На самом деле Зак в пору увлечения наркотиками настолько отравил мозг, что не был способен управлять кем бы то ни было, и его спасала только давняя дружба со Стивом Пэррисом. Кроме того, Зак предпочитал тяжелый рок, от которого лопались барабанные перепонки. Не случайно он страдал прогрессирующим тиннитом – постоянным звоном в ушах от многолетней привычки к громкой музыке. Глубокий грудной голос Николь никак не мог прийтись ему по вкусу, он просто выбросил бы ее демонстрационный диск в мусорную корзину. Вот если бы диск Николь услышал кто-нибудь, обладающий властью, плюющий на Зака и осмеливающийся спорить с самим Стивом Пэррисом…
Сэм Смит! Новый директор-распорядитель «Эл-Джи-Би-Кей» обладала железной хваткой, но при этом Дариус считал, что она совсем не такая стерва, как о ней говорят. Он видел Сэм на концерте «Денсити», и она показалась ему довольно симпатичной. Хотя, конечно, не размазней: ходили слухи, что она не дает спуску самому Стиву. Именно с таким человеком он и должен был поговорить.
На следующий день после ленча Дариус стоял у дверей кабинета Сэм и пытался придумать, как себя вести. Вариантов было два. Первый заключался в том, чтобы честно сказать Сэм: «Я боюсь, что если диск попадет к Заку, то наверняка окажется в мусорном ведре». Согласно второму варианту, следовало заговорить о чем-то совсем другом, случайно упомянуть о найденной им новой певице и неохотно дать ей послушать демонстрационную запись. Это могло бы подстегнуть ее интерес. Да, наверно, так и нужно поступить.
Но он недооценил Сэм. Когда через минуту Дариус оказался сидящим напротив нового директора-распорядителя, то почувствовал себя неуютно. Взгляд у Сэм был ясным и честным, и Дариус понял, что лгать ей бессмысленно. Ее карие глаза были не только красивыми, но и проницательными. Впрочем, глупая женщина ни за что не стала бы руководителем звукозаписывающей компании.
– О чем вы хотели со мной поговорить? – любезно спросила Сэм.
– Ну… э-э… видите ли… – запинаясь, пробормотал Дариус и наконец, сделав глубокий вдох, выпалил: – Я нашел девушку с потрясающим голосом.
Вечером в пятницу Николь и Памми смотрели по телевизору «Строителя Боба». Вернее, телевизор смотрела Памми, одетая в ночную рубашку с изображением Барби, а Николь только хлопала глазами, думая о «Титус Рекорде». И о Дариусе Гуде. Со времени их встречи прошло больше недели, а он так и не позвонил. Как в воду канул. Даже Шарон, умевшая сохранять присутствие духа в самых трудных ситуациях, начинала всерьез тревожиться, что музыкальная карьера Николь может не состояться.
«Строитель Боб» кончился, и Памми с надеждой посмотрела на старшую сестру. Ее большие голубые глаза умоляли: «Еще немножко!»
– Никаких разговоров! – сказала Николь, взъерошив мягкие волосы Памми. – Завтра урок танцев, а если ты ляжешь поздно, го не успеешь отдохнуть. Уже половина восьмого.
Николь строго следила за режимом дня сестры даже перед двумя выходными. Когда они жили с бабушкой, та часто повторяла, что сон для детей – самое главное. Николь хныкала, что всем ее подругам позволяют ложиться поздно, но бабушка была неумолима.
– Маленьким девочкам нужно много спать, – говорила она, отправляя Николь наверх, когда молоко было выпито, а печенье съедено.
Когда у Сандры появился свой дом и они переехали, Николь позволяли ложиться спать в любое время – по части соблюдения правил Сандра была не сильна. Как ни странно, Николь тосковала по тем вечерам, когда ее насильно отправляли в постель. Она тогда смотрела на уличные фонари, свет которых пробивался через бледно-розовые шторы в цветочек, и сама рассказывала себе сказки, зная, что с бабушкой можно ничего не бояться.
Поэтому режим дня Памми соблюдался по рецепту бабушки: чашка горячего молока, печенье и сказка на ночь. Сегодня вечером Памми захотела послушать сказку про принцессу на горошине, и Николь неохотно открыла книжку. Она считала, что сказки о принцессах плохо влияют на маленьких девочек. «Вся эта чушь о принцах, приезжающих на белых конях, глупа и опасна, – сердито думала Николь. – Нет никаких принцев, а умная принцесса может выжить только одним способом – если пойдет работать и скажет принцу, куда он может засунуть свое предложение руки и сердца».
Но разве можно втолковать это пятилетней девочке, для которой пределом мечтаний является кукла Барби в роскошном подвенечном платье и фате?
Когда Памми уснула, Николь сварила себе кофе, села у камина и начала щелкать пультом дистанционного управления. Все казалось ей скучным, пока на кабельном канале она не наткнулась на шоу, рассказывавшее о создании новой поп-группы.
Три юных девушки на экране фантастически пели, роскошно выглядели и могли бы танцевать в любой балетной труппе. Во время интервью все три говорили, что окончили театральное училище, что долго готовились к этому конкурсу и с детства мечтали выступать в составе поп-группы. Николь чуть не затошнило. Как она могла надеяться сделать карьеру в музыкальной индустрии? Эти девушки были ослепительно красивы и невероятно талантливы. Тем более поразили ее слова одного из членов отборочной комиссии, которых участницы конкурса, к счастью, не слышали: «Прически у них ужасные. Если бы у них были короткие светлые волосы, это было бы другое дело. Девушек с длинными темными волосами у нас хоть пруд пруди».
Николь чувствовала себя самозванкой. Она сочинила несколько песен и умела немного играть на акустической гитаре, но этим девушкам и в подметки не годилась. Вот почему Дариус из «Титу-са» так и не позвонил. Он сразу понял, что не стоит тратить на нее время. Она никогда не мечтала о карьере певицы и нисколько не походила на будущую поп-звезду.
Николь снова уныло посмотрела на свои черные как смоль волосы. Она хотела стать певицей. Ей-богу хотела! Может быть, не с самого детства, но теперь она стала взрослой и все поняла. Она любила петь больше всего на свете и сделала бы все, чтобы добиться успеха на этом поприще. Может, начать брать уроки танцев, сменить прическу?.. Вот оно! Нужно сменить прическу – и тогда все поймут, что для нее это очень серьезно.
Николь поднялась на второй этаж, вошла в спальню матери и начала рыться в верхнем ящике комода. Старая губная помада, тампоны, смятые клочки бумаги, пустые флаконы из-под дезодоранта, вышедшие из моды сережки… Она задвинула ящик и открыла другой. Пинцеты, старый набор для эпиляции с помощью воска… Вот! Набор для осветления волос в домашних условиях.
Сандра Тернер была русой, пока в четырнадцать лет не открыла средство для обесцвечивания. Николь часто ломала себе голову, как матери хватило на это смелости. Бабушка считала, что окрашивание волос – первый шаг на пути к вечному проклятию.
Теперь мать красила волосы в парикмахерской, но раньше, когда было туго с деньгами, она делала это сама. Николь изучила инструкцию, в которой говорилось, как сделать себя блондинкой нордического типа. Все выглядело довольно просто, но Николь и в голову не пришло, что осветлить ее роскошные черные волосы будет намного труднее, чем светло-русые волосы матери.
Через сорок пять минут Николь посмотрела в зеркало, висевшее в ванной, гадая, хватит или нет. Она потерла одну прядь. Нет, до нордической блондинки ей было далеко. Правда, волосы приобрели красноватый оттенок. Ради надежности она решила оставить пену еще на десять минут.