Один из молодых людей мгновенно берет его за локти, другие быстро проникают в комнату уголовника. Некоторое время оттуда доносятся возня и галдеж.
– Проверка документов! – тем временем объявляет в передней Пал Палыч.
– Не имею! – поспешно признается Томин.
– Это ваши отселенные жильцы? – спрашивает Пал Палыч Мусницкого.
– Я не обязан каждого знать в лицо, – отрезает тот.
– Ваши документы? – Пал Палыч обращается к татуированному.
По замыслу Знаменского происходящая сцена должна быть переломным моментом в поведении Мусницкого на следствии, так что интересует его не столько уголовник, сколько реакция начальника ДЭЗа.
Уголовник прокашливается и медлит с ответом, переживая то, что творится в его комнате. Ему «на помощь» приходит Томин:
– Товарищ начальник, тут у всех только справки об освобождении. Из мест довольно отдаленных.
– На правой руке у гражданина хорошая справка, товарищ подполковник, – замечает придерживающий уголовника молодой человек.
Пал Палыч разглядывает его предплечье и читает: «Я, как дома, в тюрьме. А на воле – в гостях. Но на воле я гость нежеланный». Мать честная, поэзия чистой воды! Что вы в столице-то делаете, «гость нежеланный»?
В беседе с представителями органов (тем более в чинах) уголовник по мере способностей вежлив.
– Ехали мимо, в места проживания… заскочили, – смягчает он свой грубый голос. – Виноваты, подзадержались.
– Почем платили за сутки?
– Чирик.
– По десятке, – «переводит» Томин.
– Кому?
Уголовник дергает подбородком в сторону Мусницкого.
– Хозяину. С-сука! – шипит он ему. – Пришить бы тебя – и абзац!..
Томилин и группа задержания выводят из подъезда уголовника с тремя подельщиками и расхитителя. Подкатывает милицейский УАЗ, туда препровождают задержанных, сотрудники рассаживаются по «Волгам», и машины уезжают.
Вышедшие из подъезда Знаменский, Томин и Мусницкий с разными чувствами наблюдают завершение операции.
– Уже полпервого! – восклицает Мусницкий. – Мне надо срочно позвонить!
– Прошу, – говорит Томин, – в машине радиотелефон. – Он распахивает дверцу «Волги», привезшей сюда Знаменского, Томилина и Мусницкого, и переговаривается с шофером.
– А вы тут что?.. – недоумевает Мусницкий.
– На службе, – улыбается Томин и протягивает ему телефонную трубку.
– Назовите городской номер, вас соединят.
Мусницкий следует инструкции Томина.
– Алло! Секретарь Михаила Самсоныча?.. Леночка, скажите: Мусницкий по срочному вопросу!
Слышен холодный женский голос:
– Михаил Самсоныч велел передать, чтобы вы его впредь не беспокоили. – Отбой, короткие гудки. Мусницкий отирает пот со лба. Пал Палыч отбирает у него трубку.
– Ведите в дом, где квартирует дочь Сони Нарзоевой. Тут ближе пешочком.
– Не пойду! – со злобой отвечает Мусницкий. – Я с вами столько времени потерял! У меня совещание!
– Вам больше нет надобности проводить совещания. Теперь беседовать с вами придется нам. Пошли!
Обмякший Мусницкий подчиняется. Они углубляются в жилой массив. Наперерез выруливает «скорая помощь». Высовывается женщина в белом халате:
– Где пятое строение? Пятое строение! Рядом яма!
– Ну же! – требует Пал Палыч ответа от Мусницкого.
– За тем корпусом налево, – протягивает руку начальник.
Они идут в том же направлении, куда уехала «скорая помощь». Вскоре видят людей, толпящихся неподалеку от дома.
– Кто-то упал в яму! – высказывает догадку Пал Палыч.
Мусницкий совсем замедляет ход.
– Федоров! – окликает он чью-то спину.
В некотором замешательстве приближается мордастая личность.
– Что там?
– Мальчик покалечился… два годика…
– Куда матери безмозглые смотрят… – довольно равнодушно начинает Мусницкий, но давится последним словом, потому что в разредившейся толпе видит свою дочь, которая вместе с кем-то помогает женщине-врачу спуститься в яму.
Страшная мысль настигает Мусницкого. Он издает мучительный, какой-то звериный рев и, шатаясь, бежит к яме, обморочно выговаривая:
– Максик… Максик… Максик…
– Его внук?! – оборачивается Пал Палыч к мордастому.
– Да нет, чужой мальчонка… – Тот провожает начальника растерянным взором.
А тем временем Мусницкий попадает в окружение возмущенных людей. Его берут в плотное кольцо, слышатся гневные выкрики. Все, что копилось годами, выплескивается сейчас на голову начальника ДЭЗа, люди свирепеют, сжимают кулаки.
Знаменский и Томин переглядываются. Пал Палыч колеблется – не пора ли вмешаться?
– Погоди, Паша, – говорит Томин. – Пусть немного послушает мнение народа!