Лиля вздрагивает и орет еще громче. И тут мы решаемся. Я разворачиваю пеленки, и, к нашему восторгу, Лиля перестает кричать.
- Пусть она, может, немножко походит? - говорит Ленька. Он берет Лилю обеими руками и приподымает.
- Пусти! - испуганно кричу я, пытаясь отнять ее у Леньки. Мы сталкиваемся, и вдруг... наша Лилька летит вниз. С перепугу я зажмуриваюсь и лишь через несколько секунд, раскрыв глаза, вижу, что она лежит на бабушкиной кровати и орет во все горло. На наше счастье, когда стало холодно, бабушка придвинула свою кровать к печке.
Мы мечемся по печке, пытаясь слезть вниз, но без лестницы это не так-то просто.
- Что же теперь делать? - говорю я, чуть не плача.
- Я прыгну, - решается Ленька.
- С ума сошел! А если на нее?
Мы свешиваемся вниз и начинаем уговаривать сестричку:
- Лилечка, маленькая, ты хорошая девочка, не кричи так громко, пожалуйста... а то мама услышит...
Ленька строит ей разные смешные гримасы, но она не обращает на них ровно никакого внимания. Распашонка у нее задралась до шеи, и она отчаянно колотит пятками по суконному одеялу.
- Ленька, - говорю я. - Она сейчас шлепнется на пол...
- Ну, это не страшно, - успокаивает он, прикинув на глаз расстояние с кровати до пола. - Там уже меньше осталось...
Но шлепнуться Лиля не успевает. В комнату входит отец. Взглянув на наши растерянные лица, он вдруг спрашивает:
- Что это она у вас здесь делает?
- Ле-лежит.
- Простудится... - как-то рассеянно говорит отец. - А где мать?
- Во дворе.
Отец берет с веревки теплую пеленку, заворачивает в нее Лилю и, прижимая к себе, носит по комнате. Лиля умолкает. Мы только переглядываемся и сидим тихонько, как мыши.
Вечером отец с матерью о чем-то вполголоса разговаривают за столом. Мы с Ленькой, боясь, как бы он не рассказал маме лишнего, навострив уши, прислушиваемся к разговору. Отец говорит очень тихо, но кое-что можно разобрать:
- ...Луна уже вышла, и я вижу - тень... Прямо на дорогу, от рощи... Показывая, отец ставит на столе ладонь ребром. - Я - туда. Не успел только сучья затрещали. Драпанул, проклятый... Ну, куда за ним гнаться? Я все равно его не вижу, а он из-за любого дерева может пальнуть...
У мамы перепуганное лицо.
- Ой, Саша, разве можно так? Убьют они тебя... - шепчет она побелевшими губами.
- Ничего, - спокойно говорит отец. - Они думают, что у меня оружие... Не знают, что вот, только и всего, - показывает он крепкий смуглый кулак. Только бы узнать, кто это, - задумчиво говорит он.
Несколько дней мы наблюдаем за отцом, стараясь разгадать всю эту историю. Когда его поздно нет, мы сидим притихшие и с тревогой прислушиваемся к каждому шороху. Но отец по-прежнему весел, шутит с нами, как будто ничего не случилось, и нам с Ленькой тоже начинает казаться, что вовсе и не было этого тревожного разговора за столом.
Однажды, придя домой пораньше, отец весело говорит:
- Ну, ребята, сегодня мы с вами будем нянчить Лилю, а маме дадим выспаться. Замучилась она у нас. Согласны?
Мы, конечно, согласны.
Мама укачивает Лилю и кладет ее на полатях.
- В ту половину мне пойти, что ли? - говорит она нерешительно. - Она как заплачет, я тут все равно проснусь...
- Правильно, - говорит отец, - укройся потеплее, не замерзнешь. В холоде даже лучше спится...
Мама идет в холодную половину и укладывается спать. Мы укрываем ее двумя одеялами и еще сверху папиной шубой. Она закутывается с головой и блаженно бормочет:
- Согрелась уже... сейчас усну. Смотрите там хорошенько...
- Не беспокойся, все будет в порядке, - заверяет отец.
Лиля молчит, в доме тишина. Мы сидим и отчаянно боремся со сном, но глаза, как назло, слипаются все сильнее и сильнее. Заметив это, отец говорит:
- Ложитесь спать. Я сам справлюсь.
Мы с Ленькой пытаемся возражать, но языки у нас едва ворочаются, и мы тут же засыпаем.
Просыпаемся от маминого сердитого голоса:
- Доверила им ребенка, так они его чуть не угробили...
Вскочив, мы испуганно оглядываемся. Отец сладко спит, раскинувшись на кровати.
- Ребенок выкатился на горячую печку, надрывается, а ему хоть бы что! - бранится мама. - Я за стенкой услышала, а он тут храпит, заливается...
Мы с Ленькой хлопаем глазами и молчим. Отец вскакивает, старается сообразить, что произошло.
- Ты, Леночка, спи, не беспокойся, - бормочет он и трясет головой, прогоняя сон.
Мама, укачивая Лилю, даже не отвечает. Взглянув на нас, отец разводит руками и сокрушенно вздыхает.
Лица у нас у всех расстроенные.
- Эх вы, няньки несчастные! - говорит мама.
ГОСТЬ
С крыши прозрачной гирляндой свисают сосульки. Днем, когда пригревает солнце, с них падают звонкие капли. Снег покрывается тонкой корочкой. Она золотится на солнце так, что на нее больно смотреть. За ночь она подмерзает и становится твердой. Возле дома, по обе стороны дорожки, снег лежит выше головы. Мы проделываем в сугробе ступеньки и лезем наверх, в сад. Яблони тоже в снегу. Стволы замело, сучья почти лежат на снегу. Между ними петляют заячьи следы.
- Вот бы поймать хоть одного зайца! - говорит Ленька. И вдруг мы видим, что от деревни прямо через поле движется какая-то темная точка. Она приближается, а мы с Ленькой стоим и гадаем, что бы это могло быть.
- Может, заяц? - говорю я.
- Зайцы черные не бывают, - отвечает Ленька. - И бегают они быстрее.
Точка все увеличивается.
И вдруг я, всмотревшись внимательней, радостно кричу:
- Павлик! Ленька, это же Павлик!..
Мы бросаемся навстречу. Павлик улыбается и молчит, а мы с Ленькой трещим, как сороки. Схватив его за руки, бежим к дому.
- Бабушка, посмотри, кто к нам пришел! - кричу я.
Взглянув на Павликово пальтишко, застегнутое на одну пуговицу, и дырявые валенки, бабушка велит нам всем немедленно лезть на печь.
Мы забираемся в самый угол и, перебивая друг дружку, рассказываем Павлику о своих делах.
В этот день у нас весело.
Бабушка угощает нас свежими картофельными оладьями, а потом мы за печкой лакомимся бумажными блинчиками. Я "пеку" их очень быстро. Нарезав из бумаги кружочков, начиняю их опилками, которые Ленька трясет из куклиного живота. Кукла становится совсем тощей и дряхлой, но для дорогого гостя мне ничего не жалко.
Потом Ленька предлагает сходить к сараям и посмотреть, что там делается. Мы давно собирались туда, да одним как-то было страшновато. С Павликом мы идем смело.
Сараи занесло снегом, и они выглядят еще таинственнее. Открыть дверь нам не удается. Заглядываем в щель. В полумраке ничего нельзя рассмотреть, только в углу, куда сквозь дырявую крышу проникает свет, белеет горка снега. Вдруг я замечаю два зеленых огонька.
- Смотрите, что это? - шепчу я испуганно.
- Где? - спрашивает Павлик.
- Вон, видишь, огоньки... Может, там зверь какой?..
Ленька ничего не видит и, смеясь, говорит:
- Может, волк. Смотри не суй нос, а то он ка-а-к хватит!
- Рысь, наверно... - говорит Павлик.
Ленька долго всматривается в щель и вдруг, ничего не говоря, поворачивается и бежит прочь. Я - за ним. Оглянувшись, я вижу, что Павлик стоит и с недоумением смотрит на нас.
- Чего стоишь? Удирай! - кричу я.
Павлик не спеша направляется вслед за нами.
Не успеваем мы добежать до дома, как из сарая показывается наша Рыска. Она щурится на свет и, мягко ступая лапками, идет к бане.
- Вот вам и рысь, - хохочу я. - Не рысь, а Рыска...
Ленька смущенно оправдывается:
- Я... только за палкой побежал...
Я молчу. Что говорить, когда сама удирала.
Павлик над нами не смеется. Он вообще очень серьезный, этот Павлик, серьезный и чуткий.
Как бы не замечая нашего смущения, он вдруг вытаскивает из кармана что-то интересное и непонятное.