– А это что за цифра?
– Внизу? То, что истрачено на заселяемые новостройки.
– Когда же их ДЭЗы приводили в порядок? Всегда жильцы сами управляются!
– По-моему, тоже. Но строители говорили: ДЭЗы очень заинтересованы получать дома с недоделками.
– Повод для списания денег? Так…
Некоторое время они смотрят друг на друга: в экую трясину попали!
Напольные часы бьют семь. Знаменский спохватывается, что засиделись. Оба начинают собираться, одеваться. Несколько папок укладывают в сейф, опечатывают его.
Опечатывают снаружи и дверь комнаты. Простившись с секретаршей, натягивающей пальто, выходят на улицу.
Пал Палыч спрашивает:
– У нас есть данные, где сейчас официально ведется капитальный ремонт? :
– В основном да.
– Надо будет на днях прогуляться, поглядеть живьем.
Дорого обставленная квартира Сони. Изабелла привела Алика знакомиться, и чувствуется, что ей очень важно мнение матери. Все трое чинно пьют чай.
– Начальство планирует загнать меня на Цейлон, – рассказывает о себе гость. – Немножко скучновато, но условия прекрасные.
– Представляешь, мама, круглый год лето! – вставляет Изабелла.
Но Соню занимают вещи более практические. Она рассматривает Алика, и тому становится слегка не по себе – столь откровенно она взвешивает «за» и «против».
– Расскажите, как это вышло, что вы развелись с женой?
– Виноват я. В прошлую поездку надо было взять ее с собой. Но – Ближний Восток, перестрелки, взрывы… словом, побоялся. А она молоденькая, хорошенькая, детей не было… все естественно.
– Проводили раздел имущества?
– Даже в квартиру не вошел, хоть куплена на мои деньги. Сел в машину и уехал – весь раздел.
– Значит, вы бездомный?
– После Цейлона решу квартирный вопрос.
Звонит телефон, Изабелла снимает трубку.
– Мама, Мусницкий.
– Слушаю, Максим Семеныч… Собрание? Пожалуйста, проведу… Когда мне удобней? Давай согласуем попозже, сейчас я занята… Да-да, звони, не стесняйся.
Она кладет трубку и снова разглядывает Алика. Решив что-то, говорит дочери:
– Иза, посмотри, что там по телевизору.
– Восемь часов, – смеется Изабелла. – «Спокойной ночи, малыши!»
– Вот и прекрасно. Ступай.
Оставшись наедине с Аликом, Соня приступает к объяснению:
– Три года за границей… То есть вам срочно нужна жена…
– Рад, что вы меня поняли. И Белла, вероятно, догадывается о серьезности моих намерений.
– После шапочного знакомства и сразу – серьезные намерения?
– Софья Рашидовна, я бы с удовольствием долго и красиво ухаживал за вашей дочерью. Каждый день возил бы розы с Центрального рынка! При других обстоятельствах.
– Мне даже не известно, кто ваши родители!
– К сожалению, покойные. Отец был врач. Гомеопат с большой практикой. Маме не было нужды работать. Он умер от сердечного приступа, и мама недолго его пережила. – Алик погружается в печаль.
– Допустим, вы приличный человек, – говорит Соня. – Но почему Иза? Не рассказывайте мне, что влюблены без памяти!
– С такой женщиной, как вы, надо быть абсолютно откровенным, – уважительно признает Алик. – Да, я не влюблен без памяти. Потому что я, Софья Рашидовна, ничего без памяти не делаю. Я на трезвую голову знаю, что мне нужна именно Иза.
– Да почему именно она?! – не отступается заботливая мать.
– Мне такие нравятся. Красивая, веселая, не чересчур умная…
– Приятно слышать! – прерывает Соня. – По-вашему, Иза – дурочка?
– Софья Рашидовна, я чистосердечный человек, я с вами в открытую. Иза – разумная девушка, образованная, но… Вот вы – вы очень умная, а Иза немножко ребенок. И мне такие нравятся, мама такая была. Что еще для меня важно… сейчас свободные нравы, а она держится иначе. За это вам поклон.
– Благодарите, будто уже свадьбу справили!
– Все зависит от вас, Софья Рашидовна, – ласково журчит Алик. – Иза вас глубоко уважает. И есть за что. Я сам такой – немножко несовременный, уважаю родителей. С прежней тещей, знаете, до сих пор друзья. Так сложилось, что близких родственников у меня нет, и я очень без семьи скучаю, не хватает домашнего очага. Вот так посидеть, попить чаю. Для меня семья…
– Погодите! – восстает Соня против его обволакивающих речей. – Если вы не уговорите Изу и меня, что тогда? Найдете себе другую красивую и веселую?
– Как вы меня неправильно поняли, Софья Рашидовна! Ай-ай-ай! Разумеется, я не поеду на Цейлон, пошлют кого-то еще. А я останусь, буду возить цветы и добиваться только вашей дочери! Но боюсь, потом придется нам ехать на Ближний Восток.
Разговор прерывает звонок в дверь, Изабелла вышла открыть.
– Мама, портниха.
Из-за ее плеча выглядывает женское лицо.
– Извините, Соня Рашидовна, я немного раньше.
Соня встает.
– На всякий случай я прощаюсь, – небрежно говорит она Алику.
Тот галантно целует ей руку:
– Если позволите, я вас дождусь.
Соня выходит. За ее спиной – незаметно для Изабеллы – Алик и портниха обмениваются многозначительным взглядом.
Томин входит в кабинет Пал Палыча.
– Наконец-то застал! Ты на работе бываешь?
– Только до открытия банка.
– Так, может, зайти на следующий год? Или когда Томилин будет в отпуске?
– Ладно-ладно, к твоим услугам.
– Это тебе требуются мои услуги! Между прочим… – Томин проходит, садится. – Паша, ты напрямую общался с Мусницким?
– Еще нет.
– Учти, на легкий испуг его не возьмешь. Юридически чист, хотя, думаю, полдюжины статей о нем плачут. На редкость тертый мужик. С большими связями. И кремень. Его надо вглухую обложить, иначе не одолеем! Вторая фигура после него – Алтынов, главный инженер, тоже парень хваткий. На последнем курсе вуза у него папашу посадили по хозяйственному делу. И довольно шумно, даже фельетон был. Так что комиссия по распределению подстраховалась и выдала парню свободный диплом. А Мусницкий подобрал и приспособил к делу… Что-то получается один сплошной монолог, а?
– Сижу, мотаю на ус.
– Нет, ты меня спроси: а что слышно пикантного?
– Да? – оживляется Пал Палыч. – Считай, спросил.
– Отвечаю: уборщица. В ДЭЗе у Мусницкого. Веник и тряпку в руки не берет, но иногда заходит, потому как председатель месткома.
– «Освобожденная» уборщица?
– Незабываемой красоты женщина. Твоя старинная знакомая.
– С какой стороны?
– С нехорошей, Паша. Когда валютчики находились в нашей компетенции. Уже молодость приходится вспоминать, вот жизнь окаянная!.. Был тогда некий Нарзоев.
– Незабываемая фигура! Два раза на суде выпутывался, на третьем приговорен к высшей мере… Но что уборщица?.. Соня Нарзоева?
– Собственной персоной!
– Ну конечно… Она и в те времена числилась дворником… Бывало, к одиннадцати часам ей подавали «ЗИМ»… А как она нынче поживает?
– Слишком неплохо, Паша. Машина. Казенная квартира…
– Постой, она ведь в том же районе и жила!
– И в той же квартире! Мусницкий в ту пору был техник-смотритель. Он в жилищной системе уже лет тридцать крутится. К Нарзоевым был вхож.
– Выходит, давние друзья?!
Знаменский и Томилин идут вдоль довольно большого жилого дома старой постройки. Огибают его, осматривают с задней стороны.
– Четыре месяца капитальный ремонт, – пожимает плечами Пал Палыч. – Как там сказано в смете?
– Замена паркета в двух третях квартир, – цитирует на память Томилин. – Обновление кровли. Окраска внутренних перегородок. Замена штукатурки. Возведение разборных лесов.
– Не наблюдаю. Пошли внутрь.