– Фуфырин, – читает он с квадратика и вопросительно поднимает глаза.
– Один из свидетелей по делу Мусницкого, – отвечает Пал Палыч.
– Позапрошлой ночью доставлен в Склифосовского. Порядочно избитый, но без серьезных повреждений. Звонил главврач отделения. Фуфырин объясняет, что подвергся нападению в связи с визитом следователя с Петровки. Фамилию он забыл.
– Вот оно что! Томин предупреждал, что над кем-то готовится расправа… А женщине из этого же дома начальство запретило со мной общаться!
– Мусницкий выпускает когти. Пострадавший Фуфырин просил передать, что готов подтвердить свои показания.
Знаменский и Томилин читают крупно написанное от руки объявление, приклеенное на двери дома, подъезд которого они обходили с обследованием, Томилин читает вслух:
– «От руководства ДЭЗ и Совета актива жильцов. Просим всех оказывать содействие в розыске неизвестных хулиганов, зверски избивших в подъезде по месту жительства мастера спорта Е. Д. Фуфырина в процессе ведущейся проверки работы ДЭЗ органами милиции. Директор ДЭЗ Мусницкий. Председатель месткома Нарзоева». Что за формулировка? И без согласования с нами! – горячится Томилин.
– Формулировка абсолютно точная: «избитый в процессе проверки». Это публичное предупреждение жильцам: любому, кто вздумает нам помогать, «неизвестные хулиганы» могут пересчитать ребра!
– И мы такую наглость спустим Мусницкому с рук?!
– Надеюсь, ему ничего не сойдет с рук.
– Уравновешенный вы человек, Пал Палыч!
– Стараюсь… А свидетелей придется нам теперь передопрашивать, – невесело заключает он.
Томин в помещении угрозыска внимательно просматривает документы, которые выкладывает перед ним помощник инспектора.
– Шалов… Батрачкин… Луговой… – бормочет Томин. – Как чувствовал! Все подельщики моего комичного соседа получили один срок! А арестовывали их в течение месяца. Сейчас голубчики один за другим вылупляются на свет.
– Вот этот рапорт тебе может пригодиться. – Помощник присовокупляет к прочим документам чей-то рапорт. – Младшая сестра Лугового месяц назад поступила уборщицей в магазин ювелирторга.
Томин проглядывает рапорт.
– А была в хорошем месте поваром! – восклицает он. – Ох, эти мне кадровики! Ну прежде чем принимать, спроси ты человека: тетя Маня, у вас из родичей не отбывает ли кто срок за разбой?.. О местонахождении Лугового сведений, конечно, нет?
– Пока нет.
– Еще раз дай все его фотографии. – Смотрит на часы. – Пока. У нас с Пашей разминка.
…Знаменский и Томин фехтуют в спортзале. Кибрит – болельщица – тоже в тренировочном костюме. Закончив, друзья присаживаются отдохнуть.
– Извини, Паша, почти на тебя не работаю, сижу на коротком поводке.
– Понятно, – кивает Пал Палыч.
– Но одна новость и тебе полезна. Как вы знаете, мы переехали, а в прежней квартире со скоростью рекламного ролика наведен шик-блеск, и туда вселяется… Кто бы вы думали? Дочка Сони с молодым мужем!
– Хорошая мина под Мусницкого, – довольна Кибрит.
– До чего бесстыжая личность – продолжает шуровать прямо у меня под носом!.. – говорит Пал Палыч. Он идет переодеться и, взяв свой пиджак, видит в кармане записку, написанную печатными буквами: «Знаменский, отстань от Мусницкого, пока просят по-хорошему!»
…В ДЭЗе Пал Палыч появляется настроенный весьма решительно.
– Здравствуйте, Павел Павлович. Как раз о вас думал! – Мусницкий говорит правду: они с Алтыновым что-то обсуждали – что для них насущней, чем следствие?
– Какое совпадение – я тоже о вас думал. Накиньте пальто, вы пойдете с нами. – За его спиной видны в коридоре какие-то фигуры, и у Мусницкого на миг ухает сердце.
– В каком… смысле?..
– Запланирован выход на территорию.
Успокоившись, начальник запирает ящики стола и одевается.
В коридоре – кучка людей, у одного на плече кинокамера, у другого – диктофон.
Знаменский объясняет:
– В присутствии понятых я вам буду задавать вопросы, а вы, естественно, будете отвечать.
– Про что же такой торжественный разговор?
– Покажете, куда в истекшем году истрачены средства, которые отпущены на благоустройство и содержание окрестных мест. Это будет фиксироваться с помощью магнитофона и киносъемки. Чтобы завтра не случились разительные перемены, как на чердаке.
– Я могу ошибиться в цифрах, вся документация находится у вас.
– Охотно прощу мелкие неточности.
Группа движется по дворовым угодьям Мусницкого, приостанавливаясь там, где он находит что продемонстрировать по графе «Благоустройство», и оператор поднимает камеру, чтобы запечатлеть это самое благоустройство, а один из сопровождающих делает записи в блокноте.
– Комплекс для отдыха по просьбе граждан… – Мусницкий, не смущаясь, тычет пальцем на пару скамеек.
– Придвиньтесь поближе, – говорит Пал Палыч, помещая его так, чтобы попал в кадр вместе со скамьями.
– Никогда не снимался в кино, – пытается шутить Мусницкий. – Интересно, что получится…
Затем он демонстрирует песочницу и грибок и без тени смущения называет это «сказочным детским городком».
– Вот ограждение покрасили для аккуратности.
Невысокий чугунный заборчик практически ничего не огораживает. Заборчик измеряют, человек с блокнотом что-то подсчитывает.
– Засняли? – хмыкает начальник. – Теперь вон туда. Обратите внимание: озеленительные работы.
Жмутся к асфальтовой дорожке мелкие кустики и деревца, а за ними – мусорный пустырь.
– Сейчас, конечно, впечатления не производит, а летом – как в парке. И сплошные цветочные насаждения. – Мусницкий поводит рукой в сторону пустыря с пожухлыми сорняками.
– И что же здесь цветет? – интересуется Пал Палыч, шевеля ботинком ржавую консервную банку на «сплошных насаждениях».
– Разные цветы. Много дорогостоящих. Очень бывает красиво, а запах чудесный!
– Издевается он, что ли? – бормочет один из понятых.
– Вы мне напомнили про чудесный запах. Разрешите пригласить – тут недалеко, – говорит Знаменский.
Они приближаются к переполненным помойным бакам, возле которых уже наросли безобразные кучи отбросов.
– Почему не вывозится мусор, товарищ Мусницкий? По вашим владениям везде подобные завалы.
– Возможно, перебои с транспортом. Я выясню. – И начальник увлекает спутников прочь.
– Яма – тоже по просьбе граждан? – позволяет себе шпильку Пал Палыч, останавливаясь возле глубокой ямы с осыпавшимися краями.
– Нужна была по техническим соображениям. Я распоряжусь заровнять…
Оператор прилаживается половчее взять в кадр яму. Мусницкий ждет, возвышаясь на ее краю.
– Будто для расстрела поставили, – замечает он и, слезая с кучи земли, шаркает, очищая подошвы. – Продолжаем? Вот, смотрите, свежее асфальтовое покрытие.
Группа удаляется…
И затем мы видим ее, когда задуманный Пал Палычем обход заканчивается. Человек с блокнотом докладывает ему о своих выводах.
– Эксперт-бухгалтер вел подсчеты. Детские грибочки, поломанные скамейки, несуществующие клумбы! – качает головой Знаменский. – Где же тридцать девять тысяч – тридцать девять тысяч рублей! – ассигнованные на содержание дворов и тротуаров?! Плюс пятнадцать тысяч на вывоз мусора! – Понятые и остальные сопровождающие рты раскрывают от названных цифр. – Даже если поверить в розы, хризантемы и прочие красоты, то, что вы мне реально показали, – это курам на смех!
– Ну-ну, посмейтесь напоследок, – Мусницкий говорит негромко и «доверительно» одному Пал Палычу и затем твердо выдерживает его испытующий взгляд.