое имя? — спросил Дронов.
— Да нет, ты что… Просто меня с кем-то спутали.
— Давай свой список, теперь позвоню я, — предложил Сашка. — Какой там номер?
Но Сашке тоже не повезло. «Чучело! Молодой человек, никогда больше не звоните сюда, но ваш номер я все же записываю, у нас есть определитель. Думаю, что милиция во всем разберется…» — послышался трескучий старческий женский голос.
— Да что это такое? — воскликнул Дронов. — Ты что-нибудь понимаешь?
— Если честно, то нет.
Никита принес из кухни жестяную банку с колой и разлил по стаканам.
— Вот, выпейте, легче будет…
И тут началось. Сначала послышались звонки в дверь — кто-то неистово жал на кнопку, грозя раздавить ее. А потом раздались голоса: «Открывайте, милиция!»
— Похоже, мы куда-то влипли… — Сергей стоял и не мог пошевелиться от страха. — Но ведь мы же ничего такого не совершали…
— Это они по мою душу, — опустил голову Пузырек. — За гипсовыми слепками пришли.
Но это никакая не милиция, а космические наблюдатели, переодетые в милицейскую форму. Это — оборотни. Их цель — изъять все, что могло бы помочь человечеству подготовиться к всемирному потопу…
Он говорил это так серьезно, что Сергею стало страшно уже не за себя, а за бедного, помутившегося рассудком Пузырька.
— Ладно, пойду открою. Мы — не преступники. Да… вот только доллары нужно куда-нибудь спрятать. Никитка, можешь засунуть их себе за пазуху?
— Давай… не думаю, чтобы они стали меня обыскивать… Но лучше все-таки спрятать в более надежное место.
— Куда? — Сергей стоял перед ним с пачкой стодолларовых банкнот и выглядел растерянным.
— Да вот сюда, в банку из-под колы. Сейчас вот только ножницы возьму, чтобы отверстие сделать побольше… Давай свои доллары, я все это сделаю на лоджии, пока ты будешь с ними объясняться…
Вот теперь, оказавшись в экстремальной ситуации, Пузырек уже почему-то не выглядел сумасшедшим. Он казался более спокойным, чем Горностаев с Дроновым вместе взятые.
Сергей открыл дверь, и в квартиру тотчас вломились люди в камуфляжной форме и ринулись во все комнаты. Один из них, постарше и в гражданской одежде, представился следователем прокуратуры Розовым Вадимом Андреевичем.