Мы должны следить за каждым своим шагом, Вик. Гораздо умнее забрать денежки себе и не заикаться об этом
деле.
- Этого ни в коем случае нельзя делать! Мы можем оказаться несостоятельными, но в любом случае должны оставаться честными.
Керман снова растянулся в кресле.
- Не стоит будить спящую собаку, - философски заметил он. - Кросби ведь был связан с нефтью, не так ли?
- Да. Но он умер. Его застрелили пару лет назад. - Я достал перочинный ножик и принялся ковырять им пресс-папье. - Ума не приложу, как
могло оказаться в пиджаке это письмо... Я никогда о нем не слыхал!
Керман, хорошо знавший Паулу, усмехнулся.
- Не обращай внимания на ее придирки, - сказал он. - Хотя... Я доволен, что она нападает не на меня.
Я продолжал резать пресс-папье, пока не вернулась Паула.
- Она умерла от сердечного приступа - в тот же день, когда послала нам письмо. Не удивительно, что ты больше не имел сведений о ней.
- Сердечный приступ? Сколько же ей было лет?
- Двадцать пять.
Я отложил перочинный нож и закурил сигарету.
- Гм... В двадцать пять лет - сердечный приступ?.. Во всяком случае, не мешает проверить. Что еще о ней известно?
- Немного. Самое главное о ней мы уже знаем... - ответила Паула, садясь на край стола. - Макдональд Кросби нажил свои миллионы на нефти.
Был женат дважды. Дженнет - его дочь от первой жены, Мэрилин - от второй. Он отошел от дел в сороковом году и поселился в Оркид-сити. До этого
жил в Сан-Франциско. Дочери не похожи друг на друга. Дженнет прилежно училась, занималась живописью. Несколько ее картин выставлено в музее
искусств. У нее, несомненно, был талант. Она была сдержана и немного резка. Мэрилин - своенравная, капризная и необузданная натура. Часто
попадала на первые страницы газет, будучи замешана в скандальных историях.
- Какого рода скандалы? - поинтересовался я.
- Пару лет назад сбила парня на Центральной авеню. Сказала, что была пьяна, что очень характерно для нее. Кросби подкупил полицию, и ее
наказали только за нарушение правил вождения. В следующий раз совершенно голой проскакала на лошади по бульвару Орчил. С кем-то поспорила, что
сделает это, и выиграла пари.
- Да, такая особа - подходящий объект для шантажа, - заметил я.
Паула кивнула.
- О смерти Кросби вы, конечно же, знаете? Он чистил пистолет в своем кабинете. Случайный выстрел - и миллионера не стало. Три четверти
состояния он оставил Дженнет и одну - Мэрилин, с опекой. Когда умерла Дженнет, Мэрилин получила все, и, кажется, характер ее изменился. После
смерти сестры в прессе больше не упоминается о ее похождениях.
- Когда умер Кросби?
- В марте сорок восьмого года, на два месяца раньше Дженнет.
- Вот как?.. - не удержался я.
Паула продолжала.
- Дженнет была очень расстроена смертью отца. Она никогда не была сильной натурой, и в газетах писали, что это потрясение доконало ее.
- Все складывалось очень уж удачно для Мэрилин... Мне это сильно не нравится. Возможно, дорогая Паула, я слишком подозрительный человек,
но... Дженнет пишет, что кто-то шантажирует ее сестру. Затем она умирает от сердечного приступа, а ее деньги переходят к сестре.
Чертовски
странное совпадение!
- Я не вижу, что тут можно сделать, - хмуро заметила Паула. - Мы не можем представлять умершего клиента.
- Ну, это-то мы сможем, - я хлопнул ладонью по стодолларовым бумажкам. - У нас два пути: либо вернуть эти денежки ее сестре, либо
отработать их.
- Четырнадцать месяцев - слишком долгий срок, - с сомнением проговорил Керман. - След остыл...
- Если он был, - усомнилась Паула.
- С другой стороны, - я откинулся на спинку кресла, - если в смерти Дженнет есть что-то подозрительное, за четырнадцать месяцев кое у кого
появилось приятное чувство безопасности... А когда человек чувствует себя в безопасности, он расслабляется... Я думаю, мне стоит навестить
Мэрилин Кросби и поинтересоваться, на что она тратит деньги своей сестры.
- Что-то подсказывает мне, что спокойная жизнь для нас кончилась, - печально проговорил Керман. - Думаю, что сегодня ее последний день. Мне
начинать работать немедленно или подождать, пока ты вернешься от Мэрилин?
- Подожди, пока я вернусь, - великодушно разрешил я, вставая и направляясь к двери.
Глава 2
Крестуэйс, усадьба Кросби, была скрыта за стеной бугенвилей и австралийских сосен. А за живой изгородью возвышался еще и высокий забор.
Тяжелые ворота со смотровым окошком на правой створке усиливали впечатление надежности и защищенности. На бульваре Футхилл было с полдюжины
таких поместий. Их тылы выходили на пустынное озеро Кристалл-лейк. Каждое поместье отделял друг от друга примерно с акр земли, покрытой
кустарником или песком.
Я сидел развалясь в довоенном бьюике с откидным верхом и без особого интереса разглядывал ворота. На ограде было написано название усадьбы,
которая ничем не отличалась от усадеб других миллионеров. Все они скрываются за надежными стенами, ограждающими от нежелательных посетителей;
все они засажены одинаковыми цветами, которые одинаково пахнут; имеют одинаковые ухоженные лужайки и плавательные бассейны. Хотя сквозь ворота и
ограду не виден был бассейн, но я знал, что он великолепен. Если у вас имеется миллион долларов, вы обязаны жить по образу и подобию
миллионеров, иначе вас будут считать чужаком.
Никто не спешил открывать мне ворота. Я выбрался из машины и подергал шнурок звонка. Где-то вдали негромко тренькнуло. Солнце нещадно
припекало. Температура, казалось, достигла высшей своей точки. Я налег на ворота и с удивлением заметил, что они подались. За воротами я увидел
ровную площадку. Она была более чем достаточна для маневрирования танка, а не только моей машины. Трава не подстригалась уже несколько месяцев,
и две полоски по краям дороги пожелтели, как осенью. Нарциссы, тюльпаны и пионы склонили свои засохшие головки. Все казалось заброшенным и
выгоревшим, как в пустыне, которая начиналась сразу за озером. Мне показалось, что я слышу, как в гробу от злости ворочается старик Кросби.
В дальнем конце лужайки виднелся дом. Это был двухэтажный особняк, крытый красной черепицей, с зелеными ставнями и выступающим балконом.
Солнечные блики отражались в стеклах.
Я решил пройти к особняку пешком, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания. На полпути к дому, где сквозь асфальт дороги проросла трава,
сидели на корточках три китайца и играли в кости. Они даже не посмотрели в мою сторону, когда я подошел и остановился рядом. Для них явно не
существовало ничего более важного, чем их занятие.