— Необходимость — не выбор. Даже не совсем волевое усилие. Выбор делается без необходимости. Ты делал такой выбор?
— Трудно сказать.
— Выбор без необходимости сделать волевое усилие и есть аэродром подскока в твоих делах. Без него твой «самолет» не улетит дальше обычного радиуса.
— Чтобы развиваться нужны волевые усилия?
— Для дел. При развитии человека волевые усилия бывают и вредны?
— Как это?
— Когда человек напрягается, он становится жестче, консервативнее.
— Для развития себя нужно расслабиться?
— Разрешить себе изменяться, расти, понимать. А уж с этим или расслабиться или собраться — по ситуации.
1999
Берег Сокровищ
25.06
Пока я собирал плавник и сланец для ночного костра, Шаман нажарил местной травы, напоминающей петрушку. Заросли этой травы буйно покрывали весь видимый обрывистый берег, поэтому я удивился ее съедобности.
— Обычно съедобные травы нужно искать.
— Мы и нашли.
— Но здесь ее больше, чем всех других трав на склонах.
(Шаман пожал плечами).
— Вкусно. Какой-то особый рецепт жарки?
— Какой может быть рецепт жарки? (Шаман засмеялся.) Жарь.
— Что это за трава?
— Местные называют ее дикой петрушкой. По науке не знаю.
— Она обладает лекарственными свойствами?
— Примерно как петрушка, только сильнее.
— Так ее нельзя столько есть? (Я задержал вилку у рта.)
— Можно. (Шаман опять засмеялся.). Только будешь мало спать и много думать о женщинах.
— А ты?
— Я не сплю в белые ночи более двух-трех часов. Как и вся здешняя природа.
26.06
В полчетвертого утра проснулся от рева белухи. Казалось, что она проревела прямо над ухом, но колесо ее огромной спины медленно перекатывалась в сотне метров от берега. Шамана не было. Судя по костру, он подкладывал плавник примерно час назад. Поймав себя на том, что и спина белухи выглядит привлекательно, решил больше не ложиться. И дикой петрушкой не злоупотреблять.
Было уже или еще светло, как пасмурным днем. В точке, где сходятся восток и запад, розовели облака. Подбросив сланца в костер и умывшись в ручье, я медленно побрел по крупной почти идеально круглой гальке.
Осенние шторма нагородили вдоль берега каменную дюну, закидывая за нее все, что легче камня. Постепенно я увлекся находками в кучах плавника: здесь были круглые сетевые поплавки из зеленого стекла, которые мы собирали еще мальчишками; разноцветные поплавки из японской синтетики и огромные надежные отечественные «балберы» из твердого белого пенопласта. Никто ничего не собирал здесь уже более полувека. В окрестностях Магадана есть люди, которые подрабатывают тем, что выносит море, но только сейчас я впервые понял, как это может быть. Одних обрывков тросов, если их расплести на фалы, на многие тысячи. Плавник всех пород, включая красное дерево, мореный дуб и суперблагородный орех валялся кубометрами. Корпус какой-то ракеты с обломками волноводов внутри белел рядом с иноземным черным бакеном, со свисавшими обрывками проводов и кусками аппаратуры. Платино-иридиевое покрытие внутри волноводов ракеты выглядело так, будто его не омывали студеные соленые волны. Я даже поломал голову над тем, возможно ли как-то снять электролизное покрытие, но, не придумав способа, двинулся дальше. Больше необычных бутылок и банок меня удивила желтая российская банка с черной надписью «Вода питьевая консервированная». Удалось также разобрать слова «ВРПО Дальрыба ПО…», «ОСТ 15–24…» и «… в самом крайнем случае».
Удалось также разобрать слова «ВРПО Дальрыба ПО…», «ОСТ 15–24…» и «… в самом крайнем случае». У кого-то был этот крайний случай, так как банка вскрыта. Дай Бог им удачи.
Белая пластиковая бутылочка со штрих-кодом для правки распечатанного текста. Открутил пробку — хороший свежий штрих-код. С какого корабля канцелярия? Покрутив в руках, бросил в камни.
В довершение чудес, обогнув мыс, я нашел занесенный на треть песком, илом и галькой почти целый катерок с надписью «Феликс Кон». С опаской, надеясь никого не найти, все же тщательно осмотрел его. Мотора не было! Навигационного, электро- и радиооборудования тоже. Кто-то «раздел» баркас еще в море или даже на борту плавбазы. Но зачем выкинули? Или он сам оторвался? Одна из миллионов загадок моря.
Почувствовав, как печет солнце, взглянул на часы. Десять утра. Я возился с находками около шести часов, которые пролетели как миг.
Шаман что-то мастерил, лежа на животе на дне шлюпа. Торчавшие из под палубного покрытия босые ступни покачивались в такт ударам железа по железу. Спросив, не нужна ли помощь, поставил греться чайник.
На третьей кружке Шаман перестал, наконец, стучать и скрежетать, выполз весь взмокший из шлюпа и налил отвара из своего чайника.
— Что ты там делал?
— Опоры для руля и сальник. (Шаман был как всегда спокоен, но у меня сложилось впечатление, что он явно доволен результатом). А ты?
— Чего только не видел. Возле твоей землянки такой же берег?
— Говорю же: море и горы дают все. Но на этот берег выносит гораздо больше из-за поворота течения.
— Почему тогда берег не заилен?
— Холодно. Очень сильные шторма.
— Мы не попадем?
— Есть десяток дней в году, когда здесь можно ходить. Или зимой можно добираться по льду. Но зимой все скрыто трехметровой наледью.
— Здесь настоящий берег сокровищ. Жаль, что все пропадет.
— Все настоящиесокровища должны лежать нетронутыми на далеком берегу. В этом их суть и судьба.
— Именно, когда ты действительно взрослый — действительно не на кого опереться.
— Действительно, грустно. (Вместе усмехнулись игре слов.)
— Когда привыкнешь, увидишь новый горизонт.
— Расскажешь?
— Трудно. У тебя еще нет соответствующей практики.
27.06
Белая полярная ночь. Вода у берега кажется кипящей из-за нерестящейся мойвы. Мы черпаем ее сачком из мелкой сетки. Шаман солит для сушки лишь две бочки, а можно было бы за ночь начерпать вагон, не сходя с места. Сколько тысяч километров берега «кипит» в эти ночи?
Бочки полны, и мы усаживаемся у костра.