– Видите? Справа, на середине склона.
Они видели. Не могли не видеть.
– Ступени, – выдохнул Фелдспэн.
– Храм, – выдохнул Уитчер.
– Давайте подойдем поближе, – предложил Кэрби.
– О, давайте! Давайте!
Кэрби замахал мачете, с воодушевлением прорубая тропу сквозь чащу. На открытом месте он остановился и звякнул лезвием мачете об искусно подложенный сюда камень размером фут на фут. Слегка запыхавшиеся гости догнали его.
– Я уже говорил вам в Нью‑Йорке, что я не археолог, – сказал Кэрби. – Я профан в этом деле, но храм, по‑моему, начинается прямо здесь.
Фелдспэн первым заметил камень.
– Смотрите! – дрожащим от возбуждения голосом вскричал он. – Камень от мостовой. Он обтесан!
Кэрби задумчиво кивнул.
– Я заметил тут несколько таких камней, они‑то и заставили меня призадуматься. Потом я поехал в Бельмопан и поговорил с чиновниками. Все утверждали, что в этих краях нет городов и храмов майя. Они, мол, уже все осмотрели, проверили и ничего не нашли.
– Они заблуждались, – выдохнул Уитчер. Камень весил фунтов сорок, но Уитчер поднял его и принялся разглядывать, осторожно поворачивая и так и эдак.
– Как называется это место? – спросил Фелдспэн.
– Название утрачено тысячу лет назад, – ответил Кэрби. – Местные индейцы зовут этот холм Лава Шкир Ит.
– Лава Шкир Ит, – эхом откликнулся Фелдспэн. В голосе его слышались нотки благоговения. Казалось, он бормочет заклинание, призывая древнего кровожадного жреца племени майя.
– Давайте поднимемся выше, – предложил Кэрби. Уитчер осторожно положил камень на место, и они двинулись вверх. Вскоре подошли к частично очищенным ступеням, составлявшим, очевидно, внешнюю стену храма. Уитчер и Фелдспэн радостно загалдели, обсуждая свое новое открытие, но Кэрби погнал их дальше. Возле самой верхушки, откуда и полог леса, и стоявший вдали самолет казались игрушечными, они наткнулись на невысокое надгробие шириной в два фута и толщиной около шести дюймов. Оно лежало наклонно, выступая из земли примерно на фут. Бока были грубо обработаны рубилом, а на передней стороне виднелись глубокие царапины.
Тут уж Уитчер и Фелдспэн совсем потеряли голову. Они плюхнулись на колени, и Фелдспэн принялся плевать на камень, развозя слюну кончиками пальцев, чтобы царапины проступили более четко. Уитчер отдирал ногтями сухую землю, обнажая скрытую часть стелы.
– Ягуар! – выпалил Фелдспэн, водя пальцами по линиям.
Да, это был ягуар. Верхняя часть стилизованного изображения головы ягуара. Линии тянулись дальше, но Уитчер еще не расчистил другую часть плиты.
– Скорпионы, – тихо сказал Кэрби. Американцы подпрыгнули и, отпрянув, в ужасе упали на покрытые травой ступени.
– Где? – вскричал Уитчер, барахтаясь и пытаясь встать.
– Нет, нет, я просто предупредил, чтобы вы остерегались их, – пояснил Кэрби. – Я бы не стал рыть тут землю голыми руками.
– Уф! Понятно. – Фелдспэн начал приходить в себя. – Вы совершенно правы.
– Эта стела может оказаться очень ценной, – сказал Уитчер, указывая на камень. – Смотря в каком состоянии остальная ее часть.
– Их тут целая куча, – небрежно бросил Кэрби и заметил, как Уитчер и Фелдспэн обменялись быстрыми алчными взглядами. – Пойдемте дальше.
Они добрались до самой верхушки, где была поросшая травой площадка. На одном краю ее виднелись старые камни.
Уитчер и Фелдспэн, будто заколдованные, бродили по ней. Еще бы. Проделать за один день путь в тысячу лет и оказаться в далеком прошлом! Должно быть, эти камни пропитаны кровью жертв, а по ступеням тянулись вереницы свирепых идолопоклонников в ярких мантиях и уборах из перьев.
Еще бы. Проделать за один день путь в тысячу лет и оказаться в далеком прошлом! Должно быть, эти камни пропитаны кровью жертв, а по ступеням тянулись вереницы свирепых идолопоклонников в ярких мантиях и уборах из перьев. Вот здесь, именно здесь, ждал жрец, подняв высоко над головой свой тяжелый кремневый нож.
– Храмы… – начал Уитчер, но поперхнулся от прилива чувств и был вынужден начать сызнова: – Храмы красили в багровый цвет. В древности, когда майя жили здесь. Вы только представьте себе: громадный красный храм возносится к небу среди джунглей! Его было видно за много миль.
– Сказка! – выдохнул Фелдспэн.
– Да, не худо, – согласился Кэрби, стараясь выглядеть слегка мужиковатым рядом с этими утонченными ценителями. Он должен был иметь менее почтенный вид, чем они, но в то же время производить немного зловещее впечатление. Ему вполне подходила и нравилась эта роль. Вырываешь человека из привычного окружения, напеваешь ему свою песенку, разыгрываешь спектакль театра теней, и, если ты достаточно хорошо проделал все это, человек верит тебе. И тогда ты заключаешь сделку.
– Когда мы могли бы начать? – спросил Уитчер.
– Придется выждать несколько дней, – ответил Кэрби. – Со стороны побережья почва еще не просохла, бульдозер не пройдет. А дорог тут нет.
Фелдспэн огляделся. На его физиономии появилось печальное выражение.
– Какая жалость, – проговорил он.
– Я вас понимаю, – сказал Кэрби. Он знал, в чем дело: ему уже приходилось помогать случайным покупателям в борьбе с муками совести. – Мы стоим не просто на сокровищах, не просто на золоте, нефрите и ценных резных изделиях. Под ногами у нас – наследие целого народа.
– Истинная правда, – ответил Фелдспэн (Уитчер тоже явно оробел). – Вы очень хорошо сказали, мистер Гэлуэй.
Отчего же нет? У него большой опыт.
– Я испытываю те же чувства, что и вы, – проговорил Кэрби, – и сожалею, что у нас нет другого способа справиться с этой задачей. Будь у меня деньги… Слушайте, ребята, по‑моему, мы уже достаточно близко знаем друг друга, и я могу говорить начистоту.
Уитчер и Фелдспэн вздрогнули и насторожились, приготовившись в зависимости от обстоятельств развеселиться, посочувствовать, выразить негодование или просто проявить мужскую солидарность. Кэрби обвел взглядом свои джунгли и продолжал:
– Месяц назад я сказал вам, что работаю пилотом, вожу грузы. Так оно и есть, но владельцу личного самолета нечасто везет с работой в этих местах. Во всяком случае, с легальной работой. Так вот, чаще всего я вожу на борту моего самолета марихуану.
– Я это подозревал, – кивнув, сказал Уитчер.
– У вас в кабине стоит… легкий запашок, – добавил Фелдспэн.
– Я бы не занимался этим, кабы не нужда, – объяснил Кэрби. – У меня много расходов. Закладная на землю (тут он врал), взносы за самолет (тут тоже), то да се. Только это и заставляет меня возить зелье. И только по этой причине я решился продать древности майя, – заявил он и, словно защищаясь, добавил: – Я обращался к правительству, но меня и слушать не хотят. Никто не платит мне за охрану этих вещей.
– Что верно, то верно, – сказал Уитчер.
– Вот почему я так обрадовался, встретив вас, ребята. Я знаю, что вы честные парни и имеете хорошие связи с истинными ценителями искусства майя.
– О, воистину! – вскричал Фелдспэн, зардевшись от удовольствия. Еще бы: его считают честным человеком, да еще со связями.
– Ведь правда, мы не разрушители? – спросил Кэрби.
– Разумеется, нет! – согласился Уитчер.