Меня охватила дикая зевота, и, чтобы унять ее, я зачерпнул воды и умылся.
Полегчало.
Спустя какое‑то время я заметил, что небо на востоке начало светлеть.
И вот наступило утро...
А Чудо‑Юдо так и не приехал на ристалище. Ждать дольше смысла нет – нужно возвращаться в стольный град и искать способ отвадить настырного Кощея.
Используя пенек в качестве помоста для восхождения на коня, я забрался в седло и тронул уздечку.
– Но‑о‑о, родимый!
Ураган поспешил оправдать свое новое имя.
Лишь ветер засвистел в ушах, да земля, отсыревшая от обильной росы, брызнула комьями из‑под копыт.
Во время путешествий – а путешествовал я в основном один – я научился коротать время, общаясь с самим собой. Лучшего собеседника не найти: всегда выслушает, не перебьет, и вообще... Но есть один недостаток в подобном общении. Когда в голову лезут разные не очень приятные мысли и на сердце давит непомерная тяжесть, хотелось бы поболтать о какой‑нибудь ерунде, отвлечься, но с самим собой этот номер не пройдет. Засевшая в черепной коробке мысль постоянно всплывает, сколько ни топи ее в глубинах сознания.
Что можно сделать, чтобы Аленушка стала моей? Что... что... что???
Сотни самых бредовых идей лезут в голову, будоража воспаленное сознание блеском несбыточных планов. Но ничего лучшего, чем следовать первоначальной схеме, пусть пока не до конца ясной мне самому, пусть несколько путаной, так и не нашлось. Ладно, попробуем именно таким путем помешать сватовству Кощея Бессмертного. Или, может, как‑то по‑другому?
Взвешивая и отбрасывая «за» и «против», я так и не пришел к какому‑то определенному решению, но занял время, а Ураган между тем выполнил свою миссию – доставил меня в столицу аккурат к полднику.
Поставив коня в стойло рядом с Борькой, который недовольно скосил глаза, поняв, что его безраздельное властвование закончилось, я снял поклажу и седло. Затем наполнил кормушки овсом и поспешил в хату – время и самому подкрепиться.
Переступив порог, я удивился отсутствию встречающей делегации.
– Эй, Василий! Прокоп!
Что ж, пройдем дальше. Посередине гостиной я увидел кота в мешке, вернее, увидел‑то я мешок, но по возне в нем догадался о потенциальном его содержимом.
– Да что за...
– Хозяин, полундра! – что было мочи заорал домовой, высовываясь из‑под комода.
Но было поздно. Движение за спиной я почувствовал, а вот повернуться не успел.
Что‑то заломило руки за спину и врезало по затылку.
Все обозримое пространство озарилось шикарным фейерверком, затем полная темнота и... Звука падения своего тела я уже не услышал.
Глава 8
НЕПРИЯТНОСТИ ИДУТ КОСЯКОМ
В сказках, хороших сказках, невесту всегда похищают до свадьбы, чтобы дать жениху шанс подумать: «А оно мне нужно?» А поскольку главный герой чаще всего дурак... выводы делайте сами.
Циник
Есть что‑то общее в ощущениях, которые испытываешь при глубоком и жестоком похмелье и когда приходишь в сознание после отключки вследствие удара тупым тяжелым предметом по голове. Та же ноющая боль в затылке, похожая неповоротливость мыслей и чувств и неизменное онемение затекших мышц. Но при похмелье мозг понимает, что болезненное состояние понемногу отступит и жизнь войдет в привычное русло до следующей оказии, а очнувшись после насильственного погружения в тонкий срез между жизнью и смертью, ждать чего‑то хорошего – смешно. Никто не станет просто так бить тебя по многострадальному хранилищу разума без определенной цели. А цель эта может быть только либо мерзкая, либо очень мерзкая. И тебе, когда очнешься, предстоит узнать причину твоего нерадостного положения. Опять‑таки при похмелье первопричина хорошо известна, средства борьбы с последствиями тщательно изучены как народными умельцами, так и медицинскими учреждениями.
Изучены, многократно проверены и даже нашли отражение в скрижалях мировой мудрости. Если кто‑то думает, что выражение: «Клин клином вышибают» означает некий техническим совет, – он ошибается. А что делать в моей ситуации? По большому счету остается только терпеливо ждать, надеясь на лучшее и страшась худшего...
Печальная перспектива.
От жалости к самому себе я издал скорбный стон. Даже не стон – стенание, коему позавидовало бы самое родовитое и уважаемое английское привидение.
Сам себя не пожалеешь – никто не пожалеет.
– Кажется, очнулся, – предположил чей‑то голос.
– Пни – узнаешь, – посоветовал второй – мерзкий, он мне сразу не понравился.
– А коль даст в нос? – поинтересовался первый.
– Дам. И еще как, – подтвердил я, открыв глаза. Затем вновь закрыл. Еще открыл... Никаких перемен.
То ли я ослеп, то ли вокруг кромешная тьма.
– Кто здесь?
– Я, – отозвался первый голос.
– И я, – второй.
– Значит, и я, – присоединился к ним я.
– Может, и так...
– А может, и нет...
– Что может? – я влез в их спор, пытаясь завязать более содержательную беседу.
– Может быть, ты и здесь, а может, и в другом месте, – любезно пояснили мне. – Твой голос здесь – поскольку мы его слышим, а остальное – утверждать, что оно есть, не видя – глупо. А может, остального и нет вовсе?
– А что ты пнуть хотел? – полюбопытствовал я.
– Н‑да, мог облом случиться...
Голоса замолчали, и я решил, что они обиделись, но, когда раздался шорох и что‑то врезалось мне под ребра, я понял – они провели эксперимент по определению наличия или отсутствия у моего голоса тела.
– Ай! Больно же! – возмутился я и попытался достать обидчика кулаком, но в темноте промахнулся и врезал в каменную стену. – Ой!
– Тело есть, – констатировал первый голос.
– Везет, – позавидовал второй.
– Ты кто? – поинтересовался первый. – Как звать‑величать?
– Волхв Аркадий.
– Кудесник, – уважительно отозвался голос из темноты, но очень тихо – на грани слышимости, так что определить, кому он принадлежит, было невозможно.
– А как вас зовут?
– Трое‑из‑Тени мы.
– Ничего. Фамилия как фамилия. А по имени‑отчеству?
– Гнусик, – представился обладатель мерзкого голоса.
– Пусик. Очень приятно познакомиться.
– Взаимно.
– Угу. Можно представить...
– Где я? – Мне захотелось определить свое местонахождение, тем более что от этого зависела моя жизнь.
– Здесь.
– А здесь – это где?
– Ну ты тупой. Здесь – это здесь, а не там или там.
– А что я делаю здесь?
– Да мало ли, темно – не видно.
Подобные ответы лишь больше запутали меня, да и боль в голове забилась с новой силой. Пора кончать с этим цирком.
– Как отсюда выйти?
– А чем здесь хуже, чем там?
– Мне нужно быть там, а не здесь.
– Тогда другое дело.
– И как мне выйти?
– Через дверь.
– Логично. – Я встал на ноги и принялся ощупывать стену в поисках двери. Судя по оказанному приему, мне повезло очутиться в компании психов, поехавших на разной философской мути.
С одной стороны, это может быть хорошим знаком – меня не считают политическим, что значит – больше шансов выжить, но с другой.