– Чувствую себя полным идиотом...
Я мог бы объяснить вновь прибывшему суть просьбы Шумова, но не был уверен, что Шумов одобрит мою откровенность. Тем не менее форма сделала свое дело, и у Карабаса, видимо, исчезли последние сомнения насчет сотрудника отдела общественного питания при ГУВД. Шумовского приятеля обслужили еще быстрее, чем нас, и в довершение всего официантка поставила на столик вазочку с тремя красными гвоздичками. На моей памяти такое последний раз случилось, когда в «Антилопу» неизвестно каким ветром занесло Ирину Салтыкову.
Подполковник тем временем тряс шумовскую ладонь, а потом вдруг, не сдержавшись, обнял сыщика за плечи и стиснул их, шепча Шумову на ухо какие‑то слова. Карабас внимательно следил за этой сценой, и по выражению его лица я понял, что сейчас нам пришлют бутылку неразбавленного вина. На моей памяти такую честь оказывали лишь одному Гиви Хромому, потому что в мозгу Карабаса твердо засела истина: грузины знают толк в вине.
– Это Гарик, – представил Шумов подполковника. – А это Саша... Саша здесь как бы начальник службы безопасности. Поэтому нас тут так душевно принимают.
При этих словах Шумова на столе появилась бутылка французского красного вина.
– Действительно душевно, – согласился подполковник по имени Гарик и снова уставился на Шумова. – Так ты все‑таки вылез на белый свет? А я уж думал, ты там до старости просидишь...
– И просидел бы, – сказал Шумов, пристально разглядывая наклейку на бутылке. – Там хорошо: свежий воздух, полный пансион, работка непыльная... Вот этот товарищ испортил мне всю малину, – Шумов кивнул в мою сторону. – Втравил меня в какую‑то жуткую историю, да не только меня, а еще и Орлову. Слышал небось, как ее лимузин подорвали?
– Слышал, – Гарик откинулся на спинку стула и внимательно оглядел интерьер бара. – А это что, та самая «Золотая Антилопа»?
– Какая – та самая? – не понял Шумов. – О чем это ты?
– В которой вчера ночью подполковника милиции убили, – пояснил Гарик. – Причем не просто убили, а с фантазией, с выпендрежем – отравленным шипом в плечо. Я такое только в кино видел, честное слово...
Шумов поставил бутылку и посмотрел на меня тем нехорошим взглядом, который обычно предшествовал крикам о «подробном пересказе» и попыткам удушения.
– Действительно, – заторопился я, пока Шумов не принялся меня душить. – Прошлой ночью здесь умер подполковник Лисицын. Но это не имеет никакого отношения к нашему делу, никакого отношения к Мухину и алмазам...
– Ого! – присвистнул Гарик. – А у вас, значит, дела с алмазами. Ты, Костя, в своем репертуаре – только выбрался из своего санатория, а уже увяз по самые помидоры.
– Нигде я не увяз. И не увязну, если ты мне поможешь. Гарик работает в отделе по борьбе с организованной преступностью, – пояснил мне Шумов. – Потому что он лентяй. С организованной преступностью бороться куда проще, чем с неорганизованной. Организованная сама организуется, сама составляет на себя списки, сама ведет учет преступлениям, потом сама организованно собирается в каком‑нибудь кабаке, и нужно только подогнать «воронок», чтобы все поместились. То ли дело неорганизованные подонки – это же за каждым нужно индивидуально бегать!
– Мне это в лом, – признался Гарик. – Я уже старый и медленно бегаю. И вообще, подполковникам бегать не положено, подполковникам положено проводить совещания и отращивать животы. Хочешь, Костик, я проведу с тобой совещание? У меня это получается все лучше и лучше.
– Нет, лучше проконсультируй меня по другому вопросу, – предложил Шумов.
Хочешь, Костик, я проведу с тобой совещание? У меня это получается все лучше и лучше.
– Нет, лучше проконсультируй меня по другому вопросу, – предложил Шумов. – В последнее время не случалось ли где кражи алмазов? Не было такой информации? Может, это проходило не в официальных ориентировках, а через информаторов? У какого‑нибудь авторитета не уводили два чемодана алмазов?
– Авторитеты к нам за помощью в таких случаях не обращаются. И по официальным каналам тоже такой информации не было.
– А такого авторитета по кличке Хруст ты случайно не знаешь? У него еще такая рожа треугольная... Я ведь на своей даче от жизни отстал, многих новых деятелей не знаю...
– Хруст? – Гарик задумался. – Авторитета такого я не знаю, это точно. Кидала такой был лет пять назад, но его зарезали в Питере, когда он там гастролировал.
– Этот живой и здоровый, бегает только, ну, и не карты у него в кармане, а кое‑что совсем другое. И народу у него хватает.
– Думаешь, орловский лимузин – его работа?
– Думаю, да. По крайней мере есть мотив. У Хруста пропали алмазы, и он думает, что это организовала Орлова. Только это между нами, ладно?
– Между нами столько всякого уже было, – усмехнулся Гарик, – что еще два чемодана алмазов и взорванный лимузин там тоже уместятся. Я только не знал, что Орлова занялась криминалом и ворует алмазы...
– Она не ворует алмазы, – пояснил Шумов. – У нее чистый бизнес, насколько бизнес в этой стране может быть чистым. На нее думают, что она украла алмазы, понимаешь? Вот этот Хруст думает.
– Ты что, в башку ему залез? Откуда ты знаешь, что он думает про Орлову? И откуда такая уверенность, что у нее чистый бизнес? Ты же полтора года на даче просидел, ты же не следил за Орловой – А она баба умная и шустрая, насколько я знаю. Впрочем, ты моего мнения о ней не спрашивал, ты спросил про Хруста, а я сказал, что такого не знаю. Что там еще тебя интересовало? Ах да, ты спрашивал по телефону про труп в районе Пушкинской улицы...
– И что? – напряженно подался вперед Шумов.
– А ничего. Я посмотрел сводки за последние пять дней – не было никакого трупа на Пушкинской. Все тихо и мирно.
– Вот ведь гадство! – Шумов слегка пристукнул кулаком по столу. Карабас, неотрывно следивший за дорогими гостями, вздрогнул и стал усиленно чесать щетину на щеке, видимо, соображая, чем еще порадовать нашу компанию.
– Как это так, – встрял я в беседу старых знакомых. – На Пушкинской за пять дней – никаких трупов? Нам говорили, что там каждую неделю кого‑нибудь да пристукнут...
– Вообще‑то, район еще тот, – согласился Гарик. – Труп там был шесть дней назад...
– Ну‑ка, – насторожился Шумов, – поподробнее...
– Бомж умер от переохлаждения. Ночи сейчас холодные. А тебе, кажется, был нужен труп с огнестрельными ранениями? Извини, но в ассортименте отсутствует. Еще какие будут вопросы?
– Циркач и Пистон, – снова влез я.
– Впервые слышу, – коротко ответил Гарик.
– Барыня, – внезапно вырвалось у меня, и первым удивился даже не Гарик, а Шумов:
– Это еще что за... А, это в записке было, да?
Я кивнул. И еще я подумал, что если Орлова – умная и шустрая баба, то почему бы ей не иметь в узком кругу кликуху Барыня. И Мухин был с ней как‑то связан. И сделал что‑то по ее просьбе. Причем он знал – «что‑то» направлено против Хруста. И в гостинице он оставил предупреждение для Хруста: мол, не рыпайся, а то Барыня будет сердиться. Хруст не послушался, сел мне на хвост и совершенно случайно попал к стене орловской дачи.