На эту просьбу Шенстон отвечает, описывая все происходившее в Ллангоррен Корте, все, что предшествовало его отъезду, и откровенно признается, какие причины привели его в Булонь.
Манера, в которой все это воспринято, еще больше убеждает его в невиновности Райкрофта, и он снова просит прощения за свои подозрения.
– Мастер Шенстон, – отвечает Райкрофт, – вы просите то, что я охотно готов дать, Бог видит как охотно. Если на долю той, о ком мы говорим, выпало какое-то несчастье, каким бы ни было ваше горе, оно не может быть больше моего.
Шенстон убежден. Речь Райкрофта, его внешность, все его поведения доказывают, что он не только не причинил вред Гвендолин Винн, но и испытывает за нее такую же сильную тревогу, как он сам.
Шенстон больше не расспрашивает; он снова извиняется за вторжение – извинения приняты без гнева – и выходит на улицу.
Дела его спутника в Булони тоже закончились. И хоть Шенстон не пролил свет на загадку исчезновения Гвен Винн, он испытывает удовлетворение, о причинах которого ему не хочется задумываться. Какой мужчина не предпочтет увидеть свою возлюбленную мертвой, чем в объятиях соперника? Как ни низменно подобное чувство, оно естественно для человека, чье сердце разрывается от ревности – так думает ночью Джордж Шенстон, без сна ворочаясь в постели. Слишком поздно, чтобы успеть на пароход до Фолкстоуна; ему приходится ночевать в Булони – на постели не из роз, а скорее на Прокрустовом ложе.
Тем временем капитан Райкрофт возвращается в комнату, в которой ждет его друг майор. Ждет нетерпеливо, хотя все это время он не бездельничал; об этом свидетельствует плоская коробка красного дерева на столе с парой дуэльных пистолетов, которые только что явно проверялись. Это и есть «лучшие пистолеты в Булони».
– Они нам все-таки не понадобятся, майор.
– Какого дьявола! Он выбросил белый флаг?
– Нет, Магон; напротив, доказал, что храбр, как те, кто не дрогнув стоит перед пистолетом.
– Значит, между вами никаких неприятностей нет?
– А! Неприятности есть, но не между нами. Горе, которое мы оба разделяем. Мы с ним в одной лодке.
– В таком случае почему вы не привели его сюда?
– Я об этом не подумал.
– Ну, давайте выпьем за его здоровье. И поскольку вы в одной лодке, выпьем вдобавок за то, чтобы вы благополучно добрались до гавани!
– Спасибо, майор! Гавань, до которой я намерен добраться да захода завтрашнего солнца, это гавань Фолкстоуна.
Майор едва не роняет свой стакан.
– Не может быть, Райкрофт! Вы шутите!
– Нет, Магон; я говорю совершенно серьезно.
– Я удивлен! Нет, не удивлен, – тут же поправляется он. – Мужчина не должен ничему удивляться, если дело связано с женщиной. Путь заберет дьявол ту, которая уводит вас от меня!
– Майор Магон!
– Полно, полно, старина! Не сердитесь. Я не имел в виду ничего личного. Не знаю ни женщину, ни причину, по которой вы изменили свои намерения и так скоро меня покидаете. Позвольте мне этим объяснить свои слова.
– Я вам все сегодня же расскажу – немедленно!
Через час майор Магон знает все, что связано с Гвендолин Винн и Вивианом Райкрофтом. Он больше не удивляется стремлению гостя побыстрее вернуться в Англию и не пытается удержать его. Напротив, советует возвращаться немедленно; провожает его на первый утренний пароход до Фолкстоуна; и, пожимая на прощание руку, снова вспоминает канаву в Дели:
– Да благословит вас Господь, старина! Что бы ни случилось, помните, что у вас есть друг и палатка в Булони, не говоря уже о хорошем виски!
Глава сорок четвертая
Самоубийство или убийство?
Прошло еще два дня, и в Ллангоррен Корте собралась еще большая толпа. Но она теперь не рассеяна по территории, люди не ходят повсюду; напротив, стоят, тесно прижавшись друг к другу, заполнив весь двор дома. Ибо поиск окончен, исчезнувшая наконец найдена – паводок спал, пустили в ход драги – и нашли ее утонувшей!
Недалеко, не в главном русле, а в канале, глубоком и темном, за островком. В небольшом прямоугольном заливчике, почти непосредственно под летним домиком обнаружили тело. Оно поднялось на поверхность, как только его коснулись крючья: они зацепились за платье. Если бы оно пролежало еще день, поднялось бы само по себе.
Его достали из воды, отнесли в дом, и оно теперь лежит в зале на установленном посредине длинном столе.
Просторный зал полон; если бы не два полисмена, стоящие у входа, в нем было бы не протолкнуться. У полицейских приказ пропускать только членов семьи и ближайших друзей, а также тех, кто по должности обязан здесь присутствовать. Снова собирается совет, но не такой, как накануне. Тогда расследовалось, что стало с Гвендолин Винн и жива ли она; сегодня идет расследование обстоятельств ее смерти.
Вот лежит тело, такое, каким его извлекли из воды. Но как не похоже на то, что было раньше! Это тонкое платье, шелка и кружева, платье, которое носила Гвен на балу, оно больше не развевается и не напоминает оперение; промокшее, испачканное, оно липнет к телу, чья фигура даже в смерти поражает своим совершенством и женской красотой. Светлые волосы, распущенные свободными прядями, утратили свой шелковистый блеск, и стали немного темнее; щеки поблекли, они уже распухли и потеряли цвет; так быстро безжалостная вода расправилась со своей жертвой!
Никто теперь не узнал бы Гвен Винн. Глядя на это неподвижно распростертое тело, кто может поверить, что еще несколько дней назад оно, гибкое, прекрасное и величественное, легко двигалось по залу? Кто может узнат в этом лице, темном и изуродованном, лучезарную внешность молодой хозяйки Ллангоррена? Печально думать, что эти неподвижные немые губы совсем недавно были полны улыбок и приятных слов. А глаза, теперь потускневшие, совсем недавно радостно сверкали в наслаждении молодостью и красотой – сверкали, вспыхивали, завоевывали!
Все изменилось; волосы растрепались; платье промокло и загрязнилось; не изменились только кольца на пальцах, браслеты на запястьях, медальон на шее – все это сверкает, как всегда; грязная вода не затронула чистоты камней. И присутствие этих драгоценностей подтверждает важный факт, который еще предстоит обсудить.
Торопливо приглашенный коронер отобрал членов жюри и проделал все необходимые формальности для проведения расследования. Когда покончили с этим, перешли к первому пункту, а именно к опознанию тела. Это не представляло труда; и только для соблюдения формальностей приглашены для опознания тетка покойницы, ее двоюродный брат, служанка леди и еще один или два слуги. Все подтверждают, что перед ними тело Гвендолин Винн.
После опознания мисс Линтон в истерике уносят в ее комнату; ее сопровождает плачущая мисс Лиз.
Затем рассматривается вопрос о причине смерти: убийство это или самоубийство. Если убийство, мотивом не может быть ограбление. Такое предположение невозможно из-за сохранности украшений, очень ценных. А если самоубийство – то почему? Невозможно поверить, что мисс Винн сама покончила с собой.
Некоторе время занимает перечисление этих фактов и соответствующие выводы. Призваны и допрошены свидетели всех классов и сословий. Перебирается все известное, все то, о чем шептались, пока наконец не доходят до взаимоотношений капитана Райкрофта с утонувшей. И об этом рассказывают различные свидетели и по-разному; но особенное внимание жюри привлекают свидетельства французской femme de chambre, подтвержденные найденным в летнем домике кольцом. Того, кто нашел кольцо, пока нет; но мисс Линтон, мисс Лиз и мистер Масгрейв сообщают об этой находке из вторых рук.
Больше всего теперь нужны показания самого Вивиана Райкрофта, а во вторую очередь – лодочника Уингейта. Но ни тот, ни другой не появились в Ллангоррене, о них ничего не слышно. Полисмен, посланный за лодочником, вернулся безрезультатно. Ни в Чепстоу, ни ниже по реке об Уитмене ничего не известно. И неудивительно, поскольку молодой Пауэлл со своим другом уплыли на лодке Джека за пределы речного устья – они стреляют уток по берегам моря Северн, ночуют там в палатках далеко от городов или сельских полицейских отделений.
А Райкрофта не ждут, для этого еще слишком рано. Джордж Шенстон телеграфировал из Лондона: «Капитан Райкрофт уехал в Париж, куда он (Шенстон) последует за ним». И больше никаких телегармм; неизвестно, найден ли беглец. Даже если найден, еще рано ему вернуться из столицы Франции.
И как только коронер, члены жюри, судьи и остальные занятые в расследовании джентльмены приходят к такому заключению, к удивлению всех присутствующих, в зал вступает сам Джордж Шенстон; его появлению предшествует гул возбужденных голосов. Еще более сильным становится изумление, когда сразу вслед за этим – через несколько секунд – в Ллангоорен Корте показывается капитан Райкрофт, как будто эти две явились вместе! И действительно, так можно было бы подумать, если бы не две кареты из гостиницы на дороге за пределами толпы, который порознь доставили пассажиров с железнодорожной станции.
Как бы они ни путешествовали, всех удивляет их появление, особенно появление капитана Райкрофта. Потому что все последние дни именно он был объектом ужасных подозрений, которые все сходились на нем. Все не только обвиняли его, но и сомневались в том, что его подлинное имя Райкрофт, что он офицер армии; говорили, что он мошенник и авантюрист! И все это, когда Гвен Винн еще была не найдена. Теперь же, когда обнаружили ее тело, еще тяжелее стали предъявляемы ему обвинения; его открыто стали называть убийцей!
Никто не ожидал, что он добровольно приедет в Ллангоррен Корт; напротив, думали увидеть его с полицейскими по бокам и с наручниками на руках!
Собравшиеся в зале тоже удивлены, хотя и не в такой степени и по другой причине. Здесь не считали, что Райкрофта приведут в наручниках; но никак не думали, что он появится одновременно и бок о бок с Джорджем Шенстоном; не видя два разных экипажа, тут посчитали, что эти двое путешествовали вместе.
Но каким бы странным или неуместным ни было это появление, раздумывать над ним не было времени; все видят сцену, которая поглощает всеобщее внимание.
Подойдя к столу, на котором лежит тело, с разных сторон, Шенстон и Райкрофт останавливаются. Они уже знают о находке и готовы увидеть труп, но не такой! Где прекрасная женщина, которую оба любили страстно и горячо? Неужели возможно, что то, на что они сейчас смотрят, когда-то было Гвен Винн!
Каковы бы ни были их размышления, никто не проронил ни слова. Оба стоят молча и неподвижно, словно два сильных дерева, которые одновременно ударила молния; то, что поразило их, лежит теперь между ними!
Глава сорок пятая
Обильная корреспонденция
Если поспешный отъезд капитана Райкрофта навлек на него подозрения, то возращение их рассеяло. Вскоре становится известно, что вернулся он добровольно. Полицейский, ездивший в Булонь, рассказал об этом своим товарищам, и вскоре новость распространяется среди собравшихся.
Из того же источника получены и другие сведения в пользу человека, которого так поспешно осудили. Время отъезда, способ путешествия, отсутствие всяких попыток скрыть свой маршрут или запутать следы, напротив, они были нарочно оставлены так, что всякий преследователь, даже самый неопытный, легко мог их обнаружить, – все это свидетельствует в пользу капитана. Так может вести себя только глупец или человек, совершивший легкий проступок, но не убийца.
К тому же разве он не вернулся, вернулся добровольно, чтобы противостоять обвинителям, если таковые найдутся? Так рассуждают в толпе во дворе.
Собравшиеся в доме джентльмены тоже полностью изменили свое мнение. Ибо после первого приступа горя молодой Шенстон в нескольких словах шепотом рассказывает им об обстоятельствах своей поездки в Булонь и о разговоре в доме майора Магона. Он убежден в невиновности своего соперника и передает это убеждение другим.
Но перед их глазами еще одно доказательство. Выражение боли на лице капитана Райкрофта невозможно подделать. Плачущий солдат не может быть убийцей. Капитан стоит полусогнувшись над столом, на котором лежит тело, и по его щекам бегут слезы, а грудь поднимается и опускается в быстром, конвульсивном дыхании.
Шенстон тоже переживает, и наблюдатели теперь убеждены, что как бы ни погибла Гвендолин Винн, Райкрофт в этом не виноват, как не виноват Шенстон.
Тем не менее жюри считает,что обвинения против капитана Райкрофта должны быть расследованы. Он сам требует этого, потому что знает о том, какие о нем ходили слухи. Поэтому коронер предлагает ему рассказать все, что ему известно о печальной теме расследования.
Но первым дает показания Шенстон, и делается это в как можно более деликатной манере.
Сын баронета начинает с вечера бала, рокового вечера, и рассказывает, что несколько раз танцевал с мисс Винн; в перерыве между танцами вышел с ней на газон; там они остановились и стояли некоторое время под определенным деревом, и здесь она сообщила ему, что помолвлена, и показала обручальное кольцо. Она не сказала, кто подарил ей кольцо, но он предположил, что это капитан Райкрофт, был уверен в этом, даже без свидетельства инициалов, которые впоследствии увидел на внутренней стороне кольца.
Поскольку кольцо уже было опознано другими, Шенстона просят только рассказать, при каких обстоятельствах он его нашел. Он рассказывает, как поднял его с пола летнего домика, но не говорит о том, что привело его туда и заставило так действовать.
Его об этом не спрашивают, так зачем ему распространяться? Но многие слышавшие его показания догадываются. Безумная влюбленность Джорджа Шенстона в мисс Винн не была тайной, все знали, как он много месяцев ухаживал за ней, каким бы безнадежным ни казалось его положение. Само его горе, которое все заметили, рассказало бы его историю.
Его показания служат прологом к рассказу другого человека, которого многие все еще считают не свидетелем, а обвиняемым. Потому что присутствующие не только были на балу, но и заметили возникший на нем треугольник, на который показания Шенстона бросают зловещий свет. Наряду с рассказом Клариссы это как будто подтверждает наличие мотива, вполне достаточного для убийства. Разорванная помолвка – настоящая ссора – и Гвендолин больше не видели живой! Странно, даже невероятно, чтобы она сама бросилась в воду. Гораздо легче поверить, что он, ее жених, в момент безумной ревности сбросил ее с высокого берега.
И вот среди таких противоречвых чувств и мнений Капитана Райкрофта приглашают дать показания и рассказать все, что ему известно. Все, что он скажет, связано с тяжелыми последствиями для него самого. Он может свободно уйти отсюда, как пришел, а может попасть в тюрьму. Но пока он свободен и рассказывает свою историю. Никто его не прерывает.
И он рассказывает без излишнего многословия, ничего не скрывая из того, что нужно для понимания, даже своих деликатных отношений с несчастной леди. Он признается в своей любви, рассказывает о предложении выйти за него замуж, его принятии, о том, как подарил кольцо, о своей ревности и ее причине, о гневных словах, которыми обменялся со своей невестой – о так называемой ссоре, о том, как она вернула кольцо, каким образом это сделала и почему он его не взял – потому что в тот болезненный момент не думал о подобных мелочах, ему было все равно. Потом как, расставшись с ней и выйдя из павильона, он торопливо спустился к лодке и уплыл. Но, проплывая мимо, он снова увидел ее силуэт: Гвен по-прежнему стояла в летнем домике, опираясь на перила, и смотрела вниз. Но лодка двинулась дальше, деревья закрыли девушку, и он больше ее не видел; но вскоре услышал возглас. Лодочник тоже его слышал. Крик заставил их обоих вздрогнуть.
Это новое показание поразило и заинтересовало присутствующих. Сам капитан никак не мог объяснить его; хотя теперь он знает, что это был голос Гвендолин Винн, возможно, ее последний в жизни возглас.
Он приказал лодочнику задержаться, и они по течению вернулись к тому месту, с которого виден летний домик, но в нем было темно и он казался пустым.