Я спустился на пролет ниже и высунулся в окно, представляющее собой отверстие полметра на метр и глубиной метра в полтора.
Такой замок стенобитными орудиями за день‑два не развалишь. Он выдержит и залп ракет класса «воздух‑земля».
Извернувшись до хруста шейных позвонков, я ухитрился рассмотреть интересующий меня участок стены. Одно оконце виднеется. Но есть ли на нем решетка? Не видно.
Придется действовать методом проб и ошибок.
– Поднимете меня вон до того окна, – попросил я Троих‑из‑Тени.
– Запросто, – пообещал Пусик.
Они выдернули меня из бойницы и понесли в указанном направлении.
И – о чудо! – оно не зарешечено.
Пролезши в окно, я оказался в покоях, причем в несколько неожиданном месте. Почти под самым потолком. Из‑за неожиданности я не воспользовался услугами Троих‑из‑Тени, а просто свалился головой вниз.
Краткий миг полета, но вместо грохота падения мягкое «плюх» на гору воздушных пуховых перин.
С трудом отжимаюсь, чтобы приподняться из впадины, образованной моим падением, и осмотреться. Как‑то я последнее время ослаб либо располнел, уж очень тяжко мне далось это отжимание.
Справа розовая пяточка, слева – вторая. Поворачиваю голову, созерцая парочку стройных ножек, скомканную на бедрах ночную рубашку... И тут обзор закрывает подушка, с силой обрушившаяся на мою голову. Вслед за подушкой что‑то толкает в спину, а пяточки чувствительно бьют в затылок.
Ошарашенный напором, я пытаюсь защититься, отбрасываю подушку... и едва сдерживаю рвущийся наружу крик.
Светловолосая красавица, разрумянившаяся от злости, сидит на противоположном краю кровати и готовится запустить в меня скромного размера вазу, которая при попадании может смять и шлем, не то что слабую человеческую кость.
Девичьи глаза широко распахиваются, и вместо вазы она сама летит в мою сторону. По ее щекам текут слезы,: она жарко меня целует, крепко обхватив руками.
– Аленушка, – шепчу я, пьянея от счастья.
– А у нас за дверью охранники, – бормочет Гнусик. Хотя он и прав – времени терять нельзя, – но все же мог бы обождать минутку‑другую со своими напоминаниями.
– Я пришел за тобой.
– Я знала... ждала... только тебя.
Комок подступает к горлу, в глазах появляется резь. Не время расслабляться и давать волю чувствам. Еще не все дела сделаны. Уйти будет едва ли не в два раза сложнее, чем проникнуть сюда.
– Милая, нам нужно что‑то сделать с охранниками.
– Давай я окликну одного, ты его убьешь. Потом второго.
– Так и сделаем.
Я стал за занавеску, у самой кровати, Алена оправила ночную рубашку и подошла к двери. Приоткрыв ее, она мило улыбнулась и попросила помочь, кокетливо стреляя глазками. Суровое сердце воина дрогнуло, не устояв перед женским коварством. Он убрал меч в ножны и последовал за царевной, пожирая похотливым взором фигуру, просматривающуюся сквозь тонкую ткань на фоне горящего светильника. Дверь он не забыл прикрыть...
Едва стражник, любитель колбасы на посту, попал в зону моего действия, я поставил ему подножку, а Алена что было сил толкнула его в плечо. Взмахнув руками, страж растянулся на кровати. Я прыгнул сверху и, надавив на шлем, ударил мечом в образовавшийся зазор. В лицо мне брызнул фонтан горячей крови.
Я вытер лицо и выдернул меч. Тело подо мной продолжало подергиваться, но все слабее.
Аленка отвернулась. Хотя она и дочь своих диких времен, с обязательными общественными казнями, но все же царевна и к виду крови не приучена. Это же вам не французский двор, где все травят, режут и заживо замуровывают друг дружку, борясь за место под солнцем. При этом демонстративно падая в обморок при всяком подходящем случае.
Вскочив на ноги, я приблизился к двери и сделал Аленушке знак окликнуть второго стражника.
– Милейший!
Алексей Зубко – Волхв‑самозванецБиблиотека Луки Бомануара – HYPERLINK "http://www.bomanuar.ru/" http://www.bomanuar.ru/Сканирование и распознавание – Андулся шлем. Увидев распростертое на кровати тело, он онемел, а в следующий миг мой меч скользнул в смотровую щель и кричать стало некому.
– А теперь бегом, – отдавая царевне плащ, сказал я, стараясь не думать о том, что убивать мне все легче и легче, это не вызывает уже острых приступов раскаяния.
Срываю с трупа ножны – нужно прихватить с собой трофейный меч, а то в моем кладенце зарядов осталось раз‑два, и обчелся.
Едва сдерживаясь, чтобы не перейти на бег, мы спустились по лестнице и направились прямиком на замковую стену.
Мимо уничтоженного мною патруля. «Язык» каким‑то манером сумел добраться до меча и нанизаться на него. Возможно, он перестарался с обеспечением алиби – судя по количеству покинувшей тело крови.
Дальше.
Опять по лестнице. На этот раз вверх.
– Нужно найти веревку.
– Зачем? – спросила Алена. – Давай уйдем тем же путем, каким ты проник сюда.
– Мы так и сделаем, но без веревки не спуститься со стены, да и ров не преодолеть. А мост для нас не опустят.
– Что же делать?
– Нужна длинная веревка. Закрепим ее на стене, затем спускаемся вниз, я перебираюсь через ров, натягиваю веревку, а ты уже по ней ко мне. Иначе никак не получится.
Но веревка не понадобилась. На лестнице нас ждали. Вернее, ждал всего один враг... но бессмертный.
– Шустр, – вроде как похвалил Кощей, – придется убить.
– Сначала познакомься с моим мечом‑кладенцом.
– Ты что... дурак? Я ж бессмертный.
– Придется доказать обратное.
– Попробуй. – Сбросив плащ, он извлек откуда‑то из‑за спины огромный меч.
Говоря «огромный», я имею в виду его действительно огромные размеры. Больше полутора метров длины, с лезвием шириной в мою ладонь и двуручной рукоятью.
– Давненько мне не доводилось головы рубить, – прошипел Кощей, поигрывая клинком.
«Его смерть в яйце», – мелькнуло у меня в голове, и, не успев подумать даже в каком, я резко ударил кладенцом, одновременно нажимая на рубин.
Грянул выстрел.
Кощей Бессмертный ойкнул, выронил меч и согнулся пополам.
– Больно как! – пропищал он, одной рукой зажимая рану, а второй нашаривая выпавший меч.
Его клинок со свистом рассек воздух. Я успел отпрыгнуть, но Бессмертный уже рядом. Его меч занесен. Я с трудом блокирую удар и отвечаю колющим в грудь. Со скрипом сталь пронзает доспехи.
– Бессмертный я, – фальцетом сообщает Бессмертный. И, схватив меня за плечо, толкает к бойнице.
– Чего это у тебя голосок изменился? – интересуюсь я. – Может, ну его – жениться‑то...
– Ненавижу! – Кощей Бессмертный отбрасывает свой меч и двумя руками толкает меня в грудь.
Потеряв равновесие, я вываливаюсь в бойницу, приспособленную для сбрасывания каменных блоков на головы нападающих. Пытаясь удержаться, хватаюсь за свой кладенец. Но он выскальзывает из Кощеевой груди, и я лечу вниз. В ров. На острые колья. Вдогонку мне в уши бьет дикий крик Аленушки.
Перевернувшись в воздухе, я ударяюсь головой о стену и теряю сознание.
Мечущийся над замком крик, дикий хохот – и темнота.
Очнувшись, я задался вопросом: «На каком я свете?» Именно от ответа на него зависит, жив ли я? Логика голосует за тот свет, а ноющее тело – за этот.