— Давно ли вы покинули Швейцарию?
— Несколько лет назад…
— И так вот вы и отправились в Штаты, нянькой?
— Я была стюардессой… Америка мне нравилась. Домашняя обслуга там очень хорошо оплачивается, и я поняла, что, нанявшись нянькой, я заработаю в три раза больше, чем советуя людям пристегнуть ремни при взлете.
— Вы так любите деньги?
— А вы нет?
— Я думаю о них походя. По моему убеждению, главное заключается не в том, чтобы иметь их много, а в том, чтобы иметь их достаточно, понимаете?
Мы въезжаем в Париж. Я жму от площади Дефанс к площади Этуаль, ждущей нас там, вдали, в апофеозе света…
— Что вы предпочитаете? — спрашиваю я, снимая ногу с акселератора.
Я не могу помешать себе втихомолку посмеиваться, вспоминая жену младшего ефрейтора, которую я постыдно покинул в положении, мало совместимом с высокими обязанностями ее мужа…
— Полагаюсь на ваш вкус…
— Что бы вы сказали насчет какого-нибудь концерта? Затем ужин… Я знаю недалеко отсюда одно заведение, где можно попробовать блюда из морских продуктов, которые очаровали бы самого Нептуна.
— Как хотите…
Мы отправляемся в мюзик-холл. В «Олимпии» как раз выступают братья Карамазовы со своими двумя шлягерами «Возвратясь с перевала Серпа» и «Я от этого чокнулся», которые они исполняют в сопровождении своих телохранителей.
Вечер чудесный, спектакль высочайшего аристократического уровня.
Сначала аплодировали жонглеру, который пел, потом певцу, который жонглировал, затем какому-то дрессировщику микробов (вместо хлыста у него был стеклянный тюбик с аспирином), и в заключении первой части знаменитой эротико-возбуждающе-азиатской звезде, которая орала для того, чтобы никто не заснул.
Эстелла очарована вечером, я же очарован Эстеллой, и это еще самое малое, что можно сказать. Если бы я себя не сдерживал, я бы тут же залез ей в трусики, но я предпочитаю открывать огонь из моих батарей не раньше, чем они займут исходные позиции. Если после этого вы посчитаете, что у меня нет чувства юмора, значит, вы учились смеяться в какой-нибудь часовне, заставляя себя играть Генделя.
После окончания спектакля я увлекаю мою очаровательную швейцарскомэзон-лаффитскую зазнобу в «Труфиньяр бретон (На языке арго означает „бретонский задний проход“.)», модное заведение, в которое, как я уже говорил, морская стихия выбрасывает все, что есть в ее глубинах.
Ужин проходит при свечах под рыбацкими сетями и стилизованными стеклянными поплавками. Мы говорим о дожде и телефонном справочнике.
— Миссис Лавми, — лепечу я неожиданно таким невинным тоном, что мне без оговорок подали бы милостыню, — миссис Лавми часто забирает своего славного малыша?
— Иногда, — мурлычет куколка. — Когда ее охватывает приступ материнской нежности. Ее голос крови кричит немного громковато.
— И она увозит его к себе в отель, чтобы приласкать?
— У жен знаменитостей должны быть капризы, чтобы о них говорили.
Если бы о них не ходили слухи, они бы канули в забытье…
— Я прочитал в прессе, что она остановилась не в том отеле, в котором остановился ее муж. Это правда?
— Да, это так!
— Так что, в семье нелады?
Она отрицательно трясет головой:
— Думаю, что вы не знаете американской психологии, мой дорогой друг. Лавми составляют вполне нормальную супружескую пару, но у Фреда имеются.., э-э.., обязанности по отношению к своим поклонницам.
Обязанности, которые он должен исполнять вне присутствия своей жены.
При проживании в разных отелях честь миссис Лавми остается незапятнанной… Но я могу сделать вам конфиденциальное признание…
— Давайте!
— Фред Лавми почти каждую ночь проводит со своей женой…
— Забавно!
На десерт я заказываю профитроли и прошу официанта принести бутылку вина. Моя нянька, кажется, слегка опьянела.
У нее блестят глаза, губы увлажнились, и румянец на щеках ничем не обязан косметике…
Я считаю, что могу начинать развернутую атаку. Я поглаживаю кончики ее пальцев на скатерти.
— Эстелла, — мурлычу я. — Эстелла, которая пообещала провести этот вечер со мной вдвоем…
— Да, случай всемогущ, не правда ли? Если бы хозяин виллы не забыл свои очки…
Уж не вложила ли она иронию в эту фразу? Я задаю себе этот вопрос, но лицо ее ничего не выражает, кроме нежного очарования. У нее холодные пальцы. Это хороший знак. Как правило, девушки с холодными конечностями очень горячи в центре.
— Вам не кажется, милая Эстелла, что Лавми не доведется спать спокойно этой ночью, если он придет к своей супруге…
— Почему?
— Из-за Джими. Этот мальчишка показался мне чертовски крикливым.
Его отец никогда не приезжает в Мэзон-Лаффит повидать своего сына?
— Как бы ему это удалось, при такой его жизни? Целый день он снимается, вечером отправляется в клуб, а утром спит.
Я закрываю эту тему. Не стоит забрасывать поплавок слишком далеко: он может запутаться в траве.
Мои часы утверждают, что уже два часа десять минут и какая-то мелочь вечности.
— Я должна вернуться! — лепечет девушка — О, пардон!
Вы видите, до какой степени я деградировал! Ведь это же я должен был сделать ей предложение подобного рода, и другим тоном. Она перегибает палку…
— Вы обещали мне эту ночь, Эстелла, — томно упрекаю я ее.
— Обманщик! — щебечет швейцарка. — Только вечер.
— Настоящие вечера заканчиваются лишь на рассвете…
— Нет-нет! — говорит она. — Это невозможно. Миссис Лавми безусловно позвонит мне до конца ночи и попросит приехать забрать ребенка, чтобы он, проснувшись, не помешал ей спать…
— Послушайте, зачем вам ехать в Мэзон-Лаффит, чтобы затем возвращаться в Париж? Знаете, что вы сейчас сделаете, моя нежная? Вы сейчас позвоните миссис Лавми, чтобы сообщить ей, что вы останетесь ночевать у подруги, и дадите ей номер телефона того места, где мы с вами будем находиться.
Юная дрянь трясет головой. Если бы я к себе прислушался, я бы ее отлупил. К счастью, бывают случаи, когда я становлюсь глух.
— Нет, мадам бы это не понравилось. Она не позволяет, чтобы я отсутствовала всю ночь. Я вас прошу, вернемся.
Я встаю, более разъяренный, чем пожарник, вернувшийся с погашенного им пожара и увидевший сгоревшим свой собственный дом.
Я понес большие расходы (которые невозможно отнести на счет служебных) впустую. Мюзик-холл, шикарный ресторан — и все это ради того, чтобы доставить себе удовольствие в третий раз совершить поездку в Мэзон-Лаффит! А! Клянусь вам, есть отчего надеть колпак дурака и выставить себя в витрине!
Я не люблю воображал. Когда девчонка принимает приглашение какого-нибудь мужика, она должна знать, если грамотная, чем заканчиваются подобные приглашения. Если она этого не знает, значит, ее мамаша никогда ей ничего не говорила. Ибо какой-нибудь искатель приключений тем более ничего ей не скажет!
— Идем! — сердито говорю я, галантно отодвигая столик. Что вы хотите, я представитель старой Франции: стоек в испытаниях, вежлив в быту.
Глава 12
Я держу путь прямо к дому графа де Вопакюи. Я начинаю привыкать к этой дороге. В течение всей поездки мы не роняем ни слова — сперва потому, что уже поздно, и Морфей начинает нам подмигивать, затем потому, что я, со своей стороны, посвящаю остаток бодрствующего сознания размышлениям Я по-прежнему не вижу связи между уведенной миссис Унтель и знаменитым Фредом Лавми, королем поцелуев взасос и пылких взглядов, кроме той, что они принадлежат к одной национальности. И по-прежнему в моей маленькой голове полицейского что-то выкристаллизовывается, и это что-то не что иное, как некая уверенность. Я уверен, мои дорогие, что не все гладко в семействе Лавми.