– Вы белизец, но вас не волнует наследие собственного народа!
– Почему вы решили, что я белизец? – спросил Вернон с нарочито техасским выговором.
– Не дурите, я знаю, кто вы такой.
– Или думаете, что знаете.
– Скажите‑ка мне одну вещь.
Он упускал нить беседы: теперь уже девушка начала расспрашивать его. Но вернуть все на место он не мог.
– Да?
– Вернон – это ваше имя или фамилия?
За дверью послышался смешок.
«Проклятые трещины!» – подумал Вернон и сказал, как говорят актеры, играющие ирландцев:
– Не имя и не фамилия, ясно? Лица вы не видите, голос не опознаете и не докажете ниче…
– Это мы еще посмотрим, – ответила она и горделиво сложила руки на груди.
– Слушайте, – сказал он, – вот вы тут болтаете о наследии. А известно ли вам, чем занимается Кэрби Гэлуэй? Он все распродает.
– Вы от этого лучше не становитесь.
– Ладно, скажу вам правду: я белизец.
– Разумеется, мне это известно.
– Я хочу спасти этот храм от Кэрби Гэлуэя и сохранить его для своего народа.
– А вот и нет, иначе вы не стали бы запирать меня тут. Вы с вашим Инносентом Сент‑Майклом.
«Ого! – подумал Вернон. – Она полагает, что и Сент‑Майкл тоже в деле. Хорошо, коли так».
– Пустяки, – сказал он. – Главное в том, что вы ездили на участок Гэлуэя, верно?
– Разумеется. Храм именно там, где я предсказывала. А вы опростоволосились с вашими водостоками, сдвигами, оползнями и всем прочим.
Вернон не схватил эту наживку, напомнив себе, что он не Вернон. Он спросил:
– Храм ценный? С сокровищами?
– Откуда мне знать? Этот человек прогнал меня, набросился с мечом в руках…
– С мечом?
– Ну, такая штука, вы знаете… – Она рубанула рукой воздух.
– Мачете, – подсказал тощий негр из соседней комнаты.
– Не лезьте вы! – заорал Вернон и хлопнул себя по заду свободной рукой.
Голове становилось жарко в проклятой наволочке. Жарко в прямом и переносном смысле. Он упустил все нити. От этой бабы не откупиться. Силой ее тоже молчать не заставишь. Разве что… Ой, и как же его угораздило ввязаться во все это!
– Хорошо, пока достаточно, – сказал он, пятясь к двери. «Я поеду туда, – думал Вернон. – Сегодня же. Не знаю, как мы проглядели этот храм. Если повезет, я уже нынче ночью найду нефрит и золото на пару сотен тысяч американских долларов. А завтра сбегу из страны, начну новую жизнь там, где меня никто не знает, и уже не совершу тех ошибок».
Но он знал, что ничего этого не будет. Куда ему бежать? К кому? Зачем?
– Оставьте мне свечу, – попросила Валери Грин.
– Что? – Вернон очнулся от своих дум. – Нет, она вам не нужна. – Он машинально подтянул свечу поближе к себе и едва не поджег наволочку. Толкнул дверь. Та не подалась. Его напарник запер ее. Понимая, что начинает превращаться в посмешище, он неохотно постучал.
– Кто там?
– Открывайте, черт дери!
Дверь открылась, и Вернон напоследок еще раз зыркнул на Валери сквозь дырки в наволочке.
– Мы еще встретимся, – пообещал он.
– Мне надо в туа…
Тощий негр уже запер дверь. Вернон поставил свечу на место, не потушив ее, хотя тут было светло.
– Я должен возвращаться, – объявил он.
Тощий негр кивнул на дверь.
– Мне этим заняться?
– Конечно, вы же ее сюда привезли.
Тощий негр кивнул на дверь.
– Мне этим заняться?
– Конечно, вы же ее сюда привезли. Теперь мы просто не можем отпустить ее разгуливать по городу.
– Скажите это вслух, Вернон. Скажите, чего вы хотите?
Ему не давали уйти от ответственности. Он посмотрел на деревья, лианы, кусты, на пышную листву, чернеющую в оранжевых лучах заката.
– Она должна умереть, – пробормотал он и торопливо зашагал прочь от хижины.
– О, Хайрэм! – вскричал Джерри, сходя с ума. – Пленки исчезли, с тебя этого довольно?
– Погоди, Джерри, Хайрэм прав.
Алан рассказал все по порядку, умолчав лишь о том, как на них подействовало появление гангстера в гостинице.
– В общем, кое‑кто, наверное, знал, что мы делаем эту запись, – закончил он, – и догадался, что мы вывозим ее в плейерах.