– Его нету, – беззастенчиво врал Асмодей, откалибровывая просителей по рангу и чину.
– Он в Белом доме.
Потом Асмодей щелкнул переключателем.
– Это Адашкевич. Я поднял трубку.
– Шариф? Где Яниев? У него мобильник не отвечает.
– Понятия не имею, – буркнул я, – в Таиланд со своей Дашкой укатил. Ребята уже второй час по отелям звонят.
– Ты уверен, что он пересек границу?
– А что?
На том конце провода наступило молчание.
– Шариф, – наконец сказал замминистра, – я, кажется, сделал ошибку. Помните, на нашей первой встрече вы заявили: "Мне ничего не надо. Это все идеи Яниева"? Я рассказал об этом своему другу. Вы понимаете, о ком я говорю?
– Ну?
– Я… вчера был в его доме. Там был другой человек, который тоже получал кредиты в КФБ. Рыжий, со шрамом на левом виске.
Карачун!
– Они… мне показалось, что они ждали приезда Яниева. И… там пришел поп.
– Какой поп?
– Не знаю. Неважно. Он все кропил святой водой…
– Адрес! – заорал я, а потом сообразил, что "шестерки" мои адрес знают сами, и бросил трубку.
Два джипа с моими парнями пронеслись по проселочной дороге и осадили перед железными воротами, за которыми едва виднелся рыжий, как лисий хвост, кончик дачи.
Я взглянул – и грязно выругался.
Дачу действительно освятили, – магическим зрением я видел, как мягко блестят у ворот капли святой воды. Но это было еще полбеды. Святая вода, это, конечно, не подарок, но тут масса возможностей. Подождать до ночи, когда святая вода такого колдуна, как я, практически не останавливает, захомутать ближайшую тучку и смыть всю эту гадость куда подальше – словом, варианты есть.
Плохо было другое.
Где‑то в глубине дома ослепительно ясно, как посадочная дорожка в ночи, сверкала какая‑то красная точка. Реликвия. И это были не какие‑нибудь мощи захудалого российского святого или обрезок апостольского ногтя. Нет, это была штучка помощней Братской ГЭС, и у меня даже дух захватило, когда я подумал, во что обошлась г‑ну Тхаржевскому операция по ее краже – из Иерусалима или из Рима.
"Плохо дело, – подумал я, давно готовились они к этому дню
Хрустнули тормоза: к воротам дачи подкатилась еще одна машина. Ребята в момент подскочили к тачке и выволокли из нее Адашкевича. Сережка распахнул дверцу, а Митяй втолкнул Адашкевича ко мне в джип.
В этот момент телефон в машине залился пронзительным лаем, и я взял трубку.
– Если ты, Аладдин, хочешь, чтобы мы выпустили твоего дружка, – раздался в трубке знакомый голос Карачуна, – ты сейчас пройдешь через ворота. Один. Там будет священник. Ты покаешься перед священником в своих грехах и поклянешься больше никогда не колдовать.
– Что за священник? – быстро спросил я.
– О, ты его знаешь. В миру его звали Петр Исленов.
Трубку на том конце бросили. Я посмотрел на Адашкевича.
– Что они просят?
Я коротко изложил суть дела.
– Не делайте этого, Аладдин, – сказал Адашкевич. – После этого вас тут же застрелят. Яниева не спасете, а сами сдохнете.
Я помолчал.
– Вы не можете колдовать? Из‑за святой воды?
– Плевал я на святую воду. Я ее дождем за полминуты смою. Они туда какую‑то гадость пронесли. Кусок истинного креста или что‑то в этом роде. Васька, сдай назад. Голова трещит. Телефон зазвонил опять.
– Да.
– Аладдин, выпусти немедленно Адашкевича.
На этот раз говорил Тхаржевский.
– Что?
– Или ты через пять минут отпустишь Адашкевича, или я пришлю тебе уши Яниева.
Я молчал. Тхаржевский считал Адашкевича своим другом. Тхаржевский решил, что Адашкевич ехал к нему. Тхаржевский видел, как мои ребята выволокли Адашкевича из машины. Тхаржевский не знал, что это Адашкевич забеспокоился о Ваське… Или знал? Или Адашкевич позвонил по просьбе Тхаржевского, чтобы заманить меня в ловушку? Почему замминистра Адашкевич сотрудничал с двумя бандитами? Потому, что надеялся сделать добро России, или потому, что надеялся помочь другу?
Я опустил трубку.
– Слышал? Очень по тебе Тхаржевский скучает. Васька тем временем отъехал от ворот, и нестерпимый для меня жар талисмана немного приутих.
– Что ты собираешься делать? – – с тревогой спросил Адашкевич.
Я шепотом стал отдавать инструкции. Напоследок я выдернул у себя из‑под мышки "макар" и протянул Адашкевичу;
– Держи. Меня обыщут, а тебя нет. Замминистра принял волыну обеими руками, словно дикообраза. Внезапное подозрение мелькнуло у меня:
– Эй, ты в армии‑то служил?
– Нет, – испуганно сказал Адашкевич, – у нас была военная кафедра.
– Только не вздумай из пушки шмалять, ясно? Мне кинешь.
* * *
За железной калиткой, в которую пропустили меня и Адашкевича, стояла целая свора карачуновых "шестерок". Как я предполагал, меня они обшарили, как мышь, – пустой амбар, а Адашкевича не тронули.
Засим меня проводили на второй этаж, в комнату с эркером и круглым столом посереди начищенного паркета.
В комнате сидели четверо: Тхаржевский, Карачун, Исленов и еще один бандитский зам.
Тхаржевский обнял Адашкевича, и они облобызались.
Ларец я почувствовал сразу: он стоял на полке безо всякого сейфа, и от него мне в лицо бил яростный свет, словно от прожектора на лагерной вышке.
– Это что у вас там за штука за книжками, – ткнул я в ларец пальцем.
Адашкевич тут же зыркнул на ларец, а Исленов елейно произнес:
– Часть древа, на котором распят был Спаситель наш Иисус.
– Понятно, Петр Васильич. Банкиром был, башли воровал, монахом стал – мощи тырит?
– Как вы смеете, – зашипел Исленов.
– То‑то я думал, чего в монастырь подался. А он мне решил нагадить…
– Я о душе твоей забочусь, дурак! – вскипел Исленов. – Ты мне помог! Ты меня от ада спас! И я тебе помочь хочу.
Нашлась на мою душу гуманитарная помощь! И вообще – если Господь попустил человеку повелевать духами, то чего этот лезет? Я хотел выругаться, но в присутствии прожектора на верхней полке не смог.
– Ты не чирикай, Аладдин, сегодня не твоя очередь чирикать, – заявил Карачун.
– Это еще посмотрим! – заявил я. – Вот это видели?
И я достал из кармана джинна в пластиковой упаковке.
– Знаете, что будет, если меня замочить?
– Никто тебя мочить не собирается, – процедил сквозь зубы Тхаржевский, – покайся и дай клятву не колдовать. И вали на все четыре стороны.
– Весьма разумные условия, – вмешался в разговор Адашкевич, – заметьте, Аладдин, мы же не собираемся у вас ничего отбирать. У вас есть крупная нефтяная компания, с руководителями подразделений которой достигнуто известное взаимопонимание, у вас есть банк с уставным капиталом в полтораста миллионов долларов, целый портфель российских компаний, вполне приличная ФПГ, друзья в правительстве и деловых кругах. Если попытаться все это у вас отобрать – ваши люди зальют кровью слишком много кабинетов. Зачем? Оставайтесь при своем. Но мы останемся при своем.
Я поглядел на замминистра. Вот козел! Значит, он обо всем заранее знал! Значит, его звонок был ловушкой!
– Сашка правду говорит, – поддакнул Тхаржевский, – вы и так уже отхватили от страны порядочный кусок.