Меллин сказал, он к тому моменту был в стельку пьян.
– А вы не думаете, что кто-нибудь мог его подловить? Как вы знаете, самый парень примет на грудь – и с копыт. Но Сэндфорд был слишком силен. Он только косил под забулдыгу.
Квейл сказал:
– Я не рассматривал такую возможность. Может, у Сэндфорда была встреча той ночью. Может, он понял, что в питье что-то подсыпали. Может, кто-то предложил ему поехать порыбачить, или он решил, что хорошо бы ненадолго выбраться с острова. Но факт остается фактом – он мертв.
– Вы считаете, его убили. Намеренно.
Квейл кивнул.
– Да, считаю. Я хочу, чтобы ты узнал, замышлялось ли что-то против Сэндфорда. Если да, кто знал, что он едет на рыбалку. Значит, тебе надо отправляться на Черную Багаму. Я хочу, чтобы ты узнал о Сэндфорде все, что сможешь. Думаю, стоит припугнуть этого Меллина и ещё раз с ним поговорить. Как я понимаю, владелец лодки Джаквес – крепкий орешек. С ним могут возникнуть проблемы, а может и нет. Но он тоже заговорит.
Гвельвада рассматривал свои ногти.
– Мистер Квейл, со мной всегда разговаривают. У меня есть парочка приемчиков, которые раньше всегда помогали.
– Я не спрашиваю тебя о приемчиках. Езжай на Черную Багаму. Разузнай о смерти Сэндфорда. Если выяснишь, что его убрали, узнай, кто за этим стоит.
– А потом? – спросил Гвельвада.
– А потом ничего. Потом ты возвращаешься и беседуешь со мной. Если не получишь других распоряжений. Понял?
– Прекрасно понял, мистер Квейл. Багамы в это время года должны быть изумительны.
Квейл ухмыльнулся, на мгновение представив, какой шухер наведет Эрнест Гвельвада на Черной Багаме.
– Звякни в офис на Пэл-Мэл завтра утром. Все будет готово – паспорт, билеты – все. В канадском Ройал-банке открыт счет на твое имя. У них филиал на острове. Тебе не придется общаться со мной до возвращения. И не возвращайся, пока не узнаешь все, что нужно.
Гвельвада буркнул:
– Премного благодарен. Это будет очень любопытный отдых, мистер Квейл. Надеюсь, не слишком продолжительный.
– Лучше бы так и было. Пока, Эрнест.
– До свидания. С нетерпением буду ждать встречи, мистер Квейл, – Гвельвада вышел, в холле ожидала Джермейн.
– Мадмуазель Джермейн, последние несколько минут я думал о вас. А сейчас я нахожу вас одетой в дорогу, в роскошном пальто. Могу я сказать, что вы выглядите великолепно?
Он улыбнулась.
– Спасибо, Эрнест.
– Вас подбросить? Я еду в Лондон.
– Можете меня подбросить до магазин в Балкомбе. Нужно кое-что купить. Но с одним условием…
Он воздел руки.
– Мадмуазель Джермейн, я знаю, что это за условие. Что я не буду к вам приставать. Ну, вы знаете, человеку за рулем сложно заниматься любовью, поэтому хочу сказать вам здесь и сейчас, что вы единственная женщина в моей жизни, которую я действительно любил. Может, были другие случаи, но они только показывали, насколько сильно мое чувство…
– Черт побери, Эрнест! Пошли… и в машине никаких глупостей!
Глава четвертая
I
Айлес почти спал, откинувшись в удобном самолетном кресле, прикрыв глаза и расслабившись. Он был в голубом габардиновом пиджаке и брюках, шелковой рубашке и легкой серой шляпе.
Да, штучка, – подумала стюардесса. Обаяшка – американочка из Майами говорила, что английского джентльмена всегда видно. Частенько она недоумевала, почему. И до сих пор не нашла причины, кроме той, что англичанин либо выглядит джентльменом, либо нет. Этот выглядел. Тогда в чем же дело?
Айлес открыл глаза. В нескольких тысячах футов под ним в голубой глади отражалось солнце.
Справа виднелся маленький остров белыми точками зданий.
Он спросил стюардессу:
– Что это такое?
– Это Остров Голубей. У него форма голубя. А если смотреть вперед, через несколько минут появится Черная Багама. Это в получасе от Майами.
Айлес лениво спросил:
– И что вы думаете о Черной Багаме? Нравится?
Она повела плечиками:
– Неплохо, но по мне Майами лучше! – она улыбнулась, обнажив красивые белые зубки. – Я родилась в Майами. Наверно, потому я его люблю, и не надоело, хотя я на этом рейсе уже давно. Своя прелесть, знаете.
Айлес кивнул.
– Ну конечно. А на Черной Багаме были?
Она кивнула.
– Ага… Как-то я провела там три недели. Неплохо было. Плавали, ловили рыбу… играли в теннис. Все, что душе угодно. Море выпивки и все тридцать три удовольствия.
Айлес ухмыльнулся.
– В смысле, море красоток.
Она засмеялась:
– Тысячи.
– А как мужчины?
– На мой вкус, вполне, – кивнула стюардесса. – На все вкусы.
– Вы бы хотели там пожить?
Она покачала головой.
– Не для меня. Когда начинается дождь, я мечтаю очутиться в Майами. Когда на этом острове идет дождь, это действительно дождь… и ветер… вы не представляете. Когда я приехала, был ураган. Вот здорово… Просто сдует в океан, если подхватит.
Айлес заметил:
– Природа двулика. Чем она прекрасней, тем безжалостней. Как женщина.
– Нет, мистер Айлес, – возразила она. – Все не так плохо. Не говорите мне, что вы из тех, кто не умеет обходиться с женщиной.
– Никогда не угадаешь. Все зависит от женщины.
– Ну, может, вы правы, – вздохнула стюардесса. – Еще увидимся…
И направилась в кабину пилота.
Очень недурная фигура, – лениво подумал Айлес, закурил и откинулся назад. Четыре часа. Шум моторов действовал, как колыбельная. Он закрыл глаза и стал думать о миссис Тельме Лайон.
Она очень интригует. В этой женщине что-то есть. Интересно, что было в давние годы между миссис Лайон и Джоном Вэллоном? Он знал ответ. В старые времена Джонни был ветренником. Очень хорошим детективом, но бабником. И за ним многие бегали. Тогда что-то произошло между Тельмой Лайон и Джоном Вэллоном, что отбило у него охоту на неё работать.
Но его интуиция шептала про некую фальшь в миссис Лайон; возможно, та история не правда, не вся правда. Что угодно, только не правда. Забавно будет узнать, что скрывается за поиском чужой блудной дочери, – думал он. Забавное расследование, тем более если вернувшись он окажется рядом с красоткой Тельмой. Айлес любил женщин, и в его полной приключений карьере они играли внушительную, как сказали бы французы, роль. А теперь он чувствовал странное влечение к миссис Лайон.
Она не только красива и очаровательна, и грациозна, и своенравна, у этой женщины особое, непонятное притяжение и шарм. Он вспомнил сцену в холле. Это был порыв чувств, он правда ей приглянулся, или это просто спектакль? Он пожал плечами. Если это игра, то чего ради? Непонятно, зачем это ей…
Он расслабился и дремал, пока стюардесса не прошла вдоль салона с просьбой пристегнуться. Самолет снижался
II
Тьма упала внезапно. Только что солнце сверкало в море, а мгновение спустя упали сумерки, и через полчаса стало почти темно.
Айлес проснулся и взглянул на часы. Шесть. Он позвонил и заказал двойной сухой «мартини», пошел в ванную, принял холодный душ и сменил белье. Потом вышел с выпивкой на балкон, сел в плетеное кресло, отхлебнул и посмотрел на море.
Будет замечательная ночь, – подумал он.