Перегнувшись через сиденье, Марина откопала в аптечке пузырек с отвратительно пахнущей жидкостью и поднесла его к ноздрям потерпевшего. Тот судорожно вздохнул и открыл глаза.
Увидев склоненную над собой лысую голову и татуированную шею, он сладко улыбнулся и пробормотал:
– Вот это меня прет!
– Слава богу, оклемался! – с облегчением сказала Марина, понимая, что неприятности с милицией и возня с полутрупом – это как раз то, чего ей сейчас меньше всего хотелось.
– Слава Джа, – эхом отозвался Валик, который так испугался за друга, что сам был бы сейчас не прочь понюхать зажатый в руке Марины флакончик.
– Теперь – отваливайте, – тоном биоробота объявила санитарка и гостеприимным жестом распахнула дверцу.
– Куда? – испуганно переспросил Валик.
– Куда хотите, – пожала плечами Марина.
– Мы никуда не хотим, – хором сказали оба молодых чемодана и посмотрели на Марину глазами недокормленных сенбернаров.
– Мы останемся с тобой, – радостно заявил растроганный Лелик.
Марина строго постучала ботинком о дверцу и молча показала друзьям пресловутую композицию из пальцев:
– А это видели? У меня дела, в которых вы, ублюдки, никакого участия принимать не будете. Вопросы есть?
Парни грустно покачали головами и стали медленно выгружаться из машины. Марина посмотрела вслед их жалким фигурам и вдруг почему-то передумала:
– Эй! – крикнула она понуро бредущим товарищам. – Залезайте обратно. Только сидеть молча и выполнять, что велено, ОК?
Парни радостно закивали головами и погрузились в салон, натащив грязи и заслужив от Марины по оплеухе. Они не решились спросить о том, в какую сторону и зачем они направляются – велик был риск снова остаться на тротуаре. Девушка же столь уверенно вела машину, что было ясно: она-то знает, что делает. Эта уверенность передалась и пассажирам, которые постепенно оттаяли и стали даже нестройным хором подпевать Марининому приемничку.
– Слушай, – лукаво улыбаясь обратился к Марине Валик.
– Вот этот кекс видел тебя во сне и говорит, что ты для него…
Валина голова почему-то исчезла на минуту за сиденьем, а потом снова возникла, улыбаясь еще шире.
– Меня? Во сне? – фыркнула Марина. – Этого еще не хватало! Так быстро от меня смотался – и на тебе!
– В смысле – смотался? – удивленно спросил Лелик.
– Ну, в прямом. Бросил меня на произвол судьбы в этом дурацком антикварном магазине…
– Так это был не сон, – разочарованно пробормотал Лелик, с возрастающей неприязнью рассматривая бритый мускулистый затылок сидящей впереди девушки.
– Что-что? – спросила она.
– Так, ничего. Музыку, говорю, сделай погромче.
Музыка стала еще оглушительнее, так что и подпевать смысла не имело – все равно ничего не слышно.
Хорошее настроение пассажиров рассеялось в один миг, как только они увидели, что «тойота» уверенно припарковывается у районного отделения милиции. Друзья автоматически зашарили по карманам стараясь выяснить, не завалялось ли у них в карманах каких-нибудь веществ, признанных вне закона.
Марина же заглушила мотор, обернулась и сообщила:
– Я пошла пообщаюсь с ментами на предмет пропажи вашей уважаемой сестрицы, а вы остаетесь тачку сторожить. Только не выходите никуда, ладно? – и хлопнула дверцей.
Друзья задумчиво помолчали и Валик с сомнением спросил у товарища:
– Как ты думаешь, она нас сдать никуда не собирается?
А то что-то я туда не хочу. Никто из известных мне людей нормальными обратно не возвращались – вечно с башкой набекрень или чего похуже. Во всяком случае, без денег – это факт.
– А у тебя есть деньги?
– А у тебя?
– Нету.
– Ну, а чего тогда?
Валик удивленно глянул на друга и понял, что оказаться с башкой набекрень после милиции ему не грозило – она и так была повернута на сто восемьдесят градусов.
– Вот что с людями делает любовь, – проворчал Валик, сообразив, что если даже Марине вздумалось бы теперь отрезать Лелику из чистого каприза нос и уши, он посчитал это справедливым и благородным.
Приходилось решать все самому – надежды на друга не было. Валик стал перебирать возможные варианты, начиная от элементарного трусливого бегства заканчивая угоном автомобиля и почти уже решился что-то предпринять, как из подъезда показалась радостно возбужденная Марина. Она оптимистично хлопнула дверцей и объявила:
– Все начинает проясняться.
Что именно – она не уточнила, а переспрашивать ее никто не стал: Валик – из чувства стыда за то, что он в ней так неоправданно усомнился, а Лелик – из благодарности и обожания.
– Едем! – сказала Марина и стала выруливать со двора.
Это удавалось ей с переменным успехом: на самом выезде застрял какой-то мрачный грузовик с решетками на окнах, который не оставил не малейшего шанса миновать себя без потерь.
– Эй! – высунувшись в окно грозно окликнула одного из зевающих охранников Марина. – Дайте проехать, че на дороге застряли?
Тучный милиционер медленно повернулся всем корпусом к машине и флегматично спросил:
– На штрафную стоянку захотела, чучело огородное?
Марина, до этого момента с представителями власти дела практически не имевшая, была неприятно поражена, но не подала виду.
– Эй, дядя, иди-ка сюда, побеседуем по душам.
– Че-е?! – милиционер замер, потрясенный.
Марина показала ему свой длинный и наглый язык, и милиционер, словно бык на корриде, нагнул голову и, пробуксовывая, грозно направился в сторону машины, всем своим видом показывая, что от нее не останется сейчас не то что мокрого места – целого винта. Марине на секунду стало страшно – судя по всему, от угрозы оказаться без головы ее не спасала сейчас слишком хрупкая жестяночка, на которую она так надеялась.
И тут вдруг произошло что-то неожиданное: милиционер вздрогнул всем телом, всплеснул руками, как перепуганная бабушка, и грохнулся на землю грузным мешком. Марина не успела порадоваться и поудивляться этому факту, потому что одна деталь, которая обнаружилась после падения ее противника, удивила ее гораздо сильнее: прямо напротив нее сердито чернело дуло автомата.
* * *
Внезапная гибель водителя лимузина сыграла две важные роли в жизни и судьбе сразу нескольких человек. Можно даже сказать, что со своей смертью шофер стал более значимой личностью, нежели при жизни. Такое случается сплошь и рядом с работниками умственного труда и лицами свободных творческих профессий – для сферы обслуживания этот случай был достаточно уникален.
Говоря проще, убийство водителя попутно убило еще нескольких зайцев: позволило Вовану Натановичу прямо не сходя с места избавиться от двух ненавистных ему кадров и не позволило ему даже надеяться успеть на самолет, попутно заехав за детективом. Что-то решать на ходу было не в принципах Вована Натановича и он мог оказаться в ситуации растерянности и беспомощности, если бы при нем не было его верного помощника и ангела-хранителя – блистательного Саныча, который в тот самый момент, когда голова водителя из одной из частей человеческого тела превратилась в совершенно антиэстетический объект, спокойно давил на кнопочки своего телефона.
В то время, как Вован Натанович брызгал слюной и топал ногами, раздавая своим бывшим подчиненным увесистые затрещины, Саныч уже все устроил и обо всем договорился. Переждав вспышку звериной ярости, в которой явственно выражалась истинная сущность его босса, он импозантно вышел из машины, протирая ослепительно белым платком свои забрызганные окуляры, откашлялся и произнес чисто английский по лаконичности спич:
– Господа, вы уволены. За расчетом обратитесь в бухгалтерию только после того, как следы вашего наглого преступления будут более или менее сносно вами уничтожены – мы не хотим проблем.
Ровно в тот момент, когда адвокат его превосходительства закончил свою лучшую речь, к месту происшествия прибыло ярко-желтое такси, в которое пересел босс и его маленькая свита. Такси, газанув, уехало, а напарники, вытирая кровавые сопли с посиневших лиц, остались с трупом несчастного водителя и измазанным шикарным лимузинах на своих вновь безработных руках.
* * *
Скорость реакции был одним из несомненных достоинств Марины, которое она приобрела за недолгие годы обучения всем мыслимым и немыслимым единоборствам. Она не стала дожидаться того момента, когда над ее головой, а может и ниже, засвистят пули. В одну долю мгновения она сделала сложный выбор между жизнью и внешним видом ее машины и ринулась вперед. К счастью, угол под которым она врезалась в загородивший ей путь автомобильчик, оказался абсолютно выигрышным: милицейский бобик с грохотом развернулся, освободив «тойоте» проезд и оставив на память у нее на носу глубокие вмятины. Выжимая из машины все, на что та была способна и даже немного то, на что она способна не была, Марина ринулась по улице, не успев даже оглянуться и узнать, что стало с обладателем автомата и с поверженным милиционером.
Это было непредусмотрительно с ее стороны, так как это избавило бы ее от неприятной неожиданности увидеть, что все сложилось не так удачно, как ей того хотелось.
«Бобик», крутнувшись на месте, лишь слегка задел открытой дверью мрачного вида здоровяка с автоматом, который пристально посмотрел вслед улепетывающей «тойоте», смачно сплюнул и полез в кабину. За рулем уже сидел второй здоровяк, глядя на которого могло создаться ощущение, что у вас глаза не в фокусе и изображение двоится – настолько эти двое были похожи.
– За ней? – спросил один.
– За ней, – ответил другой.
В отделении милиции далеко не сразу сообразили, что заключенные по подозрению в ограблении под номером 3412 и 3413 совершили дерзкий побег, захватив в качестве трофеев табельное оружие охраны и подотчетный транспорт. Этих недолгих минут хватило для того, чтобы бандиты скрылись из виду и побег превратился в состоявшийся.
Впоследствии никто не мог установить, что же послужило причиной к такому внезапному и нелогичному поступку: преступников в этот момент как раз везли в соседнее отделение для того, чтобы в присутствии экспертов освободить их из-под стражи по причине недостаточности улик.
Своим побегом братья-разбойники, конечно же, отягощали свою участь и снова ставили себя вне закона. А то, ради чего они все это совершили, стоило того. Ровно в тот момент, когда Женя переругивалась с миллионером, старший из близнецов был выведен из здания и сразу же усидел знакомый до боли автомобиль, в багажнике которого лежало целое состояние.
Наивные милиционеры в тот момент, когда надевали наручники на преступников, конечно же не могли знать, какими несомненными талантами обладают заключенные. Им было просто невдомек, что близнецы на каждом Папином юбилее доводили всех до тошноты своим любимым трюком – разрыванием цепей на скорость. Стальная цепочка, соединявшая попарно обагренные кровью невинных жертв и испачканные воровством руки братьев, была для них столь же сдерживающим фактором, что и ленточка новогоднего серпантина.
Увидев то, чего они так глупо лишились, братья не сговариваясь проделали свой любимый трюк и парой ударов освободились от нежелательных теперь провожатых и приобрели необходимое теперь оружие. Остальное было делом техники и везения.
Сперва им не повезло.
* * *
По дороге на нужную свалку Вован Натанович настолько успокоился и пришел в себя, что смог поинтересоваться у своего помощника:
– Саныч, а мы куда теперь?
– Сначала – за детективом, потом – на вокзал, – невозмутимо отозвался Саныч.
– На вокзал? Я ж на самолете лечу, – удивился Вован Натанович, замечая, что он что-то важное пропустил.
– Уже нет, – еще более невозмутимо сообщил Саныч. -
Регистрация на рейс закончилась пять минут назад и мы уже не успеваем. Я заказал вам билет на поезд – вы еще успеваете.
Вован Натанович с готовностью закивал, понимая, что ему в такой ситуации все равно не разобраться, а потому с Санычем спорить не следует.
Вскоре появились первые признаки приближения к свалке – щедро разбросанный мусор и неприятный запах сероуглерода.
Проще говоря, пахло тухлыми яйцами. Таксист проявил первые признаки нетерпения и недовольства, которые прекратились, как только у его лица показалась волосатая рука, протягивающая сумму в два раза превышающую показания счетчика.
Ориентироваться в этом постиндустриальном пейзаже было достаточно трудно и, если бы не белоснежный платок, привязанный к сучковатой длинной палке, найти детектива на этом поле дураков было бы невыполнимой задачей. Когда они приблизились к этому флагу надежды, их сотрудник, переживший столь экстремальное приключение, кинулся было целовать капот машины, но был перехвачен резво выскочившим из машины Санычем.
Он, морщась и зажимая нос рукой, протянул пострадавшему канистру с ароматизированной водой и новенький костюм на вешалке и в целлофане:
– Приведите себя в порядок, а потом побеседуем, – строго сказал юрист и полез обратно в машину.
Спустя десять минут чистый и прилизаный детектив робко открыл дверцу и, просунув внутрь смущенную физиономию, спросил разрешения присоединиться к изысканному обществу. Общество не возражало.
По пути на вокзал стороны обменялись рукопожатиями, соболезнованиями и сведениями о последних событиях на архиважных фронтах их совместной деятельности.
– Как вам удалось сохранить незапятнанным ваш носовой платок? – в первую очередь поинтересовался Саныч, удивленно глядя на детектива – ведь самым важным для юриста была аккуратность и верность стилю.
Детектив скромно потупился:
– Вы знаете, у меня во внутреннем кармане всегда есть парочка свежих носовых платков.
– Вован Натанович, – восторженно обратился к боссу адвокат. – Прошу обратить внимание на доблесть этого служащего и считать его достойным исполнять ответственное поручение.
Вован Натанович с готовностью закивал головой и поинтересовался даже, как зовут столь замечательного служащего.
Тот потупился, как красна девица и пролепетал:
– Твердотыкин.
Саныч кисло улыбнулся, а Вован Натанович радостно заржал и попросил лучше назвать имя, а то он ни в коем случае этого не запомнит.
– Леонсио Иванович, – еще гуще покраснев ответил детектив.
– Вы, должно быть, очень молоды? – сделал кое-какие, только ему понятные, логические умозаключения Саныч.
Леонсио Иванович согласился.
– Я буду звать вас просто Леня, идет? – все более снисходительно интересовался юрист, гладя наманикюренные ногти правой руки холеными пальцами правой.
Леня был не против.
– Где учитесь, Леня?
– На юридическом. Заочно. Первый курс.
– А к нам как попали?
– По объявлению. Мне надо было для того, чтобы поступить, справку с места работы предоставить и вот…
Саныч нахмурился и опустил глаза в бумаги. Потом спросил:
– Как интересно. А это ваше первое у нас задание?
Леня радостно кивнул.
– Ясно. Можете уже отчитаться о проделанной работе?
– Конечно! Мне удалось узнать кое-что о пропавших в вашем доме драгоценностях. Кольцо, похожее по описанию на принадлежащее вашему семейству, было найдено одним из местных жителей в городе очень необычным образом, – захлебываясь от восторга вещал детектив.
– Это каким же?
– Вы не поверите, все как в сказке – в животе у кота!
Вован Натанович опять заливисто рассмеялся, а Саныч еще больше нахмурился.
– Да-да!
– И куда же его дели потом? Перстень все еще у жителя свалки?
– В том-то и дело, что нет! Он его отдал одному очень странному юноше, который даже имени своего не помнит, чтобы тот заложил кольцо в ломбарде. Но случилось так, что в этот самый момент на ломбард было совершено вооруженное нападение, после которого кольцо и исчезло в неизвестном направлении! – на оптимистической ноте закончил свой рассказ Леонсио и торжественно замолчал.
Саныч и босс переглянулись. Адвокат откашлялся и переспросил:
– То есть это все?
Леня утвердительно закивал головой и попросил разрешение продолжить следствие по этому делу, если это возможно.