– Бедняга, – лицемерно замечает Мусницкий, когда жилец уходит. – Жаль человека.
– Разве не в ваших силах ему помочь?
– Да как вам сказать, Павел Павлович… Мы ж не можем видеть, что внутри трубы делается. Про такое явление – усталость металла – слыхали? Непредсказуемо.
– Тут уж, видно, не усталость, а измученность. Полное изнеможение, – усмехается Знаменский.
– В каком смысле?
– Да вот держу ваш план замены труб отопления. Как раз в четвертом строении они должны быть новехоньки, товарищ Мусницкий!
– Что должно быть, то и есть, уверяю вас!
– Это наши эксперты установят.
– Хм… – произносит Мусницкий и внимательно вглядывается в Знаменского. Кажется, впервые с начала разговора он склонен воспринять визит следователя всерьез.
Ночью по безлюдной улице к небольшому дому со стороны двора подползает машина с подъемной площадкой-«корзиной» – из тех, что используются при починке высоко протянутых проводов. Машина подает задом вплотную к стене и выдвигает площадку до уровня чердачного окна.
Двое людей, приехавшие с машиной, и группа других, в спецодежде, которые ожидали у дома, принимаются за дело: подтаскивают осветительные приборы, электросварку, кучу труб. Втягивают все это наверх. Затем, выдвигая и опуская «корзину», они поднимают туда же нескольких рабочих.
За их суетой, покрикивая и подбадривая, наблюдает Мусницкий. Подходит главный инженер Алтынов.
– Все, Максим Семеныч, отопление отключили.
– Начинай, ребята! – командует Мусницкий.
Чердак ярко освещен, оттуда раздается лязганье, удары по металлу, сыплются искры сварки.
– Ну и кутерьма… – бормочет Алтынов.
– Все окупится, – возражает Мусницкий. – Как ты вообразил, что паникую? Мусницкого не знаешь! Мусницкого голыми руками не возьмешь! Пока эти оперы у меня сидели, я сто вариантов в уме просчитал. Это, – указывает он на кипящий деятельностью чердак, – полевые цветочки. Просто чтоб показать им, кто есть кто!.. Веселей, ребята! Веселей, не обижу!
Кибрит и Томилин входят в кабинет Знаменского.
– Ну, Пал Палыч, – говорит она, – ты поставил нас в идиотское положение! Я привлекла специалиста из стройуправления, полезли втроем на этот чердак, перепачкались, голуби дурацкие шарахаются…
– А результаты, Зиночка?
– Мы с Томилиным всю дорогу обирали друг с друга перья – вот и весь результат!
– Действительно, дегтем не обмазали, а в перьях изваляли, – улыбается Томилин. – Свежие трубы, Пал Палыч, с иголочки.
– Но только по чердаку. А вниз идут ржавые стояки, – продолжает Кибрит. – Эксперт из стройуправления предположил, что чердачную разводку сменили буквально вчера-позавчера. На ней еще пыли даже нет!
– Пан начальник проявил такую оперативность? – озадаченно произносит Пал Палыч.
– Видимо, да… Но Зинаида Яновна уверена, что, если поискать, обнаружатся следы прежних аварий.
Кибрит кивает:
– И потом существует разрыв в сроках: официально проводку обновляли три месяца назад, а фактически – только что. На этом ты можешь сыграть? – Что-то щекочет ей шею, она проводит рукой и снимает перышко. – Еще одно! Тебе на память. – Она кладет перо в пепельницу.
– Сыграть на сроках?.. – прикидывает Пал Палыч. – А что это нам даст?
Томилин в сомнении пожимает плечами.
– По-моему, – подводит итог Пал Палыч, – на сей раз нас обскакали. Остается извиниться перед Зиной и впредь быть умней… Вот что, Николай Александрович, берите понятых и бегом в ДЭЗ. Изымайте книгу жалоб – раз. И в помещении диспетчера должны быть тетради с записями об авариях – их тоже. Хорошо бы года за два.
– Понял! – Томилин хватает пальто и спешит уйти.
К Мусницкому влетает главный инженер и шепчет на ухо, хотя в кабинете, кроме них двоих, никого нет.
– А чего ты шепчешь, Алтынов? – удивляется начальник. – Ведь уже изъяли?
Алтынов кивает.
– Наша промашка. Но мандражировать нечего. Главное – не терять лицо. – Мусницкий впереди, Алтынов следом проходят в помещение канцелярии, где Томилин при понятых упаковывает будущие улики.
– Добрый день начальству! – Когда надо, Мусницкий умеет изобразить радость даже при виде сотрудника БХСС. – Что ж не заглянули, Николай Александрович? Я ведь ценю набеги… вроде вашего.
– Да?
– Хотите – верьте, хотите – нет. Мобилизует, понимаете. Тонизирует! – выдумывает Мусницкий. – Да и сам, чего греха таить, иное отложишь на завтра, иное на неделю, а то и совсем отпихнешься. Бывает, бывает. А тут глядь – вы! Сразу настраиваешься на деловой лад. Темпы, качество, организованность. Правильно? – апеллирует он к Алтынову.
– Еще бы! – соглашается тот.
– Так что вы не скрывайтесь, Николай Александрович. Если чем могу – только моргните!
– Непременно моргну. Но такая мелочь, не хотелось вас беспокоить. Всего хорошего.
– Заходите, делитесь соображениями, – провожает его Мусницкий. И уже без Томилина жестко говорит Алтыновy: – Кого про что будут спрашивать – чтоб я сразу знал!
– С жильцами сложно…
– Ничего сложного, все болтают, как сороки!
Знаменский, на этот раз в форме, и Томилин поднимаются по лестнице весьма запущенного жилого дома – даже выбитая часть окна не застеклена, а кое-как залатана картоном.
– Дом, который забросил ЖЭК, – комментирует Пал Палыч.
– С какой квартиры начнем? – Томилин останавливается на площадке.
– С любой. Тут заявки были от всех подряд.
Они звонят в квартиру. Открывает интеллигентная женщина средних лет.
– Здравствуйте. Можно с вами побеседовать?
– Пожалуйста… Проходите… – приглашает она несколько растерянно.
Когда дверь захлопывается, с нижней площадки заглядывает востроносая старушонка: визит милиции не остался незамеченным.
– Если б вам удалось навести хоть какой-то порядок! – волнуется женщина, усаживая гостей в комнате. – Своими силами ничего добиться нельзя… То есть некоторые добиваются. Но я… я не умею дать…
– А берут?
– Знаете, берут. Вот, например, соседка сверху – ей много что сделали. Она говорит, надо заявление перегнуть пополам и внутрь положить. И не в руки, а на уголок стола. Оставляю, дескать, тут у вас заявление – и сразу задний ход. Я было послушалась, а потом покрутилась-покрутилась в коридоре и не смогла… Ох, если б вы их как следует приструнили!
…Востроносая старушонка обсуждает что-то с приятельницей. Та любопытно оглядывается на дверь подъезда.
…А Пал Палыч и Томилин сидят в другой квартире, где на вопросы следователя отвечает молодой человек в тренировочном костюме. На полках за его спиной красуются спортивные призы.
Пал Палыч ведет протокол.
– Раз десять обращался к начальнику ЖЭКа, – говорит спортсмен.
– К Мусницкому? – уточняет Пал Палыч.
– Да, к нему. Подите, говорю, посмотрите сами, в каком состоянии ванна. И не подумаю, говорит. Ее срок службы – тридцать лет. Объясняю, что я дома тренируюсь буквально до седьмого пота, душ – просто необходимая вещь! А вы, говорит, сходите к главному инженеру. Может быть, найдете выход.
– И нашли?
– Нашел…
– Сложенное пополам заявление на уголок стола? – хмыкает Томилин.
– Для начала. Потом еще содрали. А куда деваться? Толкнулся в магазин «Сантехника» – нет ванн. Если на стороне добывать, все равно краденую купишь. Да еще устанавливать не придут, есть и такой способ держать за горло. Либо давай, либо до пенсии не мойся!.. Только это вы не пишите, что взятки давал: ни к чему мне репутацию портить.