Потом щелчком наманикюренного пальца отбрасывает окурок. Но этот жест не доставляет ему желаемого удовольствия. Он
принимается носком ботинка рыть землю, но и это ему не нравится.
- Старик отбыл с час назад, - говорит он после некоторого раздумья. - И не спрашивай меня, куда он поехал. Я ничего не знаю. Может быть, он
отправился путешествовать. Надеюсь, теперь ты отчалишь?
Становится ясно, что ворота он не откроет, и я только потеряю время.
Я возвращаюсь к машине и нажимаю на клаксон. Он смотрит, как я разворачиваюсь. Когда я отъезжаю на приличное расстояние, он входит в ворота
и закрывает дверь.
Проехав вдоль ограды, я сворачиваю на проселочную дорогу, которая не просматривается из дома. Выключаю мотор и выхожу из машины. Ограда не
очень высокая, и не нужно быть акробатом, чтобы взобраться на нее. Оказавшись по ту сторону, я падаю в клумбу с цветами.
Время около девяти часов, и у меня мало шансов натолкнуться на Натали Серф. Я не надеюсь, что ради меня она рискнет на необдуманный
поступок, но попробовать все же следует. Место неплохое, есть где спрятаться. Дом отсюда далеко. Я двигаюсь не спеша, внимательно смотрю по
сторонам. Мне не особенно хочется встречаться со стражем. У этого паренька наверняка есть нож. Прохожу мимо пруда, размеры которого позволяют
проводить на его глади парусные регаты. Вид у него совсем заброшенный, но мне некогда раздумывать почему, - дом уже недалеко. Дорога от пруда
выстлана каучуком, чтобы из дома можно было идти без обуви.
Поднимаюсь по ступенькам и оказываюсь на террасе, которая опоясывает дом. Я прячусь за рододендронами и наблюдаю за фасадом - не видно ли
там какого-нибудь движения. Затем выхожу из своего укрытия и пересекаю террасу. Посреди этого огромного пространства я чувствую себя
приблизительно так же, как парень, кричавший "Да здравствует война!" на конгрессе в защиту мира. Нет машин в гараже, нет боев-филиппинцев,
которых можно заставить говорить, нет лакея, чтобы он принял у меня шляпу. Я набираюсь храбрости и оказываюсь в лоджии.
Она здесь, в своем кресле на колесиках, закутанная в кимоно желтого цвета. На коленях у нее блюдо с салатом и тостами, намазанными маслом.
Она смотрит прямо перед собой таким взглядом, каким обычно смотрят люди, привыкшие к одиночеству. Моя тень падает на ее ноги. Она, не поднимая
головы, косит глазом... Ее безразличие улетучивается, уступая место ярости. Она сжимает тонкий рот и кладет на тарелку тост. Ее голова по-
прежнему неподвижна, только ресницы поднимаются, и она смотрит на меня.
- Здравствуйте, - я снимаю шляпу. - Меня зовут Мэллой. Возможно, вы помните меня.
- Что вы здесь делаете? - Она выпрямляется, как струна, и смотрит исподлобья.
- Пришел повидать вашего отца, - я подхожу к двери, откуда можно будет увидеть приближение неприятеля. - Он здесь?
- Милс вас впустил? - ее глаза необыкновенно жестки для девушки ее возраста.
- Милс - это тот паренек, крытый никелем, который сторожит входную дверь? Тип, у которого такие красивые пуговицы?
Два красных пятна появляются на ее щеках. Губы поджимаются.
- Как вы вошли сюда?
- Через ограду, - мрачно отвечаю я. - Давайте-ка не будем портить такое чудесное утро ссорой. Я хочу видеть вашего отца.
- Его здесь нет. Прошу вас уйти.
- Не могу ли я повидать миссис Серф?
- Ее тоже нет.
- Жаль. У меня совершенно случайно оказалось ее бриллиантовое ожерелье...
Вилка, которую она сжимала в руке, падает на блюдечко.
- Уходите прочь! - говорит она, повышая голос и наклоняясь вперед.
- Я хотел вернуть колье. Оно стоит достаточно дорого. Вы не скажете, где я могу найти миссис Серф?
- Я ничего не знаю и меня это не интересует! - она срывается на крик. - Убирайтесь, или я прикажу вышвырнуть вас!
- Я не хочу вам докучать, но все гораздо серьезнее и опаснее, чем вы можете себе представить. Ваш отец нанял одного из моих агентов -
женщину, чтобы следить за своей женой. Во время работы агента убили. А ожерелье молодой жены вашего отца было найдено в комнате этой несчастной
девушки.
Она неожиданно поворачивается, из кармана кимоно достает портсигар и зажигалку. Закуривает, спрятав от меня лицо.
- Дела миссис Серф меня не интересуют, - говорит она спокойным тоном. - Я прошу вас уйти.
- Я думал, может, вам интересно знать, что полиция пока не обнаружила ожерелья, - небрежно говорю я. - Если бы миссис Серф была здесь, я
смог бы ее успокоить.
Она бросает на меня острый взгляд. Ее бледное лицо лишено всякого выражения. Она собирается что-то сказать, но раздумывает. У нее в этот
момент вид кота, который чует приближение мыши. Я поворачиваюсь. Милс стоит прямо за моей спиной. У него довольный вид. Эта уверенность в себе
заставляет меня приготовиться к худшему и лишний раз пожалеть о том, что я встречаю его только голыми руками.
- Ах, ты здесь, Мак? - шипит он. - Я же, кажется, сказал тебе отчаливать!
- Выгоните этого человека! - бросает Натали резким голосом. - И проследите, чтобы ноги его больше здесь не было.
Милс бросает на меня косой взгляд и издает легкий свист.
- Не беспокойтесь, - уверенно заявляет он. - Больше он здесь не появится. Пошли, Мак, прогуляемся до двери!
Я смотрю на Натали, но она уже намазывает тост.
- Послушайте, я не хочу, чтобы вы считали меня назойливым, - начинаю я. - Но если вы мне подскажете, где в настоящее время миссис Серф, это
позволит избежать множества неприятностей!
С тем же успехом я мог бы обращаться к статуе Свободы.
Грозный парень приближается ко мне.
- Убирайся!
- Послушайте... - снова говорю я, и в это время он кулаком бьет меня по зубам. Он, может быть, и не боксер, но достаточно проворен. Я даже
не видел, как он приблизился ко мне. Уже одно это должно было насторожить меня.
- Хорошо, - я платком вытираю рот. - Пойдем до двери. Если тебе так хочется, я восполню пробелы в твоем образовании.
Я настолько взбешен, что даже не смотрю на Натали Серф. Быстро спускаюсь по ступенькам. Парень следует за мной, как тень. Я уверен, что
обработаю его, так как у меня верных тридцать килограммов преимущества. Надеюсь, я хорошо отплачу ему за разбитую губу. Когда я прохожу через
дверь, мы все еще на расстоянии трех метров друг от друга. Я останавливаюсь и жду его. У него беспечный вид, и мне это очень не нравится.
Подозрительно, что тип, которому я намереваюсь хорошо всыпать, имеет такой небрежный вид...
Он медленно подходит. Я делаю финт левой, чтобы заставить его нагнуться, и обрушиваю прямой правый в челюсть.