В разных подъездах они выборочно звонят в квартиры с одним и тем же вопросом:
– Извините, ремонтники не у вас?
Встреченная ими пожилая женщина жалуется:
– Какой ремонт! Помазали на лестнице да ушли.
– А в квартирах что-нибудь делали?
– Что вы! А как бы нужно! Пойдемте, я вам покажу. Все в негодность пришло, потолок потрескался, в окнах щели, пол совершенно расклеился… Вот моя дверь, входите.
– Да мы ничего не решаем, мамаша.
– Так и знала, опять одни разговоры!..
Когда наши герои снова на улице, Томилин говорит:
– Пал Палыч, можно я переключусь на оперативные рельсы? Чтобы параллельно…
– Сам хотел предложить.
– Разведаю, куда дели стройматериалы с этого «капремонта», чем занимались четыре месяца рабочие, которым тут наряды закрывали. Я вам не нужен в банке?
– Справлюсь. Только… чтоб раньше времени не то что Мусницкого – блоху возле него не потревожить!
На общем собрании работников ДЭЗа председательствует и ведет собрание Соня.
– Спасибо, Максим Семеныч, – величественно благодарит Соня выступавшего. – Надеюсь, собрание доверит нам подготовить резолюцию. Так что все свободны.
Присутствующие тотчас облегченно разбегаются.
– Семеныч, есть разговор к тебе, – останавливает Мусницкого Соня.
– Пойдем в кабинет?
Соня кивает: разговор требует уединения.
…В кабинете Мусницкий собирается сесть за стол, но спохватывается и предлагает «начальственное» место Соне, а сам пристраивается сбоку.
– Похоже, буду Изу замуж выдавать, – вздыхает Соня.
– Да ну? И кого ты ей нашла? – полон любопытства Мусницкий.
– Сам он ее нашел… Вот-вот распишутся. – Заметно, что Соня еще не окончательно примирилась с подобной перспективой. – Так или иначе, Изе нужна квартира. Хорошая квартира, Семеныч. И быстро. Возьмешь аванс? – Она снимает с плеча тугую сумочку.
…Алик, сидя в машине с незаглушенным мотором, поджидает портниху. Завидя ее, едет навстречу вдоль тротуара, распахивает дверцу.
– Как? – спрашивает та, усевшись рядом.
– Дочка согласна, мамашу дожмем.
– Смотри только не пронеси!
– Ладно, не маленький.
Женщина оглядывается:
– Давай отъедем, кое-что расскажу.
Машина трогается и скрывается за углом.
В квартире с просторным холлом и смежной с ним кухней утром Томин варит себе кофе.
В холл выходит субъект средних лет в купальном халате.
– Доброе утро новоселу! – приветливо говорит он. – Как спалось?
– Прекрасно. Лежать – не сидеть.
– Тсс! – Халат предостерегающе подносит палец к губам и кивает на одну из трех дверей, выходящих в холл. – При нем таких шуток не советую: пятнадцать лет отсидел и еще весь такой…
В этот момент распахивается дверь и появляется немолодой громила в майке. Вся грудь и спина у него покрыты вязью надписей и рисунков.
Халат, направлявшийся к ванне, поспешно отступает.
– Пожалуйста, – пропускает он громилу к удобствам.
– Иди-иди, мойся! Я пока с человеком поговорю.
Громила придвигает ногой табурет, садится, окидывает Томина пристальным взором. Тот как ни в чем не бывало снял кофе с плиты, достал что-то из холодильника и принимается завтракать.
– Кто будешь? – спрашивает наконец татуированный.
– Зовите меня Сашей. Просто Саша.
– Я спрашиваю, чем занимаешься. Этот вот, который морду моет, – расхититель. Скрывается. А ты?
– У вас тут принято все о себе рассказывать? – удивляется Томин.
– Спрашиваю – ответь!
Томин изучает картинки и тексты на его теле.
– Ну чего молчишь?
– Извините, загляделся, давно не видал такой красоты… Про меня не беспокойтесь. За мной ни дела, ни хвоста. Просто у нас со здешними друзьями вышло небольшое недоразумение по коммерческой части. Меня прислали уладить. Называется третейский суд.
– А, дельцы промеж себя… Слыхал. На сколько накрыли?
– Потом, возможно, расскажу. Сейчас опаздываю на встречу, м-м… – Томин подыскивает слово, – с одним юристом.
По мнению верзилы, шутка удалась.
– Чеши! – хмыкнув, разрешает он.
Знаменский дочитывает какую-то бумагу, откладывает.
– Так. Тут ясно. И последний к тебе вопрос, – говорит он Кибрит. – Томилин засек водопроводные трубы, которые Мусницкий продал «налево». Сможем мы доказать, что они те самые?
– Если на складе осталось что-нибудь из этой партии, вероятно, сможем.
– Вероятно или наверняка? Мне нужен верняк.
– Ну и будет верняк. Даже гвозди, выпущенные в разные смены, отличаются друг от друга! На таких различиях держатся все строительные экспертизы. – Она оглядывается и видит входящего Томина. – Здравствуй, Шурик.
– Привет, бродяга! Ты что-то запропал, – радуется другу Пал Палыч.
– Как вы полагаете, где я теперь живу? В частной гостинице! В настоящих, братцы, подпольных номерах! Дуриком попал, повезло.
– И что там за публика? – торопит рассказ Кибрит.
– Самая разная. Кто приехал лечиться, а в гостиницу не пробился. Кто просто отдыхает от семьи. Этажом выше, например, квартиру снимает директор универсама, поскольку жена и любовница стесняются проживать вместе. В доме напротив – модный ансамбль: говорят по-русски, поют с акцентом. И на той же площадке три девочки веселого поведения.
– Везунчик ты!
– Безусловно. Но вы спросите, кто там правит бал!
– Ну?
– Гражданин Мусницкий! Выдает жильцам ключи, а купюры получает сам.
– Вот проходимец! Значит, скрывает свободные квартиры…
– Все знаю, Паша! У каждого ДЭЗа есть резервный фонд…
– А-а! – произносит Пал Палыч.
– Понял?
– Но я – нет.
– При большом ремонте, Зинуля, полагается отселять жильцов. Но народ у нас терпеливый, при нем можно ломать полы, менять рамы и тэ пэ. Зато некоторые любимцы судьбы, – Томин «подкручивает усы», – имеют комфортабельное пристанище.
– Спасибо, Саша. Отлично поработал. Адреса? – берется Пал Палыч за авторучку.
– Ой, не дам, погоди разорять наш притончик! Соседи у меня отменные. Один в бегах – по линии Томилина, ему пожертвую. А второй… довольно комичный: уголовник в стиле ретро. Явно приехал восстанавливать старые связи. Он хоть и замшелый, а дров может наломать. Мне нужно еще время.
– Сколько?
– Неделя. По рукам?
Пока они договариваются, Кибрит разбирает бумаги: что-то оставляет Пал Палычу, что-то складывает в свою папку. И встает.
– Поостерегайся там, Шурик.
– Погоди, я с тобой. Мне требуются твои штучки для снятия отпечатков.
Кибрит изумленно поднимает брови.
…Ансамбль, «поющий с акцентом», проводит домашнюю репетицию.
Соня и Мусницкий входят в подъезд, поднимаются в лифте на верхний этаж.
– Эта, – показывает Мусницкий на дверь одной из квартир и жмет кнопку звонка. Но прежде чем им успевают отпереть, из другой квартиры – очевидно, на звук лифта – выглядывают, а потом и выскакивают развеселые девицы.
– Дядя Макся пришел! – повизгивают они и с преувеличенным восторгом обступают Мусницкого, чмокают и тормошат.
Вокруг него возникает шутейный хоровод, на который Соня взирает в легком столбняке.
– Отстаньте, дуры, не видите, что ли! – кивает Мусницкий в ее сторону. – Я тут по делу!
Девицы оборачиваются и, увидя брезгливую гримасу Сони, с презрением ее оглядывают. Между тем из квартиры, в которую звонил Мусницкий, появляется расхлюстанный парень с электронной правнучкой балалайки – один из участников репетиции.
– К нам, хозяин?
– Квартиру посмотреть. Валяйте пока к девочкам!
Парень на минуту исчезает и выводит на площадку собратьев по искусству. «Девочки» встречают их радушно, и вся компания наконец скрывается.
Мусницкий спешит переключить спутницу на осмотр квартиры. Везде беспорядок и грязь.