– Тем не менее... Да уйди ты с дороги!
– А вот этого не хочешь? – с восточным коварством Фарид двинул меня животом, а потом еще и показал согнутую в локте руку. Я с горечью подумал, что сильнее нелюбви подчиненного к начальнику может быть только нелюбовь подчиненного к только что уволенному начальнику, Фарид злорадно скалился в подтверждение моих мыслей. Я сжал кулак, чтобы заехать им в жирную морду, но тут во мне заговорил бывший начальник службы безопасности «Золотой Антилопы» – негоже устраивать свалку на входе, нужно отвести Фарида за угол и уже там отметелить от всей души...
– Минутку, – это был Шумов. Он встал вплотную к Фариду и негромко проговорил, что называется, с выражением: – Я очень хочу есть. И еще я хочу пить. И еще снаружи холодно. А это значит, что мне нужно войти внутрь. Не мешай мне, пожалуйста.
И тут случилось чудо. Гора сдвинулась с места и пошла к Магомеду. В смысле, Фарид мелкими шажками отошел от дверного прохода.
– Спасибо, – сказал Шумов, проходя внутрь «Золотой Антилопы».
– Ты его загипнотизировал? – потрясенно прошептал я, догоняя сыщика.
– Дешевыми фокусами не занимаюсь, – ответил Шумов, расстегивая пальто. – Просто самые простые слова приобретают особое значение, если при этом приставить человеку пистолет к пузу. К большому пузу, в которое невозможно не попасть.
– Ах вот оно что... – понимающе закивал я.
– Я на самом деле очень хочу есть, – виновато сказал Шумов, усаживаясь за столик. Я сел рядом, и первое, что бросилось мне в глаза, был сверлящий взгляд Карабаса. Кажется, он действительно меня больше не любил.
Только что же мне теперь – плакать, что ли?
4
Основной контингент посетителей «Антилопы» еще не пришел в себя после милицейского шмона, устроенного по поводу скоропостижной кончины подполковника Лисицына. Поэтому людей было немного, а свободного времени у Карабаса, наоборот, навалом. Первую же свободную минуту он использовал для того, чтобы подойти к нашему с Шумовым столику и выплюнуть изо рта изжеванную зубочистку, целясь мне на плечо.
– Мимо, – сказал я. – Обломись, Карабас.
– У меня таких зубочисток два ящика, – угрожающе сообщил Карабас.
– Зачем мучиться? Просто пристрели меня, – предложил я. – Это тебя утешит.
– Вот именно, – поддержат меня Шумов. – Проше застрелить человека, чем накормить его. Как тут была дыра при прежнем хозяине, так и осталась...
Карабас в бешенстве переводил взгляд с Шумова на меня и обратно, не в силах решить, кого он ненавидит больше.
– А кто из вас, козлов, явился сюда со стволом? – гневно просопел он. – У кого хватило наглости...
– У меня, – сказал Шумов и поднес к самому носу Карабаса очередную красную книжечку из своей коллекции. На этот раз он не стал затягивать демонстрацию удостоверения и тут же убрал его в карман, добавив для изумленного Карабаса: – Отдел общественного питания при ГУВД. Проводим рейд‑проверку эффективности служб безопасности на предприятиях общественного питания. Оценка вашей службе безопасности – «ноль». Я пронес в обеденный зал пистолет, а ваш жиртрест на входе не смог меня остановить. У второго вашего охранника, кажется, начался брачный сезон, и он вообще ничего не замечает...
Карабас покосился в сторону Антона и тихо выматерился.
– Это что еще за отдел у вас там завелся? – запоздало отреагировал он на удостоверение Шумова. – Я ничего такого не знаю...
– Может, вы не знаете и то, что сейчас в городе проходит месячник «За безопасное питание»?
– Э‑э.
– Я ничего такого не знаю...
– Может, вы не знаете и то, что сейчас в городе проходит месячник «За безопасное питание»?
– Э‑э...
– По лицу вижу, что не знаете, – заявил Шумов. – Боюсь, что с вашей лицензией придется что‑то решать... А вы, Александр, – Шумов серьезно посмотрел на меня, – начинайте составлять акт.
Слово «акт» Карабаса добило окончательно. Он тихо присел на соседний с Шумовым стул и, заискивающе поглядывая то на меня, то на Шумова, проговорил:
– Неужели все так серьезно?.. И неужели нельзя ничего решить по‑хорошему? Я вот с Александром в очень хороших отношениях был... То есть – и сейчас тоже. Я, наверное, зря предложил ему покинуть пост начальника нашей службы безопасности...
– Это даже не вопрос, – сухим официальным тоном объявил Шумов, приглядываясь к стройной шатенке за соседним столиком.
– Саша, ты не хотел бы вернуться? – быстро сориентировался в обстановке Карабас. – Об окладе потом переговорим...
– Хм‑м, – мстительно ухмыльнулся я, чувствуя соблазн расквитаться с Карабасом за вчерашнее его предательство: иначе я не мог это назвать. – Я подумаю...
– А пока он будет думать, я буду есть, – деловито сказал Шумов. – И пить. И говорить по телефону. Мне нужно срочно отчитаться перед начальством о проведенном рейде.
Я еще никогда не видел в «Золотой Антилопе» такой скорости обслуживания.
5
После яичницы с беконом и салата Шумов снова вспомнил о своей теории позитивного пьянства и так заактивизировал красным вином свои клетки мозга, что идеи из него поперли со страшной силой.
– Карабас разбавляет вино, – предупредил я Шумова.
– Ну и что? С этим борются так – во сколько раз его разбавили, во столько раз больше его нужно выпить.
По мере усиления борьбы с разбавленным вином Шумов становился все болтливее, но болтал он не со мной, а со своими телефонными собеседниками. Одного он громко именовал «товарищ подполковник», и Карабас, слыша это, морщился, как при звуке зубоврачебного сверла. Вторым шумовским собеседником, насколько я понял, был некто из окружения Гиви Хромого. Про третьего собеседника Шумов рассказал мне сам:
– Это секретарь Орловой. Она назначила нам аудиенцию на одиннадцать вечера. И она настроена очень свирепо – в больнице умер ее шофер. Двое других тоже вряд ли вы карабкаются.
– А что мы будем делать до одиннадцати? – спросил я, взглянув на часы.
– Сами будем принимать посетителей, – весело сообщил Шумов и подмигнул шатенке за соседним столиком. – Они скоро появятся...
Вот насчет этого Шумов не соврал, и минут через сорок в «Антилопе» появился первый из запланированных гостей. Это был высокий мужчина с короткой стрижкой и – это я заметил уже позже – с непроходящей печалью в карих глазах. Мужчина чувствовал себя не очень уверенно среди антилоповской публики, но и публика сразу испытала некоторый дискомфорт, памятуя о вчерашнем печальном происшествии и о последовавшем налете милиции. Самые нервные немедленно потянулись к выходу, а самые умные отправили делегата пошептаться с Карабасом. Кара‑бас проследил путь мужчины от входа до нашего столика, облегченно вздохнул и успокоил делегата. Вечернее веселье продолжилось в прежнем ключе, и все старались не обращать внимания на мужчину с короткой стрижкой, который сел напротив меня. Он ничем бы не отличался от остальных, если бы не эта грусть в глазах. И если бы не форма подполковника милиции.
– Я не пойму, зачем ты меня заставил вырядиться в форму, – проворчал мужчина, тиская ладонь Шумова в своей.