Им нравятся устрицы, но после – больше.
Валери не нашлась, что на это ответить, но после такого замечания твердые белые моллюски показались ей неудобоваримыми. Равно как и белое итальянское вино. Поэтому она набила рот салатом.
Вкусный салат. Хороший ресторанчик на задах частного жилого дома – то ли встроенный в него, то ли пристроенный. Белые столики окружены цветами и другой растительностью, пол земляной, поэтому все растет прямо в зале. Тропические цветы гораздо ярче, чем цветы в Южном Иллинойсе.
Подошла официантка – взглянуть, не нужно ли чего‑то, и Инносент, обхватив ее ручищей, принялся поглаживать.
– Так ты здесь теперь работаешь? – спросил он.
– Совсем недавно, – отвечала официантка, маленькая веселая толстуха с очень милым личиком и красно‑бурой кожей. – Устала день‑деньской сидеть в конторе. Может, вернусь в Белиз‑Сити.
Инносент улыбнулся Валери.
– Сьюзи любила устриц после, – сказал он и, стиснув ногу официантки, спросил: – Разве не так, малышка?
Сьюзи захихикала, Инносент подмигнул Валери.
– Но сама любовь нравилась ей еще больше.
Сьюзи обменялась с Валери многозначительными взглядами.
– Всякий мужчина считает себя чемпионом, – сказала она. – «Ну, дорогая, разве я не лучший? Разве я не самый‑самый?» – «О, конечно, дорогой! О, да!»
Под оглушительный хохот Инносента Сьюзи сделала жест, какой делают рыболовы, описывая добычу. Рыбешка получилась мелкая.
Валери пришлось засмеяться. И съесть устрицу. Вопрос теперь состоял в том, придется ли ей завалиться в постель с Инносентом Сент‑Майклом. Впрочем, «придется» – не то слово. Видимо, это будет своеобразной взяткой представителю третьего мира. Мздой за сотрудничество. Валери не очень разбиралась в механике таких дел, но поняла, что Инносент оставляет решение за ней, в то же время без излишней грубости подталкивая ее на единственно возможный путь. Она выпила еще вина. Инносент ослепительно улыбнулся ей.
– Ну так что, Валери, нравятся устрицы?
Она хихикнула, будто одна из его подружек.
ЧЕРНЫЙ СУХОГРУЗ
«Эта стела может оказаться очень ценной. Смотря в каком состоянии остальная ее часть», – сказал Уитчер. Тощий негр стоял у окна гостиничного номера и выглядывал на улицу. Прямо под окном был бассейн, в котором сейчас никто не купался. Отсюда нельзя было увидеть окна ресторана, но тощий негр и так знал, кто там сидит.
«Их тут целая куча», – небрежно бросил Кэрби. Кассеты двух магнитофонов монотонно крутились. «Пошли дальше», – голоса смолкли, сменившись звуками одышки и шелестом травы на склоне холма. Тощий негр взглянул на столик, где стояли два магнитофона, потом опять с легким сожалением посмотрел в окно. В ресторане продолжалось совещание Кэрби, Уитчера и Фелдспэна. Интересно, записывают ли американские гости и этот разговор тоже? Пошлют ли его сюда еще раз, чтобы снять копию с другой пленки? Если пошлют, то он услышит, как Кэрби скажет:
– Ладно, договорились. Я вывезу из страны все, что мы найдем внутри храма. Вы продадите это через своих людей, и мы поделим барыш поровну.
– Вам придется довериться нам, – отвечал ему Уитчер. – Хотя вы, наверное, знаете, сколько обычно стоят такие вещи.
– И очень хорошо. Кроме того, вам тоже предстоит довериться мне. А вдруг я всучу вам подделки?
Фелдспэн удивился, Уитчер рассмеялся.
– Да зачем вам это, господи? У вас есть храм, битком набитый подлинниками, которых, вероятно, достаточно, чтобы озолотить всех нас. Так чего ради подвергать риску наши отношения?
– Вот именно. По той же причине вы, ребята, будете честно рассчитываться со мной.
По той же причине вы, ребята, будете честно рассчитываться со мной.
– Разумеется.
– Единственная трудность – вывоз товара из страны, – сказал Фелдспэн.
– У меня есть свои способы, – заявил Кэрби и умолк, потому что официантка принесла еду. Пока она расставляла тарелки, все смотрели в окно на пустой бассейн и океан за ним.
Там стоял на рейде черный сухогруз. Дотошные британские таможенники обнаружили его где‑то к северу отсюда и арестовали, потому что корабль был набит марихуаной. Теперь судно конфисковали, точно так же, как некогда грузовичок Мэнни Круза, и оно стояло тут в ожидании правительственного аукциона.
Наверху магнитофон сказал голосом Кэрби: «Все мы должны помалкивать об этом храме. Здесь, в Нью‑Йорке, где угодно».
Наконец официантка ушла.
– Американцев, бывало, ловили при попытке вывезти из Белиза резные камни и прочее, – произнес Уитчер. – Ловили и сажали.
– Вот почему вам повезло с партнером, – ответил Кэрби.
– Вряд ли вы поделитесь с нами вашими методами контрабанды, – почти робко сказал Фелдспэн.
– Отчего же нет? – Кэрби ухмыльнулся. – По правде сказать, они – моя гордость. Понимаете, в Белизе не один главный предмет контрабанды, а два. Первый – древности майя, второй – марихуана.
Фелдспэн заулыбался, вспоминая что‑то, а Уитчер спросил:
– Вы занимаетесь и тем и другим, верно?
– Я сочетаю виды деятельности, – сказал Кэрби. – Правительство строго карает за вывоз древностей. Возможно, при выезде ваш багаж подвергнется досмотру, коль скоро у вас в паспортах записано, что вы – торговцы древностями.
– О, господи, – произнес Фелдспэн и встревоженно взглянул на Уитчера.
– Их волнует только доколумбово искусство, – сказал Кэрби. – Что касается марихуаны, то британцы и янки иногда могут пошуметь, но местным властям наплевать. Это дело приносит немало американской валюты. Здесь им занимаются тихо и по мелочам, не то что в Колумбии или Боливии, где целая кокаиновая индустрия. И зелье служит неплохим подспорьем для фермеров, которые выращивают тростник вокруг Ориндж‑Уолк. Я вывез отсюда немало мешков, и никто даже не приглядывался ко мне. По правде сказать, после ленча у меня встреча с одним парнем по этим делам.
Уитчер и Фелдспэн с любопытством уставились на него. Фелдспэн подался вперед и спросил гораздо более доверительным тоном, чем когда они обсуждали незаконный вывоз бесценных древностей майя:
– Вы имеете в виду торговца?
– Посредника, – ответил Кэрби. – Это американец. Прилетает сегодня днем. – Затем, словно испугавшись, что сказал слишком много, он тоже наклонился вперед. – Слушайте, там, на севере, он слывет страшным человеком, – прибавил он, понизив голос. – Если он заподозрит, что я болтал о нем, всем нам будет худо.
– Мы ни словечка не скажем, – вымолвил Уитчер.
– Если увидите нас вместе, притворитесь, что не знаете меня, – велел Кэрби.
– Ясное дело, – Уитчер кивнул, как заправский заговорщик.
– Ладно, – сказал Кэрби, – план такой. Я сажусь в свой маленький самолетик, нагруженный мешками с зельем. Все знают, чем я занимаюсь, и всем глубоко плевать. Я взлетаю и отправляюсь во Флориду. – Он еще больше подался вперед и, подмигнув, добавил: – А в мешках вполне могут оказаться древности майя.
Магнитофоны наверху щелкнули и отключились. Тощий негр зевнул, потянулся, отошел от окна и нажал кнопки перемотки.
– Блестяще! – воскликнул в ресторане Фелдспэн.