Хорошо, в загсе пальцы не катают…
– Ну, ты гусь! – благосклонно улыбается Пузановский.
– Поневоле станешь. Как бы можно жить, если б никто не мешал!.. А как мы с тобой дальше? – закидывает удочку Томин.
– Деньги-то… сегодня нет – завтра будут. А вот ты теперь чем торгуешь?
– Сегодня нет – завтра будет. – Пузановский опускает кружку. – Есть хочу! – обнаруживает он и ужасается. – Я ж с утра не ел с этой катавасией! – и вскакивает…
* * *
Гонимый зверским аппетитом, Пузановский рысит к своему подъезду и вдруг натыкается на поджидающую его Раису.
– Это… вы? – спрашивает он.
– Нам надо немедленно поговорить, – произносит Раиса заготовленную фразу.
Тот сглатывает слюну и кривится. Настолько поглощен мысленным перебиранием своих съестных припасов, что воспринимает ее прежде всего как препятствие на пути к холодильнику.
– Ладно, пошли… – Он первым устремляется в подъезд.
Пыхтя и путаясь в связке ключей, отпирает Пузановский три замка.
– Давай, давай! – торопит он, впуская Раису в квартиру: что ему бояться какой-то шалой девчонки? – Подыхаю с голоду.
В передней нога об ногу скидывает ботинки и влезает в шлепанцы.
– Ффу! – секунда блаженства. – И какой у нас будет разговор? – с долей игривости он подхватывает Раису под локоток и увлекает к двери в комнату.
– Де-ло-вой! – отвечает оттуда жесткий мужской голос.
Это говорит развалившийся в кресле вор.
– Сугубо деловой, – повторяет он. – Про деньги.
Пузановский злобно и ошарашенно крякает. Смысл появления Раисы был ему понятен с первого мгновения: станет чего-то клянчить и добиваться. Но она, оказывается, еще мужика раздобыла в подмогу! Пузановский переводит взгляд с вора на Раису и обратно, оценивая их возможную опасность. Раису он помнит по встрече у Молоткова и дальнейшему разговору в машине: она из порядочных. А мужик… руки лежат спокойно и расслабленно на подлокотниках, длинные ноги в элегантных туфлях вытянуты поперек комнаты… не делает попытки отрезать хозяина от выхода… вообще не делает ни единого движения… рассчитывает взять «на голос».
Пузановский оглядывается на дверь, снова на Царапова. Голод – плохой советчик. «А, пропади они пропадом!» – решает он и направляется мимо вора в комнату, где стоит холодильник. Пузановский алчно извлекает из него гору снеди, которую тут же начинает уминать, заливая пивом.
Вор, прихвативши кейс, входит следом.
– Поскольку это надолго, – говорит он, разумея затеянную трапезу, – параллельно будем беседовать. А девушка пока полистает журнальчики. Вон, – указывает он Раисе, – всякий зарубеж. Хозяин разрешит?
Пузановский молча жует.
– Я спросил: хозяин разрешит?
– Только пускай там больше ничего не трогает, – неприязненно бормочет Пузановский.
– Там больше ничего и не нужно, – усмехается вор и плотно затворяет за собой дверь.
– Ты кто… длинноногий?
– Работа у меня такая: когда кому чего не отдают, то зовут меня.Вышибать.
– Уж сразу вышибать… – Пузановский видел в жизни всякое, сам проделывал всякое и паниковать не расположен. Да и еда успокаивает. – Сколько ж ты, интересно, просишь и за что? – пренебрежительно осведомляется он.
– Прошу?!.. Слушай, толстомясый! Не держи меня за фраера. Видно, с нервов да с голодухи не все сечешь. У тебя в двери сколько замков? Три. Может, ты мне ключи давал?.. То-то и оно: разговор будет серьезный.
Пузановский начинает жевать медленнее. Шут побери, недооценил он этого типа. Вон как оскалился! А Царапов снова переходит на корректный, но непререкаемый тон:
– Девушке вернешь стоимость «Жигулей-шестерки», плюс мои десять процентов как посреднику. Плюс за «Волгу», которую твои молодчики увели. У моего друга, между прочим.
– Какие молодчики? Чего увели? – брюзгливо отпирается Пузановский.
Раиса в дальнем углу проходной комнаты украдкой звонит:
– Татьяна, мы на месте… Я не могу громче. Мы где надо, поняла? Начали разговаривать. Да… Да, пожелай удачи… Я позвоню сразу… Наверное, через полчаса. От силы час. Целую.
– Так ты, значит, отказываешься платить? – изумляется Царапов.
– И что тогда?
– Девушка пойдет на Петровку.
Пузановский фыркает и набивает рот.
– И кое-что порасскажет. – Вор достает блокнот, листает. – К примеру, про черную «Волгу», номер 25-28 МНФ, с шипованной резиной. И как ты расплачивался со своими хмырями на стадионе. Сидели на солнышке, ты изволил апельсины кушать. (Челюсти Пузановского почти замирают.) Автомеханику тот раз ничего не досталось, верно? – подмигивает довольный Царапов. – А обмывали вы это дело в «Арагви». Еще чем-нибудь развлечь? – Он перекидывает странички, словно выбирая отдельные сведения из массы записей. – Сказать, кто из твоих живет на Краснофлотской, пятнадцать? Могу. Могу даже описать блондинку в зеленом, которая была у тебя прошлую субботу. Короче, полное досье. – Вор захлопывает блокнот. – Сядешь, Иван Данилыч, на казенные хлеба. Прощай ветчина, прощай пиво!
Старый верный способ: назвавши два-три факта, создать впечатление, будто знаешь все.
– А поскрести под твоих уголовничков – там, пожалуй, и на высшую меру… – Это он добавляет уже для довершения эффекта, не подозревая, сколь опасной окажется для них с Раисой брошенная наобум фраза…
А Раиса сидит как на иголках с пестрым журналом в руках. Не до картинок ей. Она твердо обещала не вмешиваться… но что происходит? Удастся ли Глебу прижать «бегемота»? Сюда долетают лишь отдельные слова, и ничего непонятно. Не вытерпев, она тихонько снимает туфли, на цыпочках подбирается к двери, приникает к ней ухом. И слышит голос Пузановского:
– Пятьсот.
Царапов смеется.
– Ладно, тыщу. Но последнее слово. Все!
– Да я уже девять взял, хозяин! – веселится Царапов, похлопывая себя по карманам. – «Стихи о спорте», издание второе.
Пузановский вскакивает, бросается к шкафу, хватает книгу в жестком переплете, открывает: листы ее склеены в плотную массу, и в ней вырезано «помещение», так что книга представляет собой коробку-тайник. Пустой тайник.
– Ворюга! – задушенно вскрикивает Пузановский и вне себя замахивается на вора «Стихами о спорте». Ребром ладони тот бьет его по запястью, книга отлетает, а Пузановский, постанывая, трет ушибленную руку и повторяет в бессильном бешенстве:
– Ворюга… ворюга…
– От ворюги слышу, – цедит Царапов. – Остальные ты мне выложишь сам из-под ковра… – Он вдруг видит лицо Раисы, шагнувшей в комнату. И такое на этом лице выражение, что его будто ледяной водой окатывает. Она слышала? Она поняла?
– Зачем ты сюда… – бормочет вор растерянно. – Мы ведь договорились…
– Глеб! Ты рылся в его вещах? – а глаза просят: опровергни!
Пузановский улавливает какую-то несработанность, разногласия парочки и тотчас же пользуется этим: он толкает Раису на вора, выскакивает за дверь, захлопывает и запирает ее снаружи торчащим в замке ключом.
Вор подхватывает Раису, та отшатывается и спрашивает свое:
– Ты рылся в его поганых вещах?
Она почти не замечает проделанного Пузановским фокуса, ей сейчас всего важнее ответ Глеба. И ему в этот момент всего важнее оправдаться. Он лишь мельком оборачивается на щелчок замка. Исчезновение Пузановского даже на руку: легче врать.
– Я же тут долго сидел… перебирал от скуки книги и вот, – он поднимает «Стихи о спорте», показывает Раисе тайник. – Тут он прятал деньги.
– И ты взял?
– Тебя шокирует, что без спросу? – Царапов постепенно овладевает собой.