- Двенадцать с половиной часов. В вашей медицинской карте написано, что вы быстро приходите в себя.
- А там не написано, что голова у меня чугунная?
Она хихикнула, словно я угадал. Впрочем, с Фельдмана станется написать и что-нибудь похлеще.
Удостоверившись, что с принцессой все в порядке и задание можно считать более-менее выполненным, я вспомнил и о других своих делах.
- Визиты ко мне разрешены?
- При условии, что найдутся люди, желающие вас видеть.
- Тогда найдите мне Джека Моргана из аналитической группы и попросите немедленно ко мне прийти.
- Я медсестра, а не ваша секретарша.
- Ну, пожалуйста, сделайте мне одолжение, Мария. А в качестве ответной услуги я угощу вас ужином, когда выпишусь.
- Так и быть. - Она улыбнулась, продемонстрировав или щедрый природный дар, или классную работу гвардейских стоматологов. Или и то и другое сразу.
Джек заставил себя ждать.
Моим первым посетителем, если не считать медсестер и доктора, периодически заходивших для смены питательных и лечебных растворов в опутывающей меня паутине капельниц и списывания показаний всяческих медицинских приборов, стала молодая и очень талантливая журналистка с Новой Москвы. И это меня несказанно удивило. Вроде бы не должна она питать ко мне особо нежных чувств.
С другой стороны, медперсонал отказывался отвечать на любые мои вопросы, не касающиеся диагноза. Посему поболтать с журналисткой было совсем не лишне.
Диана напялила рабочий комбинезон гвардейца и притащила в палату горшок с моим любимым кактусом.
- Извините, других цветов не нашла. Но я решила, что вам будет приятно увидеть своего любимца.
Черт побери, мне действительно было приятно. Не становлюсь ли я сентиментальным на старости лет?
- А я-то, дурак, считал, что это мужчины должны дарить женщинам цветы.
- Вы окончательно отстали от жизни, - сказала она.
- Может быть, - согласился я. - Как продвигается ваша работа?
- Вы имеете в виду, когда никто не ставит палки в колеса? Неплохо продвигается. С головой зарылась в ваши архивы. Правда, там очень много белых пятен.
- Это не белые пятна, а черные дыры, - сказал я. - Просто у вас не полный допуск.
- На данный момент это неважно. Я собираюсь накатать статью строк этак сотен на шесть, посвященную мужественному герою, жертвующему собой во имя спасения прекраснейшей из принцесс. А также во имя торговых интересов Лиги.
- Если это название, то оно излишне длинно, - сказал я. - И цинично.
- Вы действительно проявили себя героем. (Я поморщился.) Но как вы думаете, будь ее высочество не с Тагобара, стал бы Авалон оплачивать рейд?
- Я думаю, что вы слишком много знаете.
- Это общедоступная информация, - сказала она. - О триумфе Гвардии раструбили все средства массовой информации. Моссад попал в неудобное положение во всей Лиге. Может быть, даже и на Израиле.
- Моссаду просто не повезло. Корабль погиб?
- Минут через восемь после вашего возвращения. Ничего не скажешь, вовремя мы с принцессой унесли ноги.
Точнее, вовремя нас с него унесли вместе с нашими ногами.
- Восемьдесят шесть погибших, - продолжила рассказ Диана. Она говорила с холодным цинизмом профессионального журналиста и не понимала, что проворачивает нож в моей ране. - Могу ли я рассчитывать на интервью с единственным выжившим участником событий?
- Принцесса тоже выжила, - напомнил я.
- Могу ли я рассчитывать на интервью с единственным выжившим участником событий?
- Принцесса тоже выжила, - напомнил я.
- Она не тянет на участника. - отмахнулась Диана. - Я с ней уже кратко побеседовала, и ничего интересного она сообщить не смогла. Благодарит Лигу, правительство Авалона и Гвардию. В частности, вас за проявленное мужество и героизм. Стандартный дипломатический треп. Я с ней говорила больше часа, так она просто ничего не видела. Был бой, корабль трясло, она сидела в каюте, потом вошел какой-то парень, она испугалась, подумала, что пират, потом был взрыв, и все. Больше она ничего не помнит. С таким же успехом можно было разговаривать со стоявшим в каюте креслом.
- Хладнокровная девица, - сказал я.
- Ее положение обязывает. Так что насчет интервью?
- Боюсь, тоже ничего интересного вам не скажу. Проник на корабль, все меня пинали, случайно наткнулся на принцессу, напугал ее, потом был взрыв, и больше я ничего не помню.
- Ваша скромность переходит все разумные границы, сержант.
- А если это не скромность?
- А что тогда?
- Действительность, - сказал я.
- Никогда не поверю, - заявила она. - Где рассказ о рукопашных схватках с пиратами, о многочисленных перестрелках в темных закутках подбитого корабля, где ваш поединок с вожаком пиратов, в котором вы, один на один, отрубили ему обе руки и голову? Где подвиги? Вы, в конце концов, не кого-нибудь спасали, а самую натуральную принцессу.
- Раз вы так хорошо все представляете, - сказал я, - напишите репортаж сами. А я с удовольствием со всем соглашусь. После спасения домашних собачек мне уже ничего не страшно.
- Ха, - сказала она. Наверное, представила себе готовый материал, под которым я был согласен подписаться. - Кстати, я вижу, что у вас вошло в привычку возвращаться с каждого задания в искалеченном виде.
- Не может такого быть.
- Ага. Видели бы вы себя на Колумбии. «Извините, что заставил вас ждать», - а сам еле стоит на ногах, весь в крови, а на пол падают осколки зубов.
- Тогда извините еще раз.
- За что?
- За неприятное зрелище, - сказал я.
- Может быть, и извиню, - сказала она. - Но при одном условии. После всех тех состояний, в которых я вас видела, нам просто необходимо перейти на «ты».
- Заметано, Ди.
- Хорошо, Макс. Хочешь чего-нибудь?
- Не напрашивайся на сомнительные комплименты.
- Чего-нибудь, а не кого-нибудь, я сказала.
- Сейчас это одно и то же. Подкинь-ка лучше сигаретку.
- Если ты вдруг этого не заметил, то мы в больнице.
- Плевать.
- Как скажешь. - Она вытащила свой портсигар из одного из многочисленных карманов комбинезона. Прикурила сигарету и сунула мне в зубы. Я затянулся.
Крупная ошибка. Никотин несовместим с медикаментами - сразу же закружилась голова, подкатили дурнота и слабость, и сигарета выпала из моих губ.
- Ну вот, - укоризненно сказала молодая и очень талантливая журналистка с Новой Москвы, быстро подхватывая сигарету и энергично туша ее о пол и разгоняя руками дым.
Слишком хорошая реакция для обычной журналистки.
А может, у меня действительно паранойя.
После новостей о Магистре и возникновения теории о том, что Гриссом - гвардеец, начинаешь подозревать каждого, а, старичок? Нелегко тебе придется жить в подобной атмосфере.