В одной из комнат обнаруживается томный длинноволосый юноша с серьгами в ушах, увлеченно, будто детектив, читающий партитуру. Он поднимает подведенные глаза и рассеянно здоровается.
Томин и его соседи оканчивают на кухне холостяцкий ужин.
– Все всухомятку да всухомятку – недолго и язву нажить, – печалится расхититель. – Как моя жена вкусно готовит! Гусь с яблоками… грибные супы… паштет из печенки с телятиной…
– Вон как жрал! – говорит уголовник.
Расхититель виновато ежится.
– И какая ж у тебя перспектива? – интересуется он, шумно прихлебывая чай. – Так все и будешь в бегах?
– Я, собственно, не считаюсь в бегах.
– А где ж ты считаешься?
– Понимаете, как получилось, – спешит удовлетворить его любопытство расхититель. – Завели групповое дело. Чувствую, могут до меня добраться. И тут один умный человек посоветовал: пока, говорит, ты по делу никто, лучше исчезнуть, чтобы тебя вообще не было. Раз не обвиняемый, то розыск объявлять не станут. А там следствие закончится, суд пройдет, и можно всплыть на поверхность – в другом, конечно, месте.
– Опять паштеты жрать.
– Хоть бы детей увидеть! Мать без меня умерла… – оборачивается расхититель к молча слушающему Томину. – Так, знаете, горько!..
– Про это у меня есть, – уголовник задирает штанину. – Нет, на правой. Во, – приподнимает он ногу.
Надев очки, расхититель опасливо наклоняется и читает:
– «Солнце всходит и заходит, а в душе моей темно».
В холле звонит телефон.
– Мне не могут, – вздыхает расхититель.
– Тоже, – говорит Томин.
Уголовник идет к телефону и снимает трубку:
– Кого надо?.. Ты?! Ты где?.. Валяй, встречаю! – Он направляется в кухню, где радостно объявляет: – Марш по комнатам! Кореш зайдет, незачем его видеть.
– Что вы, мы не интересуемся! – горячо заверяет расхититель.
Томин молча наливает себе чай и уходит.
– Ты, может, не интересуешься, а сядешь, тряхнут – и начнешь вспоминать.
– Конечно, конечно, так благоразумней. – Расхититель тоже удаляется.
В квартиру настойчиво, несколько раз подряд звонят. Томину из комнаты слышно, как татуированный топает к двери и раздается громкий голос Мусницкого:
– Здорово! Все дома, нет?
– Чего надо? Я передам! – хочет поскорей спровадить его уголовник.
– Нет, срочно общий вопрос… – Мусницкий стучит к расхитителю, тот не откликается.
– Выходи оба! – гаркает уголовник.
Томин с соседом выходят. Мусницкий здоровается с ними за руку.
– Квартира эта мне нужна. Придется вам переехать.
– Абзац! – перебивает уголовник. – Несогласны!
– Да рядом, в соседний дом!
– Несогласны!
– Эту площадь требует исполком! Завтра утром чтоб были готовы! – непререкаемо заканчивает Мусницкий и выходит из квартиры.
Тут как раз на площадке останавливается лифт. Однако при приближении Мусницкого створки кабины захлопываются, она трогается вверх. Этажом выше, зверовато оглянувшись, из нее выскакивает щуплый мужичонка. Выжидает, пока лифт займет Мусницкий и спустится на нем. Затем сходит по лестнице к двери, где его ждут.
У кабинета директора ДЭЗа толпится народ. Выскакивает рассерженный гражданин:
– Это не прием населения – это обман населения! Разгильдяи! Бездельники!
«Следующий!» – звучит голос из динамика под потолком.
В кабинет проходит старушка.
– Что у вас? – не глядя, спрашивает Мусницкий. Жалобщики ему надоели хуже горькой редьки. Прирожденный хам, он глумится над зависимыми от него людьми: – Течет на пол, говорите, – подставьте ведро.
– Стара я ведра таскать.
– Выбирайте: могу отключить, чтобы не текло. А раковин нет.
– Но я персональный пенсионер! Мне восемьдесят четыре года!
– Тем более. Пора уж перестать затруднять людей.
– Что вы сказали?! Я в газету напишу! В райком! Найдем на вас управу!
– Ищите, ищите! – Нажатием кнопки Мусницкий включает автоматического секретаря, который громко провозглашает в коридоре: «Следующий!»
Оскорбленную старушку сменяет холеный мужчина в замшевом пальто.
– Михаил Аркадьевич! Зачем же вы в общей очереди? – ахает Мусницкий. – Вот образец нашей скромности и демократизма! Чем могу?
– Дверь лифта грохает. Жена раздражается. По утрам от этого лязганья не в состоянии спать.
– Ай-я-яй! Бедняжка Анна Андревна!..
– Уже стену китайским ковром завесили – не помогает. Не знаю, что делать!
– Вот у меня какая мысль: если кнопку вашего этажа из панели вообще убрать? Придется, правда, ездить этажом выше. Но, может быть, Анне Андревне легче спуститься немножко, чем так нервничать?
– У вас светлый ум! Жену это устроит!.. И еще одна нужда – гараж бы на даче…
– Позвоните денька через два.
Михаил Аркадьевич с достоинством благодарит и откланивается. Раздается призыв: «Следующий!» – и в кабинете появляется молодая пара.
– Опять воды нет, – начинает мужчина.
– К главному инженеру, – буркает Мусницкий,
– Он послал к вам.
– Дом девять?
– Да, шестой этаж.
– Мотор сломался, нет подкачки.
– Так починить надо!
– Механик болен.
– Послушайте! А если б я записал наш разговор на магнитофон? – Мужчина отмахивается от жены, которая пытается его успокоить.
– Тогда б я по-другому и разговаривал, – хамит Мусницкий.
– В другой раз принесу!
– Значит, до другого раза.
– И будет вода? – подает голос жена.
– Смотря какой магнитофон принесете. Ха-ха!
Тут уж и женщина не выдерживает:
– Погодите! Советская власть еще до вас доберется!
– Де-точ-ка, я, по старому говоря, – управдом. Советская власть может сменить всех министров – на это кадры найдутся. Но сменить всех управдомов… думаю, тут у советской власти начнутся трудности.
– Вот мы сядем и будем сидеть, пока не примете меры! – заявляет мужчина.
– Сидите сколько влезет!
Пара действительно усаживается. Мусницкий перестает их замечать.
Следующая посетительница – чистенькая, приятная пенсионерка с общественной жилкой. Просит не за себя:
– Я по поводу ямы возле строения пять. Полтора года вырыта яма, и никто не заботится зарыть!
– Понадобится – зароем. Других дел хватает.
– А разве это не дело?
– Да кому мешает эта яма? Она вообще в стороне.
– Мало ли… Кто-нибудь вечером возвращается, упадет, разобьется!
– Надо возвращаться в таком состоянии, чтобы не падать. Между прочим, курс на трезвость. – Палец Мусницкого равнодушно тянется нажать кнопку.
…Изабелла и Алик выходят из кафе, расположенного на участке улицы, где стоянка запрещена, и не спеша направляются к машине. Продолжается начатый раньше разговор:
– Как хочешь, а Софья Рашидовна против нашего брака.
– Да нет же, Алик!
– И вообще она меня недолюбливает.
– Я сейчас такое скажу – все твои мысли развеются! Но обещай сразу забыть!
– Обещаю, Белочка.
– Мама хранит в секрете, я совершенно случайно услышала. Угадай, что она собирается нам подарить?
– Н-нет, не берусь.
– Отдельную квартиру!! Вручу, говорит, ключ в день свадьбы!
Для Алика это ошеломляющая неприятность, при всем желании ему не удается замаскировать свою реакцию.
– Может, ты путаешь?! – отшатывается он. – Так сразу и квартира?!
– Ты еще не знаешь маму! Она поразительная женщина! Квартира будет! Там уже начали ремонт, чтоб как новенькая!
Алик бросается к киоску купить сигареты. Изабелла – за ним, заглядывает в лицо.
– Не понимаю… Ты не рад?!
– Нет, что ты.
– Но я же вижу: злишься!
– Нет-нет… Впрочем, да. Потому что опять затяжка! Пока квартира, пока ремонт… Начальство ставит вопрос ребром: есть у меня жена или нет? Я к тебе шел с решительным разговором, Белочка: немедленно расписаться!
– У нас же срок не подошел.