Я тоже задрыгал ногами рядом с Наташей. Хорошие сейчас танцы — каждый выпендривается как хочет.
И только сейчас я заметил в комнате постороннее лицо. Если говорить откровенно, это лицо мне было очень даже хорошо знакомо, потому что это был Саня. Но прежде Саня, как говорили в старину, не был вхож в дом. А сейчас он почетный гость, имеет заслуги перед Наташиным отцом — привез блудную дочь.
Саня танцевал своеобразно. То ли делал зарядку, наклоны влево и вправо, приседания, то ли плясал.
Я погрозил ему кулаком, мол, ответишь за то, что увез Наташу. Саня жестами показал, мол, попробуй сам свяжи Наташу; интересно, что у тебя получится.
Я знал — ничего не получится. Никто не заставит Наташу поступить против ее воли. Она сама вернулась к отцу и оставила мать точно так же, как пять дней назад бросила отца и уехала с матерью.
С хитрющим видом Саня поманил меня в коридор и, ни слова ни говоря, влепил пять щелбанов. Я потер лоб и подумал, а не много ли мне влетело сегодня за то, что я нашел Наташу. Ладно, ради Наташи все можно стерпеть.
За столом переговоров
Следующий день было воскресение, и я с утра обложился учебниками — наверстывал упущенное, догонял ушедших вперед одноклассников.
Мама узнала у Калерии Васильевны, что мы проходили в эти дни, и я погрузился в океан знаний.
А мама стояла на страже. Она поднимала телефонную трубку и отвечала, что Кирилл не может подойти, потому как делает уроки.
С телефоном в тот день творилось что-то неладное, он трезвонил с самого утра. Спрашивали то Марину, то Галину, то аптеку, то милицию.
— Вокзал, — сказала мама, устав от звонков.
Иногда звонили, никого не звали и лишь сопели в трубку.
— Наверное, тебе звонит девочка и стесняется со мной говорить, — определила мама и разрешила: — Следующий раз сам подойдешь.
Когда вновь зазвонил телефон, я взял трубку.
— Наконец-то, — услышал я шумный вздох облегчения, и папа с места в карьер стал осыпать меня упреками. — Почему ты не подходишь? Кого я только не звал, и Марину, и Галину, а потом фантазия иссякла. Кстати, почему мама дома?
— Сегодня воскресенье, — напомнил я.
— Но она и по воскресеньям умудрялась работать, — сказал папа и обеспокоенно спросил: — Как у вас с обедом?
— Прекрасно, остался еще вчерашний, приготовленный тобой, — выпалил я и зажмурил глаза — что сейчас будет?
— А почему ты ничего не ел? — Как я и ожидал, папа выдал себя с головой. — Откуда ты знаешь, что я готовлю?
— А кто же еще? — вопросом на вопрос ответил я и добавил: — Папа, пора кончать эту игру.
— Какую игру? — не понял папа.
— Жизнь — слишком сложная штука, — и меня потянуло на изречения, от наследственности никуда не уйдешь. — Пора нам с тобой стать настоящими мужчинами. Я предлагаю тебе встретиться на нейтральной территории за столом переговоров.
— Когда? — спросил папа.
— Сегодня, — ответил я и добавил: — Промедление смерти подобно.
— Сейчас никак не могу, иду на утренний спектакль, потом на телевидение, — объяснил папа. — Давай в шесть вечера, в кафе у студии — помнишь, мы там с Саней были? Посидим, поговорим.
Мама была недовольна тем, что я слишком долго разговариваю по телефону и тем самым отвлекаюсь от уроков.
— Я вчера забыла задать тебе один вопрос, — сказала мама, когда я сел за стол. — Тебя не было целый день дома, а между тем был приготовлен обед.
— Что тут непонятного? Обед приготовил папа.
— А вчера, позавчера?
— И вчера, и позавчера, и третьего дня — тоже папа. Он приходил тайком и варил суп.
— Это очень мило с его стороны, — порозовела мама, но тут же скомандовала: — Занимайся!
Но не суждено мне было в тот день догнать своих ушедших вперед одноклассников.
К нам прибежала раскрасневшаяся Наташа. Она снова была в прежней форме — джинсы и кеды.
— Кир, — воскликнула она с порога. — Пошли играть в футбол. Мы все тебя ждем. И Глафира Алексеевна тоже.
— А Саня где?
— Саня на площадке, — рассмеялась Наташа. — Я его уговорила.
— А кто это Глафира Алексеевна? — поинтересовалась мама.
— Та самая одинокая пенсионерка, которой я разбил окно, — напомнил я.
— А теперь она нас тренирует, — добавила Наташа.
— Часок можешь поразмяться, — неожиданно разрешила мама.
Когда мы с Наташей пришли, тренировка шла вовсю.
— Кир, становись в нападение, вместе с Наташей, — командовала Глафира Алексеевна, — а Саня переходит в полузащиту. Саня, ты будешь диспетчером, организатором игры. И вообще на тебя вся надежда. Ты один стоишь целой команды.
Саня пыжится, гордится бабушкиной похвалой.
Я тоже радуюсь, что Глафира Алексеевна поставила меня в нападение, значит, не забыла мой меткий удар.
Бабушка прикладывала ко рту рупор, и потому ее голос гремел по всему двору.
Распахивались окна, в них появлялись любопытные головы. Болельщики выходили и на балконы. Конечно, это были мужчины. Кто, как не мужчины, самые заядлые любители и самые тонкие знатоки футбола? Наша игра им нравилась. Болельщики поддерживали нас криками и аплодисментами.
Мы носились по полю как угорелые. А Глафира Алексеевна то и дело подгоняла нас мудрыми советами:
— Кир, не жадничай, отдай мяч!
— Саня, снова перемудрил, играй попроще!
— Мальчики бегайте! Помните, движение, движение и еще раз движение — вот три кита, на которых стоит современный футбол.
Мы до того набегались, что едва переставляли ноги, и бабушка объявила:
— На сегодня хватит, пойдемте ко мне пить чай.
Маленькая бабушкина комната была тесновата для нашей команды. Кто сел за стол, кто на диван, кто на подоконник, а Саня расположился прямо на полу.
И чашек у Глафиры Алексеевны не хватало. Поэтому мы пили чай по очереди. Сане первому бабушка налила чай и подала кусок торта.
— Глафира Алексеевна, — с полным ртом полюбопытствовал Саня, — а какой сегодня праздник?
— Праздник? — переспросила бабушка. — Вроде нет никакого праздника.
— А почему торт и прочее? — не отставал мой друг.
Мы все уставились на Глафиру Алексеевну.
— Вы пришли ко мне в гости, вот и праздник, — сказала бабушка. — А еще в нашей команде теперь играешь ты, Саня.
— Ага, — сказал Саня, — профессионала из меня не вышло, пойду в любители…
— И Кир с сегодняшнего дня с нами, — перечисляла Глафира Алексеевна, — и Наташа вернулась — тоже праздник. Видишь, Саня, сколько праздников?
Мы с Наташей разливали чай и разносили торт.
— Теперь мы все вместе, — продолжала Глафира Алексеевна. — Вообще наша установка на собственные силы. Никаких игроков со стороны, я имею в виду, из соседнего двора. Наша опора — любители, самозабвенно преданные футболу, готовые ради него отречься от всего, например, от дурных привычек.
Руки бабушки привычно пошарили по столу в поисках папирос и спичек. Глафира Алексеевна устыдилась своего порыва и спрятала руки под стол. Я понял, как тяжело бабушке бороться со своей плохой привычкой, и спросил ее:
— Глафира Алексеевна, откуда вы так здорово разбираетесь в футболе?
— А вот отсюда, — Глафира Алексеевна показала на стоящий в углу телевизор. — Вы знаете, раньше я и представления не имела, что такое футбол и с чем его едят. А в прошлом году вышла на пенсию…
— Выходит, у вас наступили каникулы? — спросила Наташа.
— Верно, каникулы, — рассмеялась бабушка. — Куда податься пенсионеру? Спасибо сослуживцам, подарили цветной телевизор, вот я и пристрастилась к футболу. Ни одной игры не пропускаю и сейчас разбираюсь в футболе, как заправский болельщик.
— Значит, лучше любого тренера, — сказал Саня.
Мы пили чай и весело болтали обо всем на свете.