Но у нас не было страховки, к тому же Тимоти управлял машиной без прав и в нетрезвом виде, поэтому он потащил меня домой, а тело Лесли оставил в машине. Потом он его похоронил, конечно – когда немного протрезвел и понял, что натворил.
– И ты не заявила в полицию? – спросил Кристиан.
В его лице было что-то такое… Мне захотелось броситься к нему в объятия и умолять защитить меня от этого жестокого мира, но я поборола это желание. Не для того я так долго училась самостоятельности, чтобы отринуть независимость ради первого встречного, отнесшегося ко мне с участием.
– Не могла я! Тимоти наложил мне на ногу шину и долго пичкал наркотиками – в основном разными болеутоляющими средствами. Удружил, нечего сказать. Потом я начала прятать таблетки, которые он мне давал, и поняла, что он лжет, когда говорит, что Лесли уехал. Но было уже слишком поздно. У меня не было доказательств, к тому же я стала калекой: полгода с постели не вставала. Не знаю, попадал ли ты когда-нибудь в ситуацию, когда остается только уповать на милость человека, которому неведомо слово «милосердие». Несколько лет жизни с Тимоти убили во мне всякую надежду на освобождение. Я перестала верить в себя.
Кристиан смахнул с моих глаз неведомо как набежавшие слезы.
– Но ты все же ушла от этого чудовища!
Я кивнула и на секунду зажмурилась. Какие у него теплые пальцы!
– А через год он меня чуть было не прикончил. Я сбежала и попала в женский приют. Одна из тамошних работниц-волонтерок оказалась колдуньей. Она-то и заметила во мне некие способности, о существовании которых я и раньше догадывалась, но тщательно их скрывала. Эта женщина открыла мне на Тимоти глаза, помогла начать новую жизнь. Она говорила, что ни в коем случае нельзя никому позволять брать над собой власть. Она научила меня быть сильной, научила стоять за себя, а не быть беспомощной жертвой. Открыла мне, что мужчины счастливы, лишь когда чувствуют себя повелителями, а непокорных стараются сломить и всячески терроризируют. – Я вскинула подбородок и придала взгляду как можно больше решимости. – И я больше не позволю ни одному мужчине превратить меня в тряпку.
К моему изумлению, Кристиан согласно кивнул.
– Я рад, что ты с честью вышла из этого испытания. Печальный опыт тебя закалил. Женщина не должна быть беспомощной, не должна приносить себя в жертву. – Он заправил мне за ухо выбившуюся прядку волос. – Я всегда считал тебя сильной, Эллегра. Я хочу, чтобы ты была собой, и только собой. Но ты столкнулась с оборотной стороной силы – жестокостью. Не все мужчины подобны твоему бывшему мужу.
Я отпрянула от него.
– Значит, ты не отрицаешь, что мужчины счастливы, лишь когда повелевают?
Он небрежно-элегантно пожал плечами.
– Именно поэтому они мужчины. Мужчинам свойственна властность, а женщинам…
– Подчинение? Раболепство? Пассивность? Женщина должна быть тряпкой, о которую мужчина вытирает ноги и идет дальше?
Он улыбнулся, сверкнув белыми зубами.
– Вообще-то я хотел сказать: заботливость. Иногда женщина ради заботы о любимых может проявить властность. Но природой доминирующая роль отведена все же мужчине.
Я фыркнула (что-то часто я фыркаю, когда общаюсь с Кристианом).
– Ну уж! На дворе XXI век. Сделай милость, признай, что заблуждаешься: женщины стремятся доминировать не меньше мужчин, просто не готовы ради этого идти по головам.
Он нахмурился.
– Женщины рвутся к власти лишь затем, чтобы доказать, что они ничем не хуже мужчин.
Я покосилась на него.
– Вот этого только не надо!.. И вообще это разговор ни о чем. Ты – ходячий пережиток. Пещерный человек. Считаешь, что имеешь право притеснять всех, лишь бы самому было хорошо. Ты не способен разумно дискутировать, поэтому я умолкаю. – Я подошла к гардеробу и взяла кое-какую одежду.
– Эсме, можешь выходить! Развлеки Носферату [6] советами, расскажи ему, как должна вести себя настоящая леди, а я пошла в душ. Просьба не тревожить. – Я особенно подчеркнула эту фразу.
– Наш разговор еще не закончен, Эллегра, – мягко заметил Кристиан.
– Элли, я вынуждена пожаловаться: нам с мистером Вугамсом не нравится такой способ перемещения. – Эсме расправляла свой халат, а кот сидел у нее в ногах и вылизывал переднюю лапу. – Попрошу впредь не носить нас в кармане пальто. Я чуть не задохнулась. Снова добрый вечер, Кристиан. Как же приятно видеть настоящего джентльмена!
Я закатила глаза и прошествовала в ванную, чтобы смыть накопившееся раздражение под душем. К стыду своему, должна сказать, что этому раздражению немало способствовали переживания эротического плана. Я громко хлопнула дверью.
Вскоре в ванную вплыла Эсме. Я сосредоточенно намыливала волосы и не обращала на нее ни малейшего внимания. Через двадцать минут я вышла из запотевшей ванной комнаты.
– Я хотела тебя раньше спросить, только ты вел себя очень напыщенно… Как ты преодолел мое заклятие?
Кристиан скорчил физиономию мученика (я втайне возликовала), но все же довольно вежливо ответил на мой вопрос:
– Вышел через запасной ход.
Я улыбнулась: здорово, что против него заклинание сработало! Однако решила признаться: быть честной – так уж до конца.
– Заклятия хватило бы ненадолго. Я вообще с заклинаниями не очень дружу. Контактерам и медиумам они редко пригождаются; и потом, в словах всегда можно что-то напутать, поэтому я стараюсь по возможности обходиться без заклинаний. Но все равно приятно, что при необходимости я сумею ненадолго задержать взрослого Темного.
Выражение лица Кристиана стало еще более несчастным.
– Хорошо, я согласна пойти на обед. А ты оставайся здесь, Эсме, и если в комнату нагрянет горничная, не показывайся.
– Милочка, а почему бы вам не взять нас…
– По-моему, за сегодняшний день ты получила достаточно впечатлений, – мягко, но твердо оборвала я ее и обернулась к Кристиану. – В какой ресторан ты меня поведешь?
Он вскинул брови.
– Я? Поведу тебя? Неужели ты считаешь меня деспотичным надменным самцом, способным заплатить за ужин независимой дамы, презирающей подобное покровительственное отношение?
Я накинула пальто.
– У тебя наверняка в подвалах замка пылится куча денег, а я живу скромно, сама зарабатываю свою копеечку. Думаю, ничего страшного, если разок снизойду до того, чтобы позволить мужчине оплатить мой ужин. – Я распахнула дверь и оглянулась. – Если, конечно, ты очень попросишь.
– Знаешь, – задумчиво ответил он, перешагнув порог, – мы ведем почти что цивилизованный разговор. Стало быть, с тобой еще не все потеряно.
Я хлопнула его по плечу и, после некоторых раздумий, взяла предложенную мне руку. Пальцы наши сплелись, и я улыбнулась про себя. Как знать, может, кое с кем тоже не все потеряно?.. М-м-м… Какая интересная мысль!
Глава 7
Наше официально не объявленное перемирие длилось весь ужин, во время которого я словно завороженная наблюдала, как Кристиан справляется с едой.
– Как тебе это удается? – поинтересовалась я, подняв на него взгляд и увидев, что кусочек креветки снова исчез.
Он улыбнулся.
– Ловкость рук, только и всего.
– А-а-а… И что, ты никогда не ел по-человечески?
– То есть ел ли я когда-нибудь обыкновенную пищу? Нет.
Я размышляла над этим с минуту, разжевывая цыпленка, зажаренного в лимонном соке.
– А как ты стал, – я огляделась, – тем, кто ты есть? Ты что, родился таким? Или тебя укусили?
Он поглаживал длинными пальцами ободок бокала.
– Существует два типа Темных: некоторые такими рождаются; а некоторые такими становятся, не без чужой помощи. Я отношусь к первой категории.
– Правда? Хочешь сказать, твои предки тоже были вампирами?
Он кивнул.