Наконец он не выдержал:
– Так что ты хотел показать?
Я повел их к центральному сливу, где яхта Джимми Мерфи «Эстралита» ожидала подъема из воды для капитального ремонта.
– Это парусная яхта, – сказал я, – водоизмещением в пятнадцать тонн. Какая, думаете, у нее осадка?
Курце оглядел ее и задрал голову к верхушке мачты.
– Нужен порядочный противовес, чтобы удержать такую махину, – сказал он. – Но точно не скажу – ничего не понимаю в парусниках.
Если учесть его последнее замечание, ответ был вполне разумным.
– При нормальной загрузке ее осадка – шесть футов, – просветил их я. – Сейчас осадка поменьше, так как часть такелажа с нее сняли.
Курце прищурил глаза.
– Я подумал, что осадка должна быть побольше. А если в паруса надует сильный ветер? Она не перевернется?
Все шло как надо, и Курце оказался толковым малым.
– У меня как раз строится такое же судно. Пошли посмотрим. – И я повел их к стапелю, где в это время находилась яхта «Санфорд».
Яхта была почти готова к спуску, оставалось только облицевать ее покрытиями из стекловолокна и закончить внутреннюю отделку.
– Ну и громадные же они на суше! – воскликнул Курце.
Я улыбнулся: обычная реакция новичка.
– Поднимемся на борт, – предложил я.
На него произвел большое впечатление просторный салон, и он вполне одобрил общую планировку.
– Это все ты сам спроектировал? – спросил он.
Я кивнул.
– Здесь можно недурно пожить, – заметил он, осматривая кубрик.
– Мы и будем здесь жить, – сказал я. – На этой яхте и вывезем четыре тонны золота.
Мои слова поразили его, он нахмурился.
– Где же его тут разместить?
– Присаживайся, и я расскажу тебе кое-что о парусниках.
Курце неловко устроился на краешке дивана, на котором еще даже не было матраса, и терпеливо ждал моих объяснений.
– У этого судна водоизмещение, то есть вес, десять тонн, и…
– Мне послышалось, что ты сказал – пятнадцать тонн, – вмешался Уокер.
– Это по системе, принятой для яхт на Темзе. Там ее тоннаж другой.
Курце зыркнул на Уокера:
– Заткнись и дай человеку сказать. – Он повернулся ко мне. – Если судно весит десять тонн, а ты добавишь еще четыре, оно может легко затонуть, так? И потом, где ты их тут разместишь? Не класть же их на видном месте, чтобы сразу заметили полицейские.
Я терпеливо объяснил:
– Я обещал рассказать о парусниках то, чего ты не знаешь. Теперь слушай: сорок процентов веса любого парусника составляет балласт, который обеспечивает равновесие судна при сильном ветре. – Я постучал ногой по переборке. – К днищу этой яхты прикреплен кусок свинца весом как раз в четыре тонны.
По глазам Курце было видно, что смысл моих слов начинает доходить до него.
– Пойдемте покажу еще кое-что.
Мы вышли наружу, и я обратил их внимание на свинцовый килевой балласт.
– Через неделю все это закроется, потому что всю яхту отделают специальным покрытием для защиты от древоточцев.
Курце присел на корточки, разглядывая киль.
– Так вот оно что, – медленно проговорил он. – Понял – золото будет спрятано под водой, как составная часть судна.
Он захохотал, к нему присоединился Уокер. Я тоже не сдержался, и стены ангара загудели от нашего смеха. Но вдруг Курце снова стал серьезным.
– А при какой температуре плавится свинец? – неожиданно спросил он.
Я знал, к чему он клонит.
– При температуре четыреста-пятьдесят градусов по Цельсию, – ответил я. – На верфи есть небольшой плавильный цех, где изготовляют кили.
– Да, – тяжело обронил он, – свинец можно отливать и на кухонной плите. Но у золота точка плавления свыше тысячи градусов, и нам понадобится что-нибудь более серьезное, чем плита. Уж я-то знаю, переплавка золота моя специальность. Тут здоровенные печи нужны.
Ответ у меня был готов.
– Об этом я уже подумал. Поднимемся в мастерскую, я покажу вам то, чего вы никогда в жизни не видели.
В мастерской я открыл шкаф.
– Вот эта игрушка – последнее изобретение.
Я установил прибор на верстаке.
Курце с недоумением разглядывал его. Действительно, ничего особенного – обыкновенная металлическая коробка размерами девятнадцать на пятнадцать и высотой в девять дюймов, с асбестовым покрытием наверху и с клеммами, расположенными по системе Хита Робинсона.
– Вы, конечно, знаете о быстрорастворимом кофе. Ну, так же быстро с помощью этого прибора можно получить высокую температуру. – Я начал готовить аппарат к работе. – Вода для охлаждения должна подаваться под давлением не менее пяти футов на дюйм – сгодится водопроводный кран. Прибор, кроме того, работает от обыкновенной электросети, так что его можно устанавливать где угодно.
Я вынул главную деталь прибора – кусок черной ткани, размерами три на четыре дюйма.
– Какой-то фокусник в Штатах открыл способ вытягивать и сплетать нити из чистого гранита, а другой придумал для него вот такое применение.
Я поднял ручку машины, вложил графитовую прокладку и плотно зажал ее. Затем взял кусочек металла и протянул его Курце. Он повертел его в руках и спросил:
– Что это?
– Кусок обыкновенной малоуглеродистой стали. Но если эта игрушка способна расплавить сталь, то она расплавит и золото. Верно?
Курце кивнул и с явным сомнением взглянул на прибор – очень уж он был неказистый.
Я взял кусочек стали и уронил на графитовую прокладку, затем вручил Уокеру и Курце по паре защитных очков.
– Лучше надеть их, свечение будет ослепительным.
Мы надели очки, и я включил прибор. Зрелище получилось эффектным. Графитовая прокладка моментально нагрелась до белого свечения, стальной брусок накалился докрасна, затем пожелтел и наконец стал белого цвета. Он растекался, как воск, и меньше чем за пятнадцать секунд превратился в маленькую лужицу. Вся процедура сопровождалась яростными фонтанами искр, так как металл на воздухе окислялся. Я выключил прибор и сдвинул очки.
– При плавке золота такого фейерверка не будет, оно окисляется не так быстро, как железо.
Курце не отрываясь смотрел на прибор.
– Как он это делает?
– По принципу сварочного аппарата, – ответил я. – Температуру можно довести до пяти тысяч градусов по Цельсию. Прибор, конечно, лабораторный, но, думаю, за один прием можно расплавить два фунта золота. Три таких прибора с большим количеством запасных прокладок – и мы сможем работать довольно быстро.
Курце засомневался:
– Если мы будем отливать по два фунта, киль получится с трещинами и пузырями и развалится под собственной тяжестью.
– Это тоже предусмотрено, – спокойно парировал я. – Ты видел, как отливают бетон?
Он было нахмурился, но потом понял, что к чему, и даже пальцами прищелкнул.
– Мы готовим опоку, закладываем внутрь проволочную сетку, – растолковывал я. – Она-то все и держит.
Я показал ему модель, которую изготовил на досуге из мягкой проволоки и свечного воска. Он ее внимательно рассмотрел.
– Ты проделал гигантскую работу по подготовке, – наконец проговорил он.
– Ну кто-то же должен был это сделать, – сказал я. – Иначе золото пролежит там еще лет четырнадцать.
Курце мои слова пришлись не по вкусу, они выставляли его в невыгодном свете, но возразить было нечего. Он что-то забормотал, потом оборвал себя, лицо его горело. Потом глубоко вздохнул:
– Ладно, убедил. Я буду участвовать.
Теперь и я мог вздохнуть – с облегчением.
* * *
В тот вечер мы совещались.
– Теперь начнется муштра. «Санфорд» будет готова к испытаниям на следующей неделе. После испытаний вы оба под моим руководством начнете постигать науку управления парусами. Ровно через четыре месяца мы отплываем в Танжер.
– Черт побери! – воскликнул Уокер. – Мне это совсем не нравится.
– Ничего не поделаешь.