Она рассмеялась, будто поняла это.
- Ты хочешь, чтобы я гарантировала безопасность твоей подруги? - спросила она. И опять грациозно опустилась на кровать. Голая запущенная комната казалась еще хуже от присутствия этой женщины в двухсотдолларовых кожаных сапогах.
- Нет, - ответила я.
- Ведь это то, о чем вы просили, Анита, - сказал Жан-Клод.
- Я сказала, что хочу гарантий от мастера Обри.
- Ты говоришь с моим мастером, девушка.
- Это не так.
Вдруг в комнате стало очень тихо. Слышно было, как что-то скребется в стене. Мне пришлось посмотреть, чтобы убедиться, что вампиры все еще в комнате. Они были неподвижны, как статуи - ни признака движения, дыхания или жизни. Они все были неимоверно старыми, но ни один из них не был достаточно стар, чтобы быть Николаосом. - Николаос - это я, - сказала женщина-вампир, и голос ее вкрадчиво задышал в комнате. Я хотела бы ей поверить, но не верила.
- Нет, - сказала я. - Ты не мастер Обри. - И я рискнула взглянуть в ее глаза. Они были черными и чуть расширенными от удивления. - Ты очень стара и чертовски хороша, но ты не настолько стара или сильна, чтобы быть мастером для Обри.
- Я же тебе говорил, что она поймет, - произнес Жан-Клод.
- Молчать!
- Игра окончена, Тереза. Она знает.
- Только потому, что ты ей сказал!
- Объясните им, как вы поняли, Анита.
Я пожала плечами.
- Не то ощущение. Она недостаточно стара. От Обри исходит ощущение большей силы, чем от нее. Это неправильно.
- Ты все еще настаиваешь на разговоре с нашим мастером? - спросила женщина.
- Я все еще хочу получить гарантии безопасности для моей подруги. - Я посмотрела на каждого из них по очереди. - И мне надоели эти дурацкие игры.
Вдруг Обри бросился ко мне. Мир замедлился. Не было времени испугаться. Я попыталась отступить, зная, что некуда.
Жан-Клод, вытянув руки, бросился ему наперерез. Но он не успевал.
Рука Обри, появившись из ниоткуда, попала мне в плечо. Удар вышиб воздух из моих легких и отбросил меня назад. Я врезалась спиной в стену. Через мгновенье о ту же стену стукнулась моя голова. Мир стал серым. Я соскользнула по стене вниз. Дыхания не было. На сером фоне замелькали белые тени, и мир стал чернеть. Я соскользнула на пол. Это было не больно, уже ничего не было больно. Я пыталась вдохнуть, преодолевая огонь в груди, и тут все поглотила тьма.
9
Из тьмы плыли голоса. Сновидения.
- Не надо было ее переносить.
- Ты хочешь ослушаться Николаос?
- Разве я не помог ее переносить? - сказал мужской голос.
- Помог, - отозвалась женщина.
Я лежала с закрытыми глазами. Нет, мне не снилось. Я вспомнила возникшую из ниоткуда руку Обри. Это был удар тыльной стороной ладони. Если бы он сжал кулак... Но он этого не сделал. Я была жива.
- Анита, вы очнулись?
Я открыла глаза. В голову хлынул свет. Я снова закрыла глаза от света и от боли, но боль осталась. Я повернула голову, и это было ошибкой. Боль превратилась в непобедимую тошноту. Как будто кости головы пытались соскользнуть с мест. Я закрыла рукой глаза и застонала.
- Анита, вам нехорошо?
Зачем задавать вопросы, ответ на которые очевиден? Я ответила шепотом, не зная, чем отзовется для меня попытка заговорить. Вроде бы не очень плохо.
- Просто великолепно.
- Что? - Это был голос женщины.
- Я думаю, она проявляет сарказм, - сказал Жан-Клод. В голосе его звучало облегчение. - Если она шутит, значит, она не сильно пострадала.
В этом я не была уверена. Тошнота накатывала волнами, от головы к желудку, вместо того чтобы наоборот.
Спорить можно, что у меня сотрясение. Вопрос в том, насколько сильное?
- Вы можете двигаться, Анита?
- Нет, - шепнула я.
- Позвольте мне перефразировать вопрос. Если я вам помогу, вы сможете сесть?
Я сглотнула слюну, пытаясь дышать сквозь тошноту и боль.
- Может быть.
Две руки скользнули под мои плечи. Кости у меня в голове поехали вперед, когда он меня поднял. Я ахнула от боли.
- Меня сейчас стошнит.
Я перевернулась на четвереньки. Движение это было слишком быстрым, и боль налетела вихрем света и тьмы. Живот сводило, рвота стояла у горла, голова раскалывалась.
Жан-Клод держал меня за талию, его холодная рука лежала у меня на лбу, не давая костям головы расползаться. И голос его поддерживал меня, как прикосновение гладкой простыни к коже. Он тихо и ласково говорил по-французски. Я не понимала ни слова, но и не надо было. Его голос держал меня, укачивал, унося часть боли.
Он прижал меня к груди, и я была слишком слаба, чтобы возражать. Боль колотилась в голове, но теперь это была далекая, пульсирующая, тупеющая боль. Голову повернуть все равно было невозможно, будто она выскользнула из шарниров, но боль была уже другая, терпимая. Он вытер мне лицо и губы влажной тканью.
- Вам лучше? - спросил он.
- Да. - Я сама не заметила, когда ушла боль.
- Что ты сделал, Жан-Клод? - спросила Тереза.
- Николаос хотела видеть ее в сознании и здоровой. Ты видела, какова она была. Ей нужна больница, а не дополнительные пытки.
- И потому ты ее полечил. - Женщина-вампир явно забавлялась ситуацией. Николаос не будет довольна.
Я почувствовала, как он пожал плечами.
- Я сделал то, что было необходимо.
Я уже могла открыть глаза, не щурясь и не вызывая боли. Мы были в темнице - по-другому и не назовешь. Квадратную камеру двадцать на двадцать футов окружали толстые каменные стены. К зарешеченной деревянной двери вели вверх каменные ступени. Даже кольца для цепей были в стенах. Факелы дымились на стенах. Не хватало только дыбы и палача в черном клобуке - такого, с бычьими бицепсами и татуировкой "Не забуду мать родную". Да, это завершило бы картину. Мне было лучше, намного лучше. Я не должна была так быстро оправиться. Мне случалось получать удары, и сильные. Не бывает, чтобы вот так просто все прошло.
- Вы можете сидеть без помощи? - спросил Жан-Клод.
К моему удивлению, ответ оказался положительным. Я села, прислонившись спиной к стене. Посреди пола была вполне современная сточная решетка.
Тереза смотрела на меня, держа руки на бедрах.
- Да, ты быстро оправляешься. - В ее голосе звучало приятное изумление и еще что-то, что я не могла назвать.
- Ни боли, ни тошноты - все прошло. Как это получилось?
Она ухмыльнулась, скривив губы.
- Об этом тебе надо спросить Жан-Клода. Это он сделал, не я.
- Потому что ты этого сделать не могла бы.
В его голосе слышался чуть тепловатый намек на злость.
Она побледнела.
- Я бы этого все равно не стала делать.
- О чем вы говорите? - спросила я.
Жан-Клод повернулся ко мне; красивое лицо было непроницаемым. Темные глаза смотрели в мои - и это были глаза как глаза.
- Давай, мастер вампиров, скажи ей. Увидишь, насколько она благодарна.
Жан-Клод смотрел на меня, разглядывая мое лицо.
- У вас была сильная контузия, сотрясение. Но Николаос не позволила бы нам доставить вас в больницу, пока не будет закончено это... интервью. Я боялся, что вы умрете или окажетесь неспособны... функционировать. - Никогда я не слышала в его голосе такой неуверенности. - Поэтому я поделился с вами своей жизненной силой.