Так мне приехать? Без выпивки, разумеется…
Я представила себе одинокий вечер, один из многих и многих за последнее время, и мне стало безумно тоскливо. Даже на Масика рассчитывать не приходится, он скорее всего и не позвонит, чтобы я глубже прочувствовала свою вину. Ладно, в последний раз дам себе поблажку, а потом — работать. Два дня по полторы нормы — и все наладится.
— Приезжайте. Напиваться я не собиралась, просто пошутила неудачно, но хоть выговорюсь. Если, конечно, это не проявление жалости с вашей стороны.
— Благотворительность — не мой профиль, Наташа. У меня другая работа. Тогда — до вечера, и постарайтесь за это время не придумывать себе всякие ужасы. Вам еще Павел наверняка позвонит, глядишь, прояснит кое-какие вопросы. Договорились?
Я положила трубку и посмотрела на себя в зеркало — за истекшие сутки я это сделала столько же раз, сколько за весь минувший год. Ничего хорошего, разумеется, не увидела, но последующие полчаса занималась тем, что пыталась замаскировать основные дефекты: запудрить чрезмерную бледность, причесаться по-человечески, а не по принципу: «Я упала с самосвала, тормозила головой», ну и так далее. Чуда не произошло, но теперь на меня хотя бы смотреть можно было не вздрагивая.
— Ах ты, мерзкое стекло, это врешь ты мне назло, — сказала я зеркалу.
Оно не ответило, и я пожалела, что говорящие зеркала бывают только в сказках и в произведениях братьев Стругацких. Меня бы такой собеседник сейчас вполне устроил.
Глава 5
ПОЖАР НА РОЖДЕСТВЕНКЕ
Он все предусмотрел. Никому в голову не пришло спрашивать, где он был во время пожара. Наоборот, все смотрели с сочувствием и без конца извинялись, что в такой момент… Конечно, он бы с большим удовольствием остался дома и наслаждался покоем и тишиной, но это еще успеется. Он сможет слушать своего любимого Вагнера не с наушниками, а «открытым звуком», курить там и тогда, где и когда ему хочется — хоть среди ночи в постели, пить свое любимое виски, не рискуя каждую минуту услышать, что слишком много и слишком часто пьет. Жизнь снова поворачивалась к нему приветливым лицом, да и пора бы. Слишком давно он расплачивается за одну-единственную ошибку. И слишком дорого. А своих денег много никогда не бывает, много бывает только чужих денег.
Он правильно рассчитал и теперь точно знал, где находится единственная улика против него. Если она, конечно, уже передана. Шансов — пятьдесят на пятьдесят, но надо проверить все варианты, в том числе и самые, казалось бы, безумные. В принципе этой мелочью можно пренебречь, но существует такая идиотская штука, как межличностные отношения, и они вполне способны разрушить самые хитроумные логические построения. Но зато способны и принести немалую выгоду — при умелом использовании.
А он совершенно точно знает, на какие рычаги следует нажать, какой способ общения избрать, о чем спрашивать, а о чем — умалчивать. Для тех, кто верит в такую чепуху, как любовь, дружба и тому подобное, более чем естественно поверить и в его тщательно продуманную и правильно построенную версию. Женщины все одинаковы и развешивают уши, когда слышат красивые слова. Ну, почти все. А она, безусловно, поверит и сделает то, о чем он ее попросит, и даже не задумается, зачем ему это надо. И все улики будут уничтожены, а не пойман — не вор.
А он вообще не вор — деловой человек. Если государство не в состоянии обеспечить ему нормальные условия жизни, тем хуже для государства. Он способен сам о себе позаботиться.
Звонок Павла ничего не прояснил, но позволил мне предположить, что Марина и Лариса погибли на пожаре. В одном из сгоревших кабинетов Морфлота обнаружили два женских трупа. Их, конечно, предстояло идентифицировать, но я чувствовала: это они.
Непонятно было только, за каким чертом они — обе! — оказались на работе так поздно. И почему им не удалось отпереть дверь: положение тел однозначно указывало на то, что мои приятельницы задохнулись, тщетно пытаясь выбраться из помещения. И уже потом за дело взялся огонь…
Моя работа, естественно, отменялась. Я попыталась дозвониться Володе, но его не было дома. Он наверняка с утра пораньше помчался в Морфлот. Если не со вчерашнего вечера. Хоть они с Ларисой давным-давно развелись и друг друга терпеть не могли, но смерть все списывает. А уж о том, что и Марины, возможно, больше нет, лучше и не вспоминать. Бедный Володька!
И бедная Марина… Она столько лет безнадежно сохла по Володьке. Я-то была в курсе: мы с Мариной учились в одном институте, в одной группе. И именно она познакомила меня с Володей: так вышло, что я пришла к ней за конспектами, когда он был у нее в гостях. Тогда я ничего не заподозрила, тем более что Володька после этого приволокнулся за мной и случился небольшой романчик. Когда же романчик завершился, причем достаточно экстравагантно, я поведала об этом Марине. И чуть не упала в обморок, когда услышала в ответ:
— Слава богу! Теперь у меня опять появилась надежда.
— Надежда на что? — пролепетала я.
— На то, что он поймет наконец, как я его люблю.
— Ты его любишь?!! Так скажи ему…
— Ни за что! — отрезала Марина.
И продолжала безнадежно страдать. То есть это мы считали, что безнадежно, она-то свято верила в то, что рано или поздно его заполучит. Их отцы дружили с незапамятных времен, вместе воевали, кажется. Володин отец был обыкновенным инженером, а Маринин стал крупной «шишкой» в Морфлоте, устроил туда дочку. Какое-то время и Володя там подвизался, но ему быстро надоела рутинная работа программиста с обязательным отсиживанием «от и до», и он, не без помощи Марининого отца, устроился переводчиком с частыми заграничными командировками. А потом неожиданно для всех женился. Классический вариант провинциальной красотки лимитчицы, которая подцепила москвича с квартирой. Володиных родителей к тому времени уже не было в живых, иначе они, безусловно, такого брака не допустили бы. Бухгалтерша из жэка! Без родни, без связей, со временной московской пропиской и служебной комнатой!
Марина даже была на свадьбе, впрочем, как и я. Мои лирические чувства к Володьке давно сменились добрыми, приятельскими отношениями, я успела выйти замуж и родить сына, так что от души кричала «Горько!» и желала молодым счастья. Марина же держалась безукоризненно, ничем не выдавая своего отчаяния и ревности. Мне бы такую выдержку!
— Это ненадолго, — ответила она на мой безмолвный вопрос. — Я Володю слишком хорошо знаю, эта провинциальная щучка ему быстро надоест. И вот тогда…
— А если и тогда — нет? — полюбопытствовала я.
— На нет и суда нет, — сухо усмехнулась Марина.
Ошиблись мы обе. Володин первый брак продержался два года, а потом Лариса потребовала развода, виртуозно разменяла двухкомнатную смежную «хрущобу» на две приличные однокомнатные квартиры и… пришла работать в Морфлот, причем устроил ее туда опять же Маринин отец. А через месяц после этого знаменательного события Марина позвонила мне и пригласила на свадьбу. Конечно, она выходила замуж за Володю и была безумно счастлива. Почти тут же мне позвонила Лариса, с которой у меня за время ее брака с Володей сложились вполне приличные отношения, и поинтересовалась:
— Слыхала сногсшибательную новость? Мой бывший женится на этой вобле…
Женщины по природе добры и благожелательны. С моей точки зрения, самой Ларисе не повредило бы немного обуздать аппетит и регулярно заниматься спортом, но я ей никогда об этом не говорила. Марина же к тридцати с лишним годам сохранила девически изящную фигуру.