– Куда я, собственно, мчусь? Кто меня там ждет?
Он уже развернулся, но его излишняя полнота и тут сыграла свою глупую роль. Левая щиколотка – больное место forever [7] – стрельнула электрическим разрядом, и он влетел в проклятую синеву следом за Ингой.
– Ну ты даешь! – это Самохина сказала. Она стояла над ним и глупо улыбалась. А он... а он валялся, уткнувшись мордой в паркет.
Она протянула ему руку, чтобы помочь встать. Нет уж, увольте. Кеше Симонову еще не тридцать лет, чтобы так позориться. Он уперся руками в пол и поднялся сам. В опостылевшей щиколотке стреляло и горело, но он лишь вымученно улыбнулся.
– Старая рана. Ногу вот подвернул, когда за тобой бросился.
Инга вопросительно изогнула бровь.
– Таки бросился? Или споткнулся, когда тикал? Чего приперся?
– Когда с мужчиной нет рядом женщины, он начинает делать глупости. Когда с женщиной нет рядом мужчины, она начинает делать пакости, – ответил очередным афоризмом толстяк и огляделся вокруг. Затем его живот неожиданно заурчал.
– Надеюсь, здесь хоть кормят? Куда это мы, по твоей милости, попали?
– Еще не знаю, – ответила девушка, – пойдем!
– Где-то я уже слышал это, – прокряхтел парень, – причем совсем недавно.
Он потащился вслед за Ингой и еще тише продолжил:
– Причем ничем хорошим это не кончилось.
Но Инга услышала его бормотание и обернулась.
– Ничего-ничего! – успокоил он ее. – Сколько лет прошло после грехопадения людей, а печальный пример Адама ничему нас, мужиков, так и не научил.
Ничего не ответив, она снова повернулась и устремилась вперед. По ходу кляня святых угодников и яростно богохульствуя, Иннокентий заковылял вслед за ней. Лишь на лестничной клетке ему удалось настичь инициативную девчонку. Она стояла, философски смотря на пролет, уходящий вверх.
– Приземлись, субстанция, – посоветовал ей Кеша, – нам вниз.
– Думаешь?
– Как потомок шерпов, авторитетно заявляю: иногда необходимо спускаться на землю. Ты вообще в курсе, куда мы попали?
– Откуда? – огрызнулась Инга.
– Первый закон бойскаута гласит: «Если вам все равно, где вы находитесь, – значит, вы не заблудились». Осмотримся вокруг. Мы находимся в здании, ибо есть стены и крыша. Здание состоит из нескольких этажей, ибо есть лестница. Низ находится там!
Иннокентий ткнул пальцем себе под ноги и задумался.
– Чтобы попасть вниз, необходимо идти! – продолжала Инга. – Чтобы ходить, человек должен переставлять ходули, по очереди напрягая группы мышц тазобедренной области. Вперед.
Отмахав десятка два пролетов, они остановились. Никто за это время не попался им навстречу, никто не обогнал. Ни единого звука не донеслось ни сверху, ни снизу. Лишь с каждым пролетом менялся цвет ковра, устилавшего ступеньки, да роспись стен меняла свой стиль. Лицо Инги стало упрямым, как у Вовки Ульянова, когда он узнал о смерти старшего брата.
И вот, повернув это упрямое лицо в сторону Кеши, девушка начала обвинительную речь.
– Кто советовал идти вниз?
Иннокентий зашевелил в недоумении ушами.
– А что бы мы нашли наверху – вертолетную площадку? Спускаясь вниз, мы хоть спустимся на землю.
– Хорошо бы так. Если мы только не спускаемся под землю. В подвал, видишь ли, тоже ведут ступени, – ехидно сказала она.
Парень восхищенно посмотрел на нее.
– Соображаешь! Надо же!
– Симонов! Если ты меня трахнул, то это не значит, будто я резко поглупела.
Иннокентий поскреб небритый подбородок.
– А солнце под землей бывает? А то оно, понимаешь, вон в окно нагло заглядывает. Окно, правда, высоковато, а то я бы заглянул.
– Так в чем дело? Подсади меня – я загляну.
Парень молча сгреб ее в охапку и посадил себе на плечо. Вверху резко замолчало. Он пощекотал под коленкой. Никакого эффекта. Рука его пощекотала выше.
– Поставь меня! – раздался хриплый голос.
Очутившись на полу, Инга глупо посмотрела на него и начала спускаться вниз по лестнице. Он заспешил вслед.
– Эй, погоди! Что ты там увидела? – Он наконец догнал ее и ухватил за руку. Девушка пожала плечами.
– Пойдем. Нам еще спускаться очень долго.
Этот самый спуск занял около часа, прежде чем они преодолели последний пролет. В конце (либо начале) лестницы стоял дворецкий и невозмутимо смотрел на них. Иннокентий удивленно уставился на него, а тот меланхолично заявил:
– Хранитель не предупредил меня о том, что будет кто-то еще. Вы опоздали?
Симонов нерешительно кивнул, но тут инициатива перешла в женские руки.
– Вы нас не проводите к нему? – спросила эта фемина, кокетливо улыбаясь.
Дворецкий учтиво поклонился.
– Сожалею, метресса, но Хранитель сейчас занят. Он на совете в Лазурном зале. Приказал никого к нему не впускать.
Симонов вспомнил советский сериал о Шерлоке Холмсе и напрягся, выстраивая в уме фразы.
– Не подскажите ли, любезнейший...
– Симмон, с вашего позволения, мэтр!
– Не подскажите ли, любезный Симмон, где нам удобнее подождать этого вашего Хранителя?
Легкая тень набежала на меланхолию.
– Мэтр, Хранитель не носит титула «Этого вашего». Его называют просто «Хранителем». Вы можете пройти в патио. Там, по-моему, находятся еще господа из Белороссии. Извольте пройти.
Он пошел вперед по аллее, образованной чудно разросшимися растениями. Среди них было несколько знакомых Иннокентию: бамбуки, крушина, черемуха. Аллея вывела их в небольшой дворик, вымощенный белыми плитами, посредине которого в крохотном имплювие бил фонтан. У фонтана стояли легкие стульчики и несколько столиков. За одним из столиков сидел пузатый гаер в кожаной тужурке и потягивал нечто бодрящее из литрового бокала.
Увидав входящих Иннокентия с Ингой, он быстренько допил содержимое и вылез из-за стола.
– Доброго дня! – заговорил он, смешно щурясь. – Позвольте представиться: торговый атташе при посольстве Белороссии во Франко Лютиков Александр Данилыч.
Инга внезапно весело рассмеялась. Лютиков недоуменно взглянул на нее, и его рука незаметно проверила молнию на ширинке. Молния постоянно расстегивалась и была постоянной головной болью старшего прапорщика. Чтобы избегать курьезов, он регулярно проверял целостность застежки, причем процесс этот достиг автоматизма.
Кеша же глядел на черные погоны Лютикова, где алели рубиновые звездочки – по три на каждом.
– Симонов Иннокентий Михайлович, – представился он.
– Самохина Инга Ивановна, – приопустила джинсовый зад девушка и тотчас вернула его обратно.
Зад Шура заметил и оценил сразу. Хороший был такой славянский зад, вызывающий зуд в чреслах.
– Какими судьбами в Оберланде? – демонстрировал Лютиков хорошие манеры.
– Проездом! – не слишком волнуясь за достоверность информации, отвечал Кеша. – А простите, господин генерал-полковник...
По Шуриной физиономии побежала масляная улыбка, которая была согнана истошным воплем вбежавшего солдата:
– Товарищ старший прапорщик, вас Андрей Константинович вызывает!
– Что ж ты, Виноградов, разорался так? – недовольно заворчал Лютиков. – Поговорить в спокойной обстановке не дадут. Извините, мне пора.
Попрощавшись, он зашагал по аллее, немного подволакивая правую ногу. Иннокентий растерянно посмотрел на Ингу. Та развела руками.
– Прапорщики тоже старшими бывают?
– Угу. После того как выволокут за пределы части более ста тонн государственного имущества, им цепляют третью звездочку. Однако я себе представляю, какие здесь генералы!
Кеша в расстройстве сел на стул, а девушка пристроилась рядом.
– Минуты две они молчали, затем Онегин почесался! – пробормотала она.
– Чего вы там мне написали – дворецкий мой обхохотался! – подхватил парень.