У них оно пользуется славой «нокаутирующих таблеток».
Он достал из кармана маленький пакетик и протянул его мне.
— Вот, подсыпьте утром тете в кофе или чай, что она там пьет, и сразу вызывайте нас. Доза тут детская, но она заснет быстро и крепко.
И утром, воровски оглядываясь, я высыпала из пакетика в чашку кофе тете белый порошок, но рука моя дрожала. До конца завтрака я сидела сама не своя.
Тетя выпила кофе, похвалила, как хорошо он сварен, и ушла к себе в спальню, сказав:
— Что-то мне нездоровится. Пойду полежу немного.
Когда я через пятнадцать минут осторожно постучалась к ней, тетя не ответила.
Я так же осторожно приоткрыла дверь. Тетя крепко спала, лежа одетая на кровати.
Я немедленно позвонила Жакобу.
Пришли они все трое, причем у доктора Ренара был очень недовольный и смущенный вид. Он не привык быть понятым при обысках.
— Быстро, быстро, Вилли, не будем терять время, — деловито поторапливал Жакоб своего приятеля.
Инженер достал из сумки целую кучу каких-то хитрых приборов, и они с Жакобом начали методично, сантиметр за сантиметром, обшаривать пол, потолок, стены.
Я все время с тревогой посматривала на тетю, но она спала крепко и безмятежно, тихонько посапывая.
Доктор Ренар, нахохлившись, сидел у окна.
— Ни-че-го, — сказал Вилли. — Теперь возьмемся за мебель.
Они так же тщательно осмотрели всю мебель, настольную лампу, рамки картин, занавески на окнах. Мы осторожно перенесли спящую тетю в кресло, и они обшарили со своими приборами всю кровать…
— Непонятно, — обескураженно пробормотал Жакоб, озираясь вокруг.
— Можешь быть спокоен, мы проверили все, — откликнулся Вилли, сматывая провода и укладывая приборы обратно в сумку. — Здесь нет никаких приемников.
Жакоб постоял посреди комнаты, покачиваясь на носках и негромко насвистывая в глубокой задумчивости, потом подошел ко мне:
— Последний шанс, Клодина. Раз уж вы пошли на этот обыск, давайте доведем его до конца…
Я смотрела на него непонимающими глазами.
— Мы выйдем из комнаты, а вы тщательно обыщете вашу тетю. Не бойтесь, она ничего не почувствует и не проснется раньше чем к обеду. Это надо сделать, — настойчиво добавил он, заглядывая мне в глаза.
Как мне было ни противно, я выполнила его просьбу. Отступать было поздно… И — ничего. Обыск оказался напрасным.
— А она не могла слышать этот «голос» по радио просто так, без всякого приемника? — сказал доктор Ренар, когда мы вышли на террасу.
Инженер посмотрел на него как на сумасшедшего.
— Я где-то читал о подобном случае, — не сдавался Ренар. — Даже, помнится, сделал выписку…
— Чепуха, бред, — решительно оборвал его Вилли. — Это невозможно.
— Чего только не бывает на свете, — пришел на помощь Ренару доктор Жакоб.
— Случай, о котором весьма кстати вспомнил уважаемый мой коллега, действительно имел место несколько лет назад. Одна почтенная дама в Америке вдруг начала слышать обрывки местных радиопередач. Сначала подумали, будто у нее психоз, но потом раскопали, в чем тут дело.
Оказалось, всему виной некоторые особенности электрической, водопроводной, газовой и телефонной сети в квартире этой дамы. Об этом писал «Ньюсуик».
— Вот видите, — сказал доктор Ренар.
Но Жакоб не дал ему торжествовать долго:
— Случай весьма любопытный, но, к сожалению, к нашей ситуации не подходит.
Остается одно: повидаться, наконец, с «небесным голосом». Нынче ночью так мы и сделаем…
15. ОХОТА ВО ТЬМЕ
Первым, кого я увидела, придя вечером к доктору Ренару, оказался полицейский в голубовато-серой форме обер-лейтенанта. Он встретил меня в дверях и вежливо поднес руку к лакированному козырьку высокой фуражки.
— Познакомьтесь, это комиссар Лантье, — сказал подошедший Жакоб.
— Мы с ним уже работали вместе, и я попросил его приехать, хотя, честно признаться, наша затея кажется мне все более бесполезной. Этот «голос»
голыми руками не возьмешь, вывернется.
Комиссар Лантье промолчал, поглядывая голубыми глазами, но всем своим видом подтвердил, что вполне разделяет сомнения Жакоба.
В этот вечер увитая виноградом веранда в домике доктора Ренара напоминала какой-то военный походный штаб или логово заговорщиков.
На столе была расстелена карта, и все, кроме меня, даже старенький доктор Ренар, склонились над ней.
— Готовимся к операции, — не поднимая головы, пояснил иронически Жакоб. — Как тетя?
— Все в порядке. Проснулась и чувствует себя хорошо.
— Гадать нечего, он будет вот здесь, где шоссе поднимается повыше. Только отсюда он может наблюдать за домом и увидеть, когда в окнах у старухи погаснет свет, — уверенно заявил Вилли.
— Пожалуй, ты прав, — согласился с ним Жакоб, — Им непременно нужен такой контроль, чтобы не прозевать лучшее время для внушения. Придется выехать ему навстречу, чтобы успеть засечь и поймать, ведь он будет вести передачу не дольше десяти минут, — добавил он, подняв голову и смотря на Вилли.
Тот молча кивнул.
Доктор Ренар проводил нас до фургона и открыл ворота. Комиссар сел за руль, я рядом с ним. Жакоб и Вилли забрались в фургон, и мы тронулись.
Когда мы выехали на шассе и миновали закусочную, Жакоб постучал в окошко и показал знаками комиссару, чтобы тот остановился.
Заглянув через это окошко в фургон, я увидела, как Вилли, прижимая обеими руками наушники к своей круглой голове, что-то диктовал Жакобу. Тот записывал на полях расстеленной перед ним карты несколько цифр и провел с помощью транспортира прямую линию.
Вилли, не снимая наушников, махнул нам рукой, чтобы трогались дальше.
Через некоторое время мы снова остановились, и вся эта операция повторилась.
— Что они делают? — спросила я у комиссара.
— Пеленгуют передатчик.
Теперь я вспомнила, что уже видела нечто подобное в каком-то шпионском фильме. Вот никогда бы не подумала, что сама окажусь в подобной ситуации!
— Все в порядке, засекли, — торопливо проговорил Жакоб, заглядывая в кабину. — Давайте я сяду за руль, а вы перебирайтесь пока в кузов.
В темноте все вокруг казалось таинственным и тревожным.
Впереди, за кустами, мне почудился вроде слабый огонек… .
Я только хотела попросить Жакоба ехать поосторожнее, как вдруг он резко затормозил. Больно ткнувшись носом в стекло, я повернулась к нему, чтобы выругать как следует…
Но Жакоба не оказалось рядом со мной. Выскочив из кабинки, он бежал к машине, стоявшей на обочине дороги.
— Можете снова зажечь огонь, зачем таиться! — крикнул он, распахивая дверцу машины.
В машине зажглось освещение. Значит, этот огонек я только что видела?
Размышлять было некогда. Я выскочила из кабины и поспешила к машине вместе с подоспевшими комиссаром и Вилли.
— Прошу познакомиться, господа, — громко сказал Жакоб. — Перед вами — «глас небесный». Как видите, он имеет вполне земное обличье и в миру известен под именем Мишеля Горана.
В машине — теперь я разглядела, что это был роскошный «кадиллак», — находился лишь один человек — тот самый проповедник…
В черном костюме, без своего «космического одеяния» он выглядел буднично и деловито. Солидный, преуспевающий бизнесмен, куда-то едущий по своим почтенным делам.
Он сидел, положив руки на руль, и смотрел на нас без всякого испуга.
— Ваши документы, — сказал комиссар.
— Зачем? Разве я нарушил какие-нибудь дорожные правила? — лениво спросил проповедник. — Ах, да… Стоял на обочине дороги с потушенными огнями.
Каюсь, штрафуйте.
— Ваши документы! — повторил комиссар, протягивая руку. Проповедник пожал плечами и полез в карман.