Огромное вам спасибо.
Полицейский(с удивлением) . Если вы слепые, откуда вы знаете, что я полицейский?
Оба . По вашему разговору. По вашему разговору. Все полицейские на свете разговаривают одинаково.
Полицейский(подозрительно) . Вы хоть и приличные с виду мужчины, но, видно, не раз имели дело с полицией.
Оба(с радостным удивлением) . Мужчины! Он нас принимает за мужчин!
Полицейский . Черт! А кто же вы такие?
Оба . Скоро поймете. Скоро поймете.
Полицейский(с недоумением) . Однако вы, я вижу, весельчаки!
Оба . А нас кормят отбивными и ветчиной. Каждый день, каждый день.
Полицейский . На вашем месте я бы тоже веселился. Давайте руки, я вас провожу. Странный юмор у этих иностранцев…(Идет с ними в город.)
Оба . К Боби и Моби. К Роби и Тоби…
Смена декораций при поднятом занавесе. Станция и уборная уходят наверх. Холл гостиницы «Золотой апостол». Можно спустить сверху эмблему гостиницы — позолоченную фигуру апостола, которая так и останется висеть на середине сцены. Видны следы былого великолепия Сейчас все покосилось, облупилось, загрязнилось, обветшало. Бесконечная процессия слуг, которые вносят клетку и бесчисленные чемоданы, а потом уносят их наверх.
Справа сидят и пьют водку бургомистр и учитель.
Бургомистр . Чемоданы, видели, сколько чемоданов! А раньше пронесли клетку с диким зверем. Это — черный барс.
Учитель . Она сняла отдельную комнату специально для гроба. Странно.
Бургомистр . У знаменитых дам всегда свои причуды.
Учитель . Видно, она тут надолго расположилась.
Бургомистр . Тем лучше. Она у Илла в руках. Он называл ее — «моя дикая кошечка, моя колдунья». Он вытянет из нее не один миллион. Ваше здоровье, учитель. За то, чтобы Клара Цаханассьян воскресила предприятия Бокмана.
Учитель . И заводы Вагнера.
Бургомистр . И металлургическую фирму «Место под солнцем». Только бы они заработали, а там все пойдет как по маслу — и городская община, и гимназия, и вся наша жизнь.
Чокаются.
Учитель . Я-то уж ко всему притерпелся. Недаром больше двадцати лет правлю тетрадки гюлленских учеников. Но что такое страх, понял только час назад. Когда с поезда сошла старая дама, вся в черном, меня охватил ужас! Я подумал: вот она — парка, неумолимая богиня судьбы. И если бы ее звали не Клара, а Клото, все бы поняли сразу, что в ее руках нити человеческих жизней.
Входит полицейский и вешает каску на вешалку.
Бургомистр . Подсаживайтесь, вахмистр.
Полицейский(садясь) . Служить в такой дыре радости мало. Но теперь мы оживем. Только что миллионерша с Иллом были в Петеровом сарае. Вот была трогательная картина. Оба полны благоговения, как в церкви. Неудобно даже было смотреть. А когда они отправились в Конрадов лес, я отстал. Ну и шествие! Впереди паланкин, рядом Илл, а позади камердинер и седьмой муж с удочкой.
Учитель . Сколько мужчин! Она гетера Лайда наших дней.
Полицейский . Да еще эти два толстяка. Сам черт тут ногу сломит.
Учитель . Ужас! Разверзлись врата ада!
Бургомистр . Не понимаю, что они там потеряли в Конрадовом лесу?
Полицейский . То же, что и в Петровом сарае. Обходят места, где когда-то бурлила их страсть.
Учитель . Неугасимый огонь! Как тут не вспомнить Шекспира? Ромео и Джульетту. Господа, я потрясен. Наконец-то наш город узнал кипение античных страстей.
Бургомистр . Ну что ж, выпьем за дорогого Илла, который не жалеет сил, чтобы облегчать нашу участь. Господа! За нашего любимого, за самого уважаемого гражданина нашего города и моего будущего преемника!
Эмблема гостиницы поднимается вверх. Слева входят четверо гюлленцев, вносят деревянную скамью без спинки. Первый встает на скамью, повесив на себя большое вырезанное из картона сердце с инициалами «А.К.».
Остальные становятся полукругом с ветками в руках — они изображают деревья.
Первый . Мы теперь буки, мы теперь сосны.
Второй . Мы ели с зеленой хвоей.
Третий . Мы мох и густые заросли терна.
Четвертый . Подлесок и лисьи норы.
Первый . Мы вереницы облаков, мы птиц щебетанье.
Второй . Мы глухая чащоба леса.
Третий . Мы мухоморы и пугливые косули.
Четвертый . Мы шорох веток, мы призрак былой мечты.
Из глубины появляются двое громил, безостановочно жующих резинку; они вносят паланкин с Кларой Цаханассьян.
Рядом идет Илл. За ним бредут седьмой муж и дворецкий, который ведет за руки двух слепцов.
Клара Цаханассьян . Вот и Конрадов лес. Роби, Тоби, стойте.
Оба слепца . Роби и Тоби, стойте! Боби и Моби, стойте!
Клара Цаханассьян(выходит из паланкина, осматривается) . Сердце, на нем — наши с тобой инициалы, Альфред! Буквы рассохлись, почти стерлись. Дерево выросло, оно стало толстым и старым, как мы с тобой…(Переходит к другим «деревьям».) Старая роща! Как давно я не бывала здесь, с самой юности, как давно я не пробиралась сквозь ветви, не ступала по темному мху… Эй вы, жвачные животные, мне опротивели ваши морды. Погуляйте-ка с паланкином там, за кустами! А ты, Моби, иди к ручью, по тебе соскучилась твоя рыбка.
Двое громил уходят с паланкином налево. Седьмой муж — направо. Клара Цаханассьян садится на скамью.
Гляди, косуля!
Третий убегает.
Илл . Охота сейчас запрещена.(Садится рядом с ней.)
Клара Цаханассьян . На этом валуне мы с тобой целовались. Больше сорока пяти лет назад. Мы любили друг друга в этих кустах, под этим буком, среди этих мухоморов, на этом мху. Мне было семнадцать, а тебе еще не было двадцати. Потом ты женился на Матильде Блюмхард, на ее мелочной лавочке, а я вышла замуж за Цаханассьяна, за его миллиарды. Он нашел меня в гамбургском публичном доме. Этот старый золотой жук запутался в моих рыжих волосах.
Илл . Клара!
Клара Цаханассьян . Эй, Боби! Сигару!
Оба слепца . Сигару, сигару!
Дворецкий подходит сзади, подает ей сигару и дает прикурить.
Клара Цаханассьян . Грешный человек, люблю сигары! Мне бы, конечно, полагалось курить сигары, которые выпускает мой муж, но нет у меня к ним доверия.
Илл . Я женился на Матильде Блюмхард ради тебя.
Клара Цаханассьян . У нее были деньги.
Илл . Ты была молода, красива. Тебя ждало будущее. Я хотел твоего счастья и ради этого пожертвовал своим.
Клара Цаханассьян . Ну что ж, это будущее настало.
Илл . Если б ты жила здесь, ты была бы такой же нищей, как я.
Клара Цаханассьян . Ты — нищий?
Илл . Разоренный лавочник в разоренном городке.
Клара Цаханассьян . Зато теперь деньги есть у меня.
Илл . С тех пор как ты ушла, у меня не жизнь, а ад.
Клара Цаханассьян . Я теперь сама сущий ад.
Илл . Дома мне поминутно тычут в нос нищетой; мы едва сводим концы с концами.
Клара Цаханассьян . Твоя Матильда не дала тебе счастья?
Илл . Главное, что счастлива ты.
Клара Цаханассьян . А как твои дети?
Илл . Они понятия не имеют, что такое идеалы!
Клара Цаханассьян . Ну, идеалы они еще найдут.
Илл молчит.
Илл . Я веду жалкую жизнь. Ни разу толком не выезжал из Гюллена. Один раз съездил в Берлин и один раз в Тессин, вот и все.
Клара Цаханассьян . И незачем ездить. Я знаю свет…
Илл . Потому что ты могла разъезжать.
Клара Цаханассьян . Потому что мир принадлежит мне.
Илл молчит. Она курит.
Илл . Теперь здесь все будет по-другому.
Клара Цаханассьян . Да.
Илл(осторожно) . Ты нам поможешь?
Клара Цаханассьян . Разве я могу бросить в беде родной город?
Илл . Нам нужны миллионы.
Клара Цаханассьян . Миллионов мало.
Илл(восторженно) . Ах ты моя кошечка!(В порыве чувства хлопает Клару Цаханассьян по колену и сразу же отдергивает руку, скорчившись от боли.)
Клара Цаханассьян . Что, больно? Ты ударил по шарниру протеза.